N 14 (109) Октябрь 2006 года.

Москва – столица мигрантов

Просмотров: 9482

Только 60 процентов москвичей – уроженцы столицы. Остальные в российскую столицу приехали, или, как теперь говорят, «понаехали», и носят гордое имя мигрантов. Так, «новых армян» в Москве – 76 процентов, то есть три четверти диаспоры. У армянских мигрантов самый высокий образовательный уровень – 36% вновь прибывших имеют высшее образование. Однако что это означает на деле: что Москва получила квалифицированные кадры? Или что Армения испытывает острую «утечку мозгов»?

Ученые Института социологии РАН провели солидное и во многом уникальное исследование: они попытались понять, как живут и кем себя считают живущие рядом с москвичами их соседи-мигранты, какие ценности они исповедуют и что значит для приезжих Москва. Опрос социологи проводили только среди легальных мигрантов – число нелегалов – цифра зыбкая и постоянно изменяющаяся.

Только 60 процентов москвичей – уроженцы столицы. Остальные в российскую столицу приехали, или, как теперь говорят, «понаехали», и носят гордое имя мигрантов. Так, «новых армян» в Москве – 76 процентов, то есть три четверти диаспоры. У армянских мигрантов самый высокий образовательный уровень – 36% вновь прибывших имеют высшее образование. Однако что это означает на деле: что Москва получила квалифицированные кадры? Или что Армения испытывает острую «утечку мозгов»?

Ученые Института социологии РАН провели солидное и во многом уникальное исследование: они попытались понять, как живут и кем себя считают живущие рядом с москвичами их соседи-мигранты, какие ценности они исповедуют и что значит для приезжих Москва. Опрос социологи проводили только среди легальных мигрантов – число нелегалов – цифра зыбкая и постоянно изменяющаяся.

Москва, как известно, порт пяти морей и большая деревня. Ее этнический состав вполне соответствует этому определению – в Москву едут отовсюду. Согласно данным переписи населения 2002 года, среди примерно 10 миллионов москвичей 85 процентов - русские, а дальше в порядке убывания следуют украинцы (2,5 процента), татары (1,7), армяне (1,2), азербайджанцы (0,9), белорусы (0,6), грузины (0,5) и другие народы.

Ежегодный прирост населения России за счет иммигрантов из стран СНГ и Балтии составил в последние годы около 250 тысяч человек; то есть количество иммигрантов в России превышает 5% ее населения.

Как следует из данных исследования ИС РАН, среди сегодняшних москвичей пропорции между теми, кто родился в Москве, и приезжими распределяются так. 60 процентов русских - уроженцы столицы, а 40 % приехали в столицу из провинции или других стран (в том числе 15 % - так называемые «новые мигранты». Это те, кто осел в городе в течение последних 19 лет). Среди татар - 45% тех, кто родился в Москве, 55% - приезжие (из них новых - 10 процентов). Среди украинских мигрантов 22 процента живут в столице с 1986 года или переехали позже. Армян - уроженцев Москвы 24 процента, мигрантов - 76% (26% - новые), среди азербайджанцев эти цифры соответственно 14% – 86% (50%). 22 процента грузин родились в Москве, а из 78 процентов грузин-приезжих 34 - новоселы.

Разные национальные группы «поставляют» в российскую столицу разных по возрасту мигрантов. Русские переселенцы 18-49 лет составляют в своей группе мигрантов 23 процента, больше всего людей среднего возраста, тех, кому от 30 до 49 лет - 39 процентов, от 50 и старше - 38 процентов. Зато – для сравнения - среди азербайджанцев преобладают люди молодые (52 процентам из них от 30 до 49 лет), причем в основном это мужчины.

Людей с высшим образованием среди русских мигрантов 36 процентов (это даже выше среднемосковского уровня: 31 процент жителей с вузовским дипломом). Среди мигрантов-украинцев таких людей 29 процентов, у татар - 20, у армян - 36, у грузин - 32, у азербайджанцев - 13.

Цифры вполне объяснимы. «Выдавливание» русскоязычных граждан из «нового зарубежья» привело к тому, что многие из них (в основном квалифицированные специалисты) в итоге осели в Москве. А для молодых активных граждан титульных национальностей этих республик российская столица стала лучшим местом, где можно найти работу.

