Вежливый отказ

Путин и Саакашвили ни о чем не договорились

Встреча показала, что по большинству значимых для обеих стран вопросов Тбилиси и Москва придерживаются прямо противоположных позиций. К примеру, по проблеме Абхазии и Южной Осетии – главной причине нынешней российско-грузинской холодной войны. Грузинская сторона ставит вопрос о территориальной целостности страны, без всяких оговорок. Но при этом в Тбилиси понимают, что не существует «окончательного» решения конфликтов вооруженным путем – возвращенные территории в скором времени превратятся в арену ожесточенной партизанской войны. В то же время самая болезненная проблема территориальных конфликтов – возвращение беженцев – станет еще менее разрешимой. Поэтому правительству Грузии приходится вести сложную партию – демонстрировать силу, но при этом убеждать осетин и абхазов в том, что она не будет применена, нейтрализовать российский фактор и привлечь к урегулированию конфликтов Запад, который не очень-то стремится к этому: для международного сообщества грузинские территориальные конфликты – ненужная головная боль.

Россия поддерживает абхазов и осетин почти официально, как политически, так и экономически. Сегодня обе самопровозглашенные республики фактически являются частью российского политического и экономического пространства. В Тбилиси, однако, признают, что поддержка России только укрепляет существовавшее прежде нежелание возвращаться в состав Грузии. И если осетины менее радикальны, то абхазы даже слышать не хотят о Грузии. Даже если Грузия и Россия о чем-либо договорятся, абхазы этих договоренностей не примут. Тогда Москве придется гарантировать свое невмешательство в военную операцию Тбилиси против Сухуми. Надо ли говорить, что Россия на это не согласится даже в том случае, если в Грузии будет власть более пророссийская, чем в Белоруссии.

Таким образом, ситуация сложилась почти тупиковая, и в Тбилиси продолжают надеяться лишь на чудесный экономический рывок. Если он удастся, то у отделившихся народов появится стимул вести переговоры – с Россией или без нее.

Еще одна проблема – это вступление Грузии в НАТО. Очевидно, что Грузия сможет вступить в НАТО не раньше 2009 года. В Тбилиси считают опасения России в отношении НАТО ничем не обоснованной фобией. Североатлантический альянс давно превратился в крупную бюрократическую организацию, которая неуклонно расширяется только в силу того, что непрекращающееся расширение есть суть любой бюрократической структуры. Вступление всей Восточной Европы и стран Балтии в НАТО, несмотря на горячие протесты Москвы, состоялось, но при этом не добавило никаких рисков России. То же самое и с Грузией – ее членство в НАТО вряд ли принесет Москве большие проблемы.

Для Тбилиси же Североатлантический альянс является определенной формой национальной идеологии. Еще в средние века грузинские князья искали помощи у Запада, но их посольства возвращались от французских, австрийских и прочих монархов ни с чем. Подписание Георгиевского трактата и переход под покровительство России для Грузии означали именно европейский выбор. Но последовавшая затем колонизация и 70 лет коммунизма привели к тому, что Россия в грузинском сознании перестала ассоциироваться с Европой. Процесс же вестернизации в стране только-только начинается. Поэтому членство в альянсе будет способствовать демократизации страны – известно, что НАТО внимательно следит за внутренним политическим устройством своих членов. Государство, вступившее в альянс, уже никогда не сможет стать диктаторским режимом или закрытым неправовым государством. В этом – шанс Грузии на стабильность и неизменность демократического курса.

Все это дает представление о том, насколько важна для Грузии политика, направленная на вступление в НАТО. Она не является каким-то капризом власти, посаженной американцами, как это часто изображают российские СМИ. Вступление в НАТО – это вопрос, по которому существует общенациональный консенсус.

Россия категорически против даже разговоров о возможности появления натовцев у своих южных границ. В этом смысле самый болезненный вопрос – возможность появления на территории Грузии американских военных баз. В Тбилиси уверяют, что таких планов ни у грузин, ни у американцев нет, но фиксировать это в качестве официальных обязательств не спешат. Вот и не верит Москва устным заявлениям, на своем примере зная, что они ничего не значат.

С перспективой вступления в НАТО непосредственно связана и настойчивость Тбилиси в выводе российских военных баз – понятно, что страна не сможет вступить в альянс, имея на своей территории войска государства, не входящего в НАТО. С этим в свою очередь связаны и демонстративно жесткие слова и действия России в отношении Абхазии и Осетии. Грузия отвечает жесткими заявлениями в адрес Москвы, требует вывода миротворцев и не дает согласия на вступление России в ВТО. Россия вводит винно-фруктово-водное эмбарго.

Очевидно, что на таком фоне встреча Путина и Саакашвили была совершенно необходима. Впрочем, после того, как и им предметных договоренностей достичь не удалось, стало ясно, что улучшение отношений между Грузией и Россией возможно только в том случае, если одна из стран полностью изменит свою политику. Ни Москва, ни Тбилиси этого делать не собираются.

Но, возможно, Путин и Саакашвили договорились если не о принципах, то о чем-нибудь конкретном. Стоит обратить внимание на заявление Путина о «грузинском вине, произведенном на деньги российского капитала». Возможно, российский президент пообещал грузинскому коллеге открыть рынок для вина в случае, если российские компании будут более активно инвестировать в грузинское виноделие. Но ведь с этим нет проблем и сейчас – многие крупные винодельческие компании и так контролируются россиянами. Да и грузинские власти последние два года наглядно доказывают, что, несмотря на предвоенные отношения Москвы и Тбилиси, в Грузии не боятся российского капитала. Так что же могла означать эта фраза, как бы между прочим брошенная Путиным в самом конце встречи?

Это, пожалуй, единственный момент во всей пресс-конференции, о котором можно по крайней мере спорить. Во всем остальном оба президента подтвердили, что не намерены менять свои позиции по стратегическим вопросам. Но радует то, что, по крайней мере, сделали это вежливо. В наше время и это уже кое-что значит. За неимением лучшего.