Ошибки кавказской политики США

И если раньше для американской политики на Южном Кавказе была характерна скорее нравоучительность, то сегодня почерк администрации США меняется. Теперь представители американской администрации стремятся выйти на проектный уровень. Свидетельством тому – принципы нагорно-карабахского урегулирования, озвученные заместителем помощника государственного секретаря США по вопросам Европы и Евразии Мэтью Брайза в конце июня 2006 года, а также целый ряд «конструктивных» предложений по грузино-абхазскому урегулированию.

В конце июля – начале августа 2006 года Мэтью Брайза, новый главный переговорщик, представляющий интересы США в Минской группе, побывал с визитом во всех государствах Южного Кавказа. Находясь в Грузии, американский дипломат подверг российскую политику в Абхазии серьезной критике (и эта критика намного важнее, чем абстрактные декларации представителей американского истеблишмента). По словам Брайза, в ходе Кодорской операции Тбилиси «заявления со стороны Москвы и Сухуми не способствуют разрядке ситуации», и «ни в одном уголке мира подобные заявления не способствовали бы урегулированию ситуации». Вместе с тем американский дипломат дал высокую оценку грузинской политике, поскольку «правительство Грузии уже продемонстрировало, что оно очень осторожно и аккуратно может урегулировать любой конфликт, существующий на территории страны».

Что имел в виду господин посол, осталось не понятно. Какое это умение продемонстрировало правительство Грузии? Умение разблокировать Дагомысские соглашения 1992 года и фактически возобновить кровопролитие в Южной Осетии в 2004 году? Объявить военную тревогу в Абхазии, поставив ситуацию на грань возобновления этнического конфликта?

Однако не будем столь критичны по отношению к американскому дипломату. Как и многие его коллеги из США и государств ЕС, Мэтью Брайза действует со страстью неофита, желая доказать всем, что именно у него находится ключ к разрешению многолетних конфликтов на территории Евразии. В ходе своего визита в Грузию Брайза сделал и целый ряд конструктивных предложений. Во-первых, он заявил о необходимости интернационализации «полицейского присутствия» в Гальском районе. В интервью грузинскому бюро радио «Свобода» американский дипломат сделал следующее заявление: «Операция по ликвидации криминальной банды (имеется в виду Эмзар Квициани и его батальон «Охотник». - С.М.), которая создавала проблемы населению Кодорского ущелья - там, где раньше ничего не делалось для искоренения преступности, подчеркивает значение размещения международных полицейских соединений.

И, возможно, не столько в Кодорском ущелье, сколько в Гальском районе, где существуют аналогичные проблемы с точки зрения криминогенной обстановки, мешающие возвращению перемещенных лиц в свои дома». Однако, по мнению Брайза, это не означает завершение российской миротворческой операции в зоне грузино-абхазского конфликта. Таких заявлений, могущих порадовать представителей грузинского истеблишмента, Мэтью Брайза не делал. По мнению американского дипломата, российские «голубые каски» имеют другие задачи, к числу которых не относится борьба с криминалом, то есть чисто полицейские функции. За российскими же миротворцами американский дипломат признает военно-политические приоритеты, и прежде всего предотвращение возобновления конфликтов. С последним тезисом можно было бы согласиться, если бы только принять другой тезис. Подобные заявления, одобряющие грузинские политические действия в Кодори, служат легитимации для официального Тбилиси в деле «разморозки конфликтов». О том, что эта «разморозка» может быть деструктивной, свидетельствует двухлетняя история грузино-осетинских отношений (2004-2006 гг.).

Мэтью Брайза попытался представить свое конструктивное видение будущего Абхазии и Южной Осетии. Увы, но здесь его новые «принципы» практически ничем не отличаются от морально устаревшего «плана Бодена» (проект бывшего спецпредставителя ООН по Абхазии), принятого еще в «эпоху до Саакашвили». «Южной Осетии и Абхазии должна быть дана та автономия, которая их удовлетворит, и это будет автономия внутри Грузии с той степенью независимости, которую они сами себе желают. Администрация США поддерживает территориальную целостность Грузии и считает, что правительство Грузии должно продолжить сотрудничество с международными организациями с тем, чтобы урегулировать конфликты на своей территории и убедить население, проживающее в этих регионах, в его полной безопасности».

На сегодняшний день главы непризнанных образований не желают никакой степени автономии в рамках Грузии. И если Южная Осетия рассматривает себя как часть РФ, то Абхазия стремится к «той степени независимости», где заканчивается юрисдикция Тбилиси. Убеждать же население «мятежных территорий» в чем–либо грузинское руководство не желает. Вместо этого оно раздает обещания встретить новый год в Цхинвали, создает никого не представляющие марионеточные «правительства в изгнании» (на манер товарища Сталина, создававшего правительство социалистической Финляндии), ликвидирует автономию Аджарии, не допускает создания автономии для джавахкских армян. Подобными заявлениями Мэтью Брайза демонстрирует догматическое понимание межэтнических конфликтов в Грузии.