В каких профессиональных сферах заняты московские мигранты? Среди русских, живущих в Москве менее 10 лет, 44 процента заняты физическим трудом, по 23 процента относят себя к специалистам высшей и средней квалификации, 10% - руководители и предприниматели. Среди коренных русских москвичей физический труд не в почете, им заняты лишь 28 процентов, зато чем-то руководят 15 процентов.

Русские — это «самые типичные москвичи», национальное большинство. Это к их традициям должны притираться мигранты. А сами-то они - довольны ли своей жизнью? «Все не так плохо, и можно жить », - сказали социологам 21 процент русских-москвичей, половине «жить трудно, но можно терпеть», для 24 процентов их бедственное положение «невыносимо».

В целом мигрантам жить в Москве сложно. Объяснить это нетрудно: они наиболее социально уязвимая группа населения. Мигрантам трудно получить доступ ко многим социальным услугам: жилью, работе, образованию, медицине.

Еще одно немаловажное обстоятельство - в первой волне постперестроечной иммиграции в Россию в начале 1990-х годов были в основном те, кто уехал вынужденно, преимущественно этнические русские из бывших республик СССР. Это была так называемая «стрессовая миграция», когда к отъезду вынуждали непреодолимые обстоятельства – вооруженные конфликты, прессинг со стороны этнического большинства. Но переехав в Россию, они оказались в родственной культурной и языковой среде.

Однако даже в первом потоке иммиграции были заметны турки-месхетинцы, армяне, азербайджанцы, грузины и др. Во второй половине 1990-х годов в Россию потекли большие потоки экономических, в том числе трудовых, мигрантов из представителей коренных народов стран СНГ. Им-то и пришлось тяжелее всего: иммигранты оказались вырваны из привычной социальной среды, оторваны от знакомых, друзей, родных. Они не обладали в России неформальными социальными связями, так облегчающими жизнь и часто заменяющими несовершенные законы, государственные институты и неразвитое гражданское общество. Одним словом, мигранты второй волны оказались чужаками.

Пострадал и их общественный статус – по сравнению с тем, что они имели в своих странах. На российском рынке труда иммигранты занимают в основном рабочие места, требующие низкой квалификации, те, на которые не претендует местное население. Зачастую бывшие городские – причем в нескольких поколениях - семьи, вынуждены селиться в российских селах и «переквалифицироваться» на ручной сельскохозяйственный труд.

И наконец, российская миграционная политика, нынешнее жилищное и трудовое законодательство ставят мигрантов в очень уязвимое положение. Им трудно, а часто и невозможно получить регистрацию и легализоваться на территории России. В результате иммигранты массово занимают места в теневой экономике, они лишены социальной защиты, а их детям трудно получить образование. Не говоря уже о том, как влияет на положение мигрантов рост ксенофобских настроений среди россиян, особенно в тех регионах, где в результате массовой миграции заметно изменился состав населения.

А как мигранты сами оценивают свое положение?

Социальное положение этнических украинцев в столице практически такое же, как и у русских, дистанции между ними практически не видно. Да и 76 процентов столичных украинцев считают русский родным языком, три четверти владеют им лучше, нежели ридной мовой, а две трети их детей по-украински практически не говорят. Только 23% на вопрос «кто вы?» отвечают «украинцы!» — остальные же причисляют себя к «россиянам».

Среди татар, переселившихся в Москву более 20 лет назад, 63% до сих пор добывают свой хлеб в буквальном смысле «в поте лица». А вот те, кто приехал в столицу после 1986 года, уже не шли в рабочие или дворники. Среди них сейчас лишь 32 процента заняты физическим трудом, а специалистов - почти две трети.

Татары живут в столице на правах «своих», русский язык для большинства московских татар родной, а в укладе жизни вполне уживаются традиции с принятыми в Москве стандартами поведения. Все, по их словам, «весьма неплохо» у 53 процентов, а «более или менее» - у 42. Крайне недовольны жизнью лишь 5 процентов. При этом лучше всего себя чувствует молодежь до 30 лет - в этой группе счастливчиков почти две трети.

