Миссия Хачатура Абовяна

На грабаре созданы лучшие труды армянских авторов – богословские, исторические и философские... К ХIХ столетию грабар уже доживал свой век, оставаясь языком церковной службы и сугубо научных трудов. Народ уже с трудом понимал его, поскольку новый разговорный язык успел занять свое место. Первой книгой на ашхарабаре - будущем нормативном языке восточных армян – был учебник арифметики «Занятие счетом», изданный в Марселе лишь в 1675 году.

Человеку, которому посвящена эта статья, было предначертано придать письменной речи новое дыхание, соединить академический грабар с более близким народу ашхарабаром. Роман Хачатура Абовяна «Раны Армении», первое произведение нашей литературы на ашхарабаре, столкнулся не только с неприятием церковью, но и с восторгом первых читателей из среды интеллигенции. Книга стала символом нового языкового мышления и сразу заняла прочное место в армянской культуре. Она словно направила стихийное развитие живой речи в нужное русло и подстегнула жажду писателей Восточной Армении не просто творить на новом языке, но творить сам язык.

В 1805 году в селе Канакер у Артема Абовяна из старинного рода Абовенц родился сын Хачатур. Родители дали обет посвятить сына Эчмиадзину, и когда мальчику исполнилось десять лет, отец привез его в католикосат и отдал на попечение католикосу Епрему I, приходившемуся Абовянам родней.

После пяти лет учебы в монастырской школе Хачатур собрался было вернуться домой, но его духовный наставник епископ Антон, видевший тягу питомца к знаниям, отвез его в Тифлис – столицу Кавказа, где Хачатуру предстояло продолжить образование в тамошней армянской гимназии «Нерсисян» – одном из главных очагов просвещения в Закавказье, воспитавшем целую плеяду деятелей отечественной науки и культуры. Вдохновленный примером просветителей прошлого, молодой человек решил продолжить образование в венецианской конгрегации мхитаристов. Грезы уводили Абовяна все дальше: он даже замыслил добиться аудиенции у христианских монархов, чтобы просить помощи в освобождении Армении.

Абовян был уже в пути, когда в июле 1826-го началась русско-персидская война. Она застала Абовяна в лорийских горах, и дьякону пришлось вернуться в Эчмиадзин.

Спустя несколько лет Хачатур добился благословения католикоса и уехал учиться в Европу. В Дерпте Хачатур стал впервые писать стихи и прозу, сочетая грабар с упрямо просившимся в жизнь ашхарабаром. После окончания университета, отказавшись от блестящей научной карьеры, он в 1836 г. вернулся на родину, верный клятве посвятить ей оставшуюся жизнь. «Первая клятва, данная мною пред алтарем святых наших отцов... – да быть им тайными моими ангелами-хранителями и открыть мне путь пожертвовать собою в пользу оставленных ими, осиротелых их детей», – напишет он впоследствии.

Но в Эчмиадзине, куда он так рвался, ему не оказали ожидаемого содействия, чурались как еретика. Пришлось Абовяну отказаться от дальнейшего служения на церковном поприще. Абовян устроился штатным смотрителем тифлисского уездного училища и сам же преподавал здесь французский и русский языки. Ученики обожали нового учителя, обходившегося с ними по-человечески и добивавшегося отмены телесных наказаний.

В Тифлисе Абовян женился на Иоанне Эмилие Лоозе, переехавшей сюда из Ревеля (Таллин). Вместе с ней Абовян вновь переехал в «сердце родины» Ереван, чтобы заняться любимым делом и обрести наконец душевный покой. В своей педагогической деятельности он, прежде всего, ставил проблему всеобщей грамотности. Но церковники и русское чиновничество вынудили Абовяна оставить службу. Тогда он открыл частную школу для подготовки учителей народных школ, но и тут столкнулся с теми же церковными мракобесами. «Ты хочешь мне указывать, вероотступник? Ты можешь лишь смутить души невинных, а учить их не твое дело!» – надрывался новый католикос Ованнес VIII Карбеци, которому Абовян предложил основать школу нового типа.

Позиция Ованнеса VIII не смутила Абовяна. Он был так увлечен научно-педагогической работой, что не замечал вокруг себя ничего. В тот период он занимался составлением учебника современного армянского языка.

Научно-педагогическая деятельность отнимала у Абовяна все его время, но он медленно, шаг за шагом приближался к своей вершине – народному роману «Раны Армении». «Я видел, что читающих армянские книги, говорящих на армянском языке все меньше и меньше. Нацию сохраняют язык и вера. Если мы утратим их, горе нам», – признавался он. Обдумывая сюжет романа, он остановил выбор на патриотическом произведении, которое отразило бы освободительную борьбу народа. Героем этого эпического и в то же время пронизанного лирикой произведения писатель выбрал реальную личность – народного мстителя, фидаина Агаси. Его образ должен был, по замыслу автора, служить примером самоотверженности и мужества, воскресить в памяти армян патриотические дела их соотечественников.

Но прежде чем титуловать Хачатура Абовяна народным просветителем, судьба одарила его трагическим одиночеством и огорчениями, которые он переносил стоически, определенно чувствуя, что движется к великой цели. Но подержать в руках издание написанного кровью сердца любимого детища, которому было суждено стать языковым манифестом, писателю не довелось.

На рассвете 2 апреля 1848 года Абовян вышел из дома и не вернулся. О таинственном исчезновении изначально существовало две версии. Согласно одной, Хачатур был убит на почве ревности: якобы его зарубил топором обманутый муж какой-то турчанки. Сторонники второй версии настаивали на том, что это было чисто политическое убийство, организованное царской тайной полицией, стремившейся ликвидировать человека, патриотические взгляды которого будоражили армянскую интеллигенцию. Ходили слухи о какой-то «черной карете», в которой увезли Абовяна агенты охранки. Близко знавшие Абовяна люди были уверены в том, что импульсивный, эмоциональный Хачатур покончил с собой.

Спустя два года после исчезновения Абовяна один из его бывших учеников, Акимян, навестил Эмилие и попросил разрешения просмотреть личный архив писателя. «Я не знаю армянского. Вы первый, кто спрашивает о его рукописях», – ответила растерянная от выпавших на ее долю испытаний вдова и позволила Акимяну переписать интересующие его бумаги. Вместе с остальными была извлечена и рукопись романа «Раны Армении», вызвавшего нескрываемый восторг Акимяна и литераторов, которым он ее передал. «Раны» стали расходиться в десятках рукописных копий, но лишь в 1858-ом при поддержке меценатов книга впервые была издана с грифом гимназии «Нерсисян».

Абовян был далеко не первым, кто поднял вопрос превращения разговорного армянского языка в литературный, но стал тем, кто решил вопрос практически, явившись основателем нового литературного армянского языка и новой армянской литературы.