И если российскую сторону (зачастую справедливо) упрекают в непонимании грузинской мотивации и нежелании вести серьезную работу не только в Цхинвали и в Сухуми, но и в Тбилиси, то представителей американского госдепартамента можно было бы упрекнуть в нежелании глубоко вникнуть в мотивацию абхазских и осетинских политиков. Не оправдать их действия, а попытаться без политической ангажированности понять причины их бегства от «малой империи» (по образному выражению академика Андрея Сахарова).

Но главной целью кавказского турне Мэтью Брайза была не столько Грузия, сколько нагорно-карабахское урегулирование. Напомним, что еще месяц назад именно Брайза озвучил основные «принципы нагорно-карабахского урегулирования», которые, однако, были весьма прохладно встречены самими конфликтующими сторонами. Американский дипломат, являющийся сопредседателем Минской группы ОБСЕ от США, посетил Азербайджан, Армению и непризнанный Нагорный Карабах. В этом поступке американский дипломат уже проявил гораздо большую гибкость и гораздо меньший догматизм, согласившись посетить непризнанное мировым сообществом образование. Круг общения американского дипломата был весьма широк. Никто не остался без внимания: ни официальные лица, ни оппозиция (включая радикалов). В данном случае российской дипломатии есть чему поучиться. Речь идет о вовлечении в политику всех «заинтересованных сторон», имеющих политическое влияние на происходящие процессы. Влиятельная армянская газета «Голос Армении» так охарактеризовала гиперактивность американского дипломата в процессе нагорно-карабахского урегулирования: «Новый сопредседатель МГ ОБСЕ от США Мэтью Брайза, похоже, намерен совершить маленькую революцию в одном отдельно взятом переговорном процессе по нагорно-карабахскому конфликту… Своими чуть ли не каждодневными заявлениями и интервью молодой сопредседатель вот уже почти месяц как торпедирует (чтобы не сказать терроризирует) доселе не слишком быстротекущий переговорный процесс… И хотя с трудом верится, что ему удастся переломить ситуацию, но... чем черт не шутит… В сопредседателях Мэтью Брайза всего-то месяц, а разговоров о его заявлениях и о нем самом - как ни об одном другом сопредседателе за весь переговорный процесс. Вплоть до частной жизни. А до конца года еще 5 месяцев и чуть-чуть. А что если Мэтью Брайза намерен продолжать такими же темпами?» Между тем именно визит Мэтью Брайза стал предметом для серьезного обсуждения перспектив разрешения конфликта на встрече сопредседателей Минской группы ОБСЕ 2 августа 2006 года. На этой встрече Мэтью Брайза постарался представить свой визит как серьезный дипломатический успех, а политику своего государства как наиболее конструктивную в деле мирного урегулирования конфликта.

Однако гиперактивность Мэтью Брайза на всех кавказских фронтах имеет серьезные пределы. Об этом достаточно аргументированно высказался Жирайр Липаритян, главный «переговорщик» по Нагорному Карабаху в период президентской легислатуры Левона Тер-Петросяна. По мнению Липаритяна, урегулирование наталкивается на разные национальные интересы государств-сопредседателей Минской группы ОБСЕ. А значит, какой-то консенсус со стороны «внешних миротворцев» трудно достижим. Во-вторых, сами стороны конфликта имеют различные (не совместимые) подходы. В самом деле, как может согласовываться тезис о самоопределении армян Карабаха и заявление президента Ильхама Алиева о том, что территориальная целостность Азербайджана не будет темой для дискуссии «ни сегодня, ни завтра, никогда и ни при каких обстоятельствах» (это заявление Алиев-младший сделал за день до визита в Баку Мэтью Брайза). Не способствуют продвижению к миру и заявления отдельных азербайджанских политиков о повторении «кодорского сценария» в НКР.

Помимо тезисов Жирайра Липаритяна, есть еще одно важное соображение. Американская политика на Кавказе во многом повторяет российские ошибки периода 1990-х гг. США в отличие от России умеют работать и с властью, и с оппозицией. И вообще гораздо лучше проводят курс на диверсификацию отношений. Однако действия американского госдепартамента отличает правовой и политический догматизм. Всерьез полагаясь на силу подписанных документов и абсолютизируя рациональное мышление (мир лучше, чем война, потому что он экономически выгодней и приносит стабильность), Вашингтон упускает многие факторы эмоционально-психологического свойства. В случае с межэтническими конфликтами речь идет не о правовых казусах, не о статусных спорах. Эти конфликты являют собой не акты гражданского права. В них речь идет не о дележе наследства, а следовательно, любые декларации и подписанные соглашения сами по себе не являются политической реальностью. Они – мало что значащие политические бумаги, выполнять которые население не готово. Не готово потому, что для грузин, абхазов, осетин, армян и азербайджанцев межэтническое противоборство - это не вопрос торжества закона. Это - идентификационный выбор, определяющий не только внутри-и внешнеполитическую стратегию их государств. Это - определение своего собственного «я» в кавказской системе координат. Без апелляции к обществам Кавказа, а также к факторам психологического, а не формально-правового свойства межэтнические конфликты на Южном Кавказе не решаемы по определению.

Именно апелляция к этим факторам, национальным символам создает меры доверия, строит новую идентичность с гораздо меньшим конфронтационным потенциалом. И только опираясь на меры доверия (а не на подписанные договоренности между главами государств), можно взяться за строительство постконфликтной конструкции Южного Кавказа.