Одна из быстро растущих и достаточно легко адаптирующихся диаспор столицы - армянская. Между переписями 1989 и 2002 годов число армян-москвичей выросло втрое (конечно, сыграли свою роль землетрясение и война с Азербайджаном). Армяне, приехавшие в Москву, это, как правило, молодые мужчины (до 80 процентов из них - моложе 30 лет). По сравнению с коренными москвичами - русскими, украинцами, татарами - их сравнительно мало в системе управления, но зато очень многие заняты в сфере культуры, в «квалифицированных группах умственного труда». Армяне-мигранты сравнительно легко вливаются в московскую жизнь. Большая часть из них приехала в столицу из Азербайджана или Грузии. Там они учились не в «национальных »,а в русских школах, свободно владели русским языком (половина считала его родным) и чувствовали себя «гражданами Союза ».Тесной связи именно с Арменией у них по сути не было - две трети армян-москвичей там практически никогда не бывали и 90 процентов не имели никакого желания менять Москву на Ереван.

В социально-демографических чертах московских грузин много сходства с армянами. Подавляющая часть их столичной диаспоры - новые, «постсоветские» мигранты. Правда, грузин в Москве существенно меньше, чем армян. Большая их часть оценивает свою жизнь в столице положительно - особенно по сравнению с ситуацией, которая сложилась в современной Грузии. Но и по родине они скучают сильно, хоть и «не хотят вернуться к прежним временам».

Большинство грузин-москвичей свободно говорят и думают на русском, но две трети сохранили хорошее знание родного языка. Правда, в отличие от старших, лишь треть молодежи свободно говорит и думает по-грузински. Как и армяне, московские грузины вполне терпимо относятся к смешанным бракам: так, у трех четвертей грузин и трети грузинок супруги были русскими.

Самый резкий контраст с коренным населением Москвы представляет собой азербайджанская диаспора. По переписи 1989 года в Москве их было лишь 21 тысяча, сейчас — около 100 тысяч, то есть примерно 1 процент населения столицы. Опередив по численности евреев, белорусов и грузин, они стали в последнее время более заметными.

При наличии довольно сильной, но малочисленной прослойки интеллигенции, в массе своей азербайджанцы-мигранты принадлежат к относительно менее образованной части столичного населения. Только 13 процентов из них имеют высшее образование. Верующих-мусульман среди них даже больше, чем среди татар (71 процент). Эта этническая группа как никакая другая ревностно хранит свои традиции. В частности, больше половины женщин не работают - ведут домашнее хозяйство, в семье не поощряются межнациональные браки и т.п. Значительная часть этой диаспоры сохраняет тесную связь с Азербайджаном и мечтает туда вернуться. Заметно больше, сравнительно с другими этническими группами, людей, не отказавшихся от азербайджанского гражданства.

Правда, делают выводы социологи, положение азербайджанцев в Москве в ближайшем будущем может измениться. Молодежь получает образование в российских школах и вузах, уже 85 процентов столичных азербайджанцев считают, что свободно владеют русским языком. Как отмечают социологи, в Москве азербайджанцы постепенно начинают преодолевать даже застарелые предубеждения: большинство опрошенных считают, что необходимо «воспитание уважения между народами Азербайджана и Армении».

И все-таки говорить о «диаспорах в целом » - все равно что мерить среднюю температуру по больницам. Ученые-социологи нашли особый ракурс для взгляда на диаспоры: мигрантов разделили на тех, кто хотел бы в будущем остаться в Москве, и людей, приехавших в столицу ради временного заработка. Отличия оказались разительными.

Так, например, среди московских азербайджанцев, которые хотят навсегда остаться москвичами, почти половина (48 процентов) имеют постоянную работу, завели собственное дело 34 процента. Лишь 6 процентов работают от случая к случаю и 11% - временные наемные работники.

Совершенно иначе дела обстоят у тех, кто рассматривает Москву как своего рода Клондайк или перевалочный пункт. 44 процента имеют лишь временную работу, только 28 процентов - постоянную. Собственное дело есть у 22%, а 6 процентов перебиваются случайными заработками. Соответственно эти люди оценивают и свое материальное положение: 22,5 процента ориентированных на жизнь в Москве ни в чем себе не отказывают, а у 34-х процентов вызывает затруднения лишь покупка дорогих вещей. Среди временщиков каждому пятому (27 процентов) хватает денег только на еду, а 44 процента в состоянии купить только то, что крайне необходимо.

Большинство из тех, кто планирует остаться в Москве навсегда (82 процента), приняли такое решение самостоятельно. Больше половины из них (53%)хотели бы видеть своих детей и внуков москвичами. Во второй группе половина приехала по собственной воле, а другую, чуть меньшую часть (49%) «уговорили родственники». Ровно в десять раз меньшее количество таких опрошенных готовят детям «московскую судьбу». В отношениях с городом любовь и ненависть, оказывается, во многом взаимны. Меньше трети азербайджанцев, ориентированных на постоянную жизнь в столице,не в состоянии примириться с московскими традициями, а 45 процентов считают, что в русском городе надо жить согласно русским обычаям и традициям. Зато во второй, «транзитной» группе нетерпимых больше половины, а соблюдать московские нормы готовы лишь 25 процентов. Среди временщиков вчетверо больше тех, кто гордо заявляет: «Только слабые и трусливые люди соблюдают все законы и правила!» - и нарушают их, если считают нужным (11 процентов против 2,4% в первой группе).При этом согласились с утверждением «спокойно и достойно можно жить только среди своих» 9 процентов «потенциальных москвичей» и 48 процентов временных мигрантов-азербайджанцев.

Только четверть мигрантов-москвичей хотела бы жить по соседству со своими земляками. Среди временщиков так думают больше половины. Половина «постоянных» - за то, чтобы селиться среди давно живущих в Москве людей, 22-м процентам все равно, в каком районе жить. Терпимость распространяется даже на самое что ни на есть святое - на детей. Треть азербайджанцев, готовых остаться в Москве, ничего не имеют против того, чтобы их дочь вышла замуж за русского (хотя ислам подобные браки с иноверцами мусульманкам категорически запрещает). Однако лишь 12 процентов временщиков допускают до своего сознания такую мысль.

Социологи выяснили и мнение коренных москвичей… Как выяснилось, «неприязнь слепа»: они часто даже не подозревают, кто перед ними - азербайджанец, армянин, таджик, грузин, чеченец. Все мигранты для них на одно лицо, и вникать в этнографические или культурные тонкости жители столицы не собираются.

Участникам фокус-групп прочли отрывки из статей в прессе, где описывались обычаи и традиции азербайджанцев, и предложили угадать, о какой национальности речь. Ответы были предсказуемы: «По-моему, они все одинаковые, я их не различаю». «Разница между грузинами и армянами - чё-то в отношении с родственниками». «Те фамилии, что на «-ян» - это армяне, а на «-идзе» - грузины. А Джафаров? На «-ов». Русская фамилия». «Грузины - они с достоинством. Они песни поют. А армяне - все как один врачи, для них в институтах даже группы специальные создают». И так далее.

И, конечно, не обошлось без классической социологической ловушки. Разным группам русских москвичей прочли текст газетной заметки о драке, перестрелке и убийстве в боулинге. Только в первом случае арестованным «героям» статьи дали славянские фамилии Котенков и Коростелев, а в другом – назвали их Алиевым и Гейдаровым-оглы. Реакция слушателей была принципиально разной. В первом случае, высказывая свои эмоции, оценивая услышанное, участники фокус-группы рассуждали в основном о том, что «нечего в общественном месте разборки устраивать: идите за заборчик и там выясняйте отношения». Участников перестрелки называли максимум «быдлом». Главным приоритетом была безопасность тех, кто к криминалу непричастен. Во втором случае сразу же зазвучали «ксенофобски окрашенные» выражения. «Приехали чурки нерусские и мочат кого попало», «У них в крови эти разборки», «Пусть в свою страну едут и там друг друга перебьют» и т.п.

От ксенофобии и страхов на ее почве не свободна ни одна страна, даже самая благополучная, считает руководитель проекта, директор Института социологии РАН Леокадия Дробижева. Государство тут не все может сделать. Особенно в России, где «государственное самосознание» (то есть политическая воля лидеров страны и официальная политика) далеко не всегда было тождественно общественным представлениям и ценностям. У нас еще в 1992 году не более пятой части населения той же Москвы называли себя «россиянами». Лишь к началу ХХI века эта цифра дошла до 80 процентов. У этой проблемы, что люди не чувствуют себя «гражданами единой страны», испытывают разного рода фобии и этническую неприязнь, есть ряд причин. Кроме исторических причин (в России не было реального гражданского общества, способного изживать такие болезни), сказались и разочарование в реформах начала 90-х, и подорванная уверенность в завтрашнем дне, ревность и зависть к успехам (пусть даже воображаемым), которых достигли люди из иных этнических или социальных групп.

Среди новых мигрантов, которые прибыли в Москву после распада Союза, было много людей с «мобильными » жизненными установками. Они достигали успеха в непривычных и не престижных для местных русских жителей сферах (в сервисе, в мелкооптовой торговле и пр.). Они проявляли солидарность друг с другом, что тоже раздражало старожилов. Другие приезжие от безысходности брались за любую тяжелую работу за грошовую оплату и симпатий у москвичей не вызывали.

Кроме того, массовое недовольство усугубили и действия ряда местных властей. В условиях невыплаты зарплат, экономических кризисов, угрозы терроризма было крайне удобно «перевести стрелки» недовольства на приезжих, прежде всего с Кавказа и из Средней Азии. По данным ВЦИОМ, теперь «Левада-центра», в 1993 году около трети русских утверждали, что «в социальных бедствиях России виноваты нерусские ». В 2004 году таких стало 42 процента.

В советское время подобные установки демонстрировали в основном люди пожилые, малокультурные и плохо обеспеченные. Сейчас социальные и демографические группы - носители националистических идей - сильно изменились. Понижение статуса людей, их «опускание на дно» общества порождает у них чувства обиды и ущемленности. Это касается как интеллектуалов, которые никак не могут приспособиться к требованиям сегодняшнего дня, так и квалифицированных работников физического труда, не нашедших для себя адекватного места. В среде молодежи ксенофобскими настроениями заражена значительная группа учащихся ПТУ или рабочих.

«Этнический негативизм» проявляется и у части управленцев, бизнесменов, номенклатуры и политиков - от них постоянно слышны требования «забыть об этнокультурных (национальных, как раньше говорили) особенностях и быть просто гражданами России».

Этнические анклавы существуют во многих крупных городах. Но опыт США и других стран, переживших в разное время наплыв иммигрантов, свидетельствует: такие анклавы в большинстве случаев рассасывались, когда целью приезжих становилось не просто «заработать деньги и вернуться на родину», а остаться в данной стране навсегда. Более устойчивыми оставались китайские и японские анклавы. Проект создания в России, помимо стихийно сложившихся, уже совершенно легальных Чайна-таунов вызывает в городах, где это строительство планируется (первые Чайна-тауны будут построены в трех основных политических центрах России: Санкт-Петербурге, Москве и Казани), совершенно нескрываемое волнение.

Российские власти, напротив, не хотят создавать мононациональные районы компактного проживания выходцев из других стран. Они предпочитают другую политику, пытаясь равномерно расселить иммигрантов по всей территории России. К этим выводам правительственных чиновников подтолкнули события во Франции летом прошлого года, когда в пригородах крупнейших городов, населенных преимущественно выходцами из стран Магриба, прошли бурные, затяжные выступления недовольных иммигрантов.

Прежние волны миграции, которые изучали ученые, были в основном волнами переселения людей. Современные потоки — скорее «прокачка» целых групп разных культур через определенные, наиболее экономически благополучные территории. Это непрерывный процесс, и для обслуживания таких потоков (как показывает пример тех же парижских пригородов) формируется целая инфраструктура. При этом местные жители становятся здесь «помехой». Анклавы могут быть, потому что только в них для мигранта создается своего рода «буферная зона» перед враждебным к нему городом. Проблема лишь в том, чтобы они не слишком мешали принимающей стороне - в нашем случае — московскому сообществу.

Мария Лисина,

специально

для «Ноева Ковчега»

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 17 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты