Россия и Америка нужны друг другу

Победа на президентских выборах в США кандидата от Демократической партии Барака Обамы, как бы ни сложилась в дальнейшем его политическая судьба, уже сама по себе является знаковым событием. В стране, где еще полвека назад реально существовала расовая сегрегация, сегодня к власти пришел человек, не являющийся выходцем из почти безраздельно доминировавшей группы WASP (White Anglo-Saxon Protestant), то есть не «белый протестант англо-саксонского происхождения».

При этом все рассуждения доморощенных «аналитиков» о том, что поддержку новому лидеру США обеспечили «свои», то есть чернокожие избиратели, просто не выдерживают критики. Таковых избирателей всего 12 %. Следовательно, не обошлось без голосов белых, включая и представителей «белой» интеллектуальной элиты. Но самое главное даже не в этом. К власти пришел не оппозиционер и не революционер – ниспровергатель из «меньшинств», как это было в случае с «индейским социалистом» Эво Моралесом в Боливии. Победу на выборах одержал сенатор, юрист, университетский интеллектуал, встроенный в «main stream» американской политики, разделяющий базовые ценности этой страны и готовый к жесткой защите ее национальных интересов. А потому было бы чрезвычайным упрощением считать, что в США действуют постсоветские реалии. Это когда питерские поддерживают питерских, нахичеванские нахичеванских, а карабахские карабахских с последующей раздачей «призовых» «своим». Для выстраивания адекватной внешней политики на американском направлении необходимо знать ту «материальную часть», с которой имеешь дело. И не заявлять, что администрация может «продавить» нужное решение через конгресс, сравнивая последний с нашей Думой (как это делали наши аналитики, рассуждая об отношении США к проекту Карс-Ахалкалаки-Тбилиси или о позиции Вашингтона по признанию геноцида армян). Сегодня знаменитый американский «плавильный котел» снова доказал свою эффективность. Идея гражданской нации одержала верх над этническим национализмом. Чернокожий президент будет защищать ценности Америки внутри и вне этой страны. Этот символический факт говорит о многом. Скорее всего, новый президент США будет чрезвычайно активен на внешнеполитической арене, стремясь доказать скептикам и сомневающимся (естественно, прежде всего внутри государства), что именно он в наибольшей степени подходит на роль выразителя и защитника американских национальных интересов. Исходя из этого, рассчитывать на то, что Обама (в отличие от своего соперника Джона Маккейна, более мягкий в риторике) будет легким партнером, не представляется возможным.

В этой связи необходим содержательный разговор о том, какие возможности имеет Россия для сотрудничества с США, а где для такой кооперации нет никаких предпосылок. Чрезвычайно интересным и показательным в этом плане является СНГ – территория, которую Россия считает «канонической» и к проникновению на которую любых «нерегиональных» игроков относится крайне негативно.

Сегодня двусторонние отношения России с любым из государств СНГ невозможно себе представить без влияния третьей силы. Наиболее активным «третьим» элементом в геополитических процессах в СНГ ныне выступают именно США. Ни Китай, ни Иран, ни Индия не выказывают такой заинтересованности в освоении «советского наследства». Более того, их заинтересованность, как правило, имеет региональную привязку. В этом плане интересы того же Ирана не выходят за пределы Кавказа и Центральной Азии. КНР и Индия пока тоже «специализируются» на постсоветском Востоке. Между тем «иранизация» Закавказья или Таджикистана, наверное, имела бы больше шансов на практическую реализацию, чем «вестернизация» (если делать акцент на политических традициях и «структурах повседневности» региона).

Поэтому необходимо разобраться в том, почему отношения России с «третьим» элементом на просторах бывшего СССР воспринимаются столь болезненно обеими сторонами «большой постсоветской игры». Почему Россия, готовая к уступкам и компромиссам в других точках мира, не готова поступиться ни на йоту своими интересами в СНГ?

Россия безболезненно уступила пальму первенства в процессе ближневосточного урегулирования. Сегодняшние попытки Кремля вернуть свой вчерашний «участок» на Ближнем Востоке напоминают, скорее, эмоциональные импровизации, нежели проработанную стратегию. Москва ушла и с Балкан. Апелляция к Косово сегодня — это по большей части наше «внутриэсэнгешное дело», тот прецедент, который Кремль использовал для признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Россия без особой (кстати, именно в период первой президентской каденции Владимира Путина) фрустрации оставила Лурдес и Камрань, хотя жесткого политического давления на Москву в этом вопросе не было.

Иное дело СНГ. Здесь риторика Москвы приобретает местами советскую окраску, а по части антиамериканизма некоторые современные российские политические деятели не уступят временам Брежнева–Суслова. Однако по части элементарной грамотности сильно уступят. Никому из советских лидеров не приходило в голову отождествлять конгресс США с Верховным Советом СССР. А чего стоят заявления о том, что Обама будет осуществлять «перестройку» США едва ли не по принципам незабвенного Михаила Сергеевича!

Позиция же США во многом является прямо-таки зеркальным отражением взглядов российских партнеров. Любые проявления российской активности в СНГ рассматриваются как попытки реанимации «империи зла» и едва ли не советского коммунизма (хотя творец концепции «либерального (он же энергетический) империализма» Анатолий Чубайс является одним из самых последовательных и жестких антикоммунистов в России). Такого жесткого неприятия российская политика не встречает в других регионах мира. Даже наши лобзания с ХАМАС и дружбу с Ираном в Вашингтоне встречают с пониманием (надеясь на посредничество Москвы).

Между тем, в последние годы влияние «третьего» во взаимоотношениях России с Грузией, Молдовой, Украиной в определенные моменты новейшей истории играло для РФ как позитивную, так и негативную роль. С одной стороны, безусловная поддержка Западом «цветных революций» сформировала у некоторых постсоветских элит представление о том, что они получили из рук Вашингтона и Брюсселя индульгенцию. Многие в Киеве, Тбилиси, Кишиневе (в Молдове «цветная революция» была осуществлена сверху еще до тбилисского триумфа Саакашвили) подумали, что теперь с Россией можно либо вовсе не считаться, либо считаться в гораздо меньшей степени. У политических элит государств СНГ забрезжила перспектива обретения нового ЦК в другой точке земного шара. Провал «плана Козака» в Молдавии, проекта «преемник» на Украине, утрата влияния в Грузии (на Эдуарда Шеварднадзе влиять было гораздо проще) подтвердили на первый взгляд данный тезис. США сделали немало и для косвенной поддержки воинственной риторики Михаила Саакашвили. Его неадекватные действия в течение последних четырех лет не осуждались Вашингтоном. Напротив, грузинскому союзнику выдавались слишком обещающие авансы (вроде слов Кондолизы Райс о «борьбе за наших друзей», произнесенных в Тбилиси накануне «пятидневной войны»).

В то же время США готовы к прагматичному партнерству с Россией по вопросам безопасности в Центральной Азии, и прежде всего в Афганистане. Карабахское урегулирование также не является разделяющим фактором двусторонних отношений. В этой связи показательна реакция госдепартамента на подписание Московской декларации 2 ноября 2008 года (миротворческие усилия РФ были поддержаны). Иранский и корейский вопросы также оставляют возможности для партнерства.

Но что сделать, чтобы этот прагматизм стал двусторонним и необратимым? Возможно ли сегодня говорить о возрождении «духа 2001 года» в отношениях между РФ и США? Прежде всего, необходимо отказаться от нескольких «идолов разума», мешающих пониманию мотивов, целей, задач друг друга.

Начнем с России. Российской дипломатии необходимо понять и признать трудную, но уже всем очевидную истину. Постсоветское пространство перестало быть безраздельной геополитической собственностью Российской Федерации. И чем дальше развиваются независимые постсоветские образования, тем быстрее будут набирать силу процессы «интернационализации» СНГ. Построить «великую китайскую стену» на пути вестернизации бывших союзных республик не удастся, как бы нам того ни хотелось. Не удастся по одной, до банальности простой причине. В СНГ появился свой «клуб проигравших», члены которого свои провалы и потери связывают с Россией. Более того, российская власть вне зависимости от фамилии ее главы не сможет удовлетворить чаяния совета директоров этого «клуба». Что касается других стран СНГ (Армении, республик Центральной Азии), то они просто заинтересованы в диверсифицированной внешней политике и внешнеэкономической деятельности. Отсюда большая заинтересованность в приходе Штатов, исходящая из самого СНГ, а не из Вашингтона. Таким образом, России придется изрядно побороться и за влияние, и за политический контроль.

Но, признав СНГ конкурентной территорией, где Россия будет всего лишь одним из игроков, Москве вовсе не следует безоговорочно оставлять свои позиции. России ни в коем случае нельзя допустить и использования Запада «молодыми демократиями» как некой антироссийской фомки. Для этого должна быть разработана внешнеполитическая стратегия, позволяющая РФ показать истинную суть намерений тех или иных постсоветских образований.

Что же касается Штатов, то здесь важна следующая деталь. Планируя что-либо на постсоветском пространстве, следует отказаться от такой навязчивой идеи, как отождествление России с авторитарными и архаичными тенденциями. Демократию в той или иной стране СНГ нельзя верифицировать по такому признаку, как наличие российского военного присутствия и российского влияния. Вряд ли Туркменистан или Узбекистан могут прослыть большими и успешными демократиями на том лишь основании, что у них на территориях нет российских военных объектов. Между тем российское военное присутствие в Таджикистане не просто остановило гражданскую войну, но и дало пример (не самый плохой) успешного постконфликтного урегулирования. Именно российские миротворцы (а не натовские или американские) остановили конфликты в Абхазии и в Южной Осетии. В абхазском случае именно благодаря российским военным в Гальский район вернулось порядка 60 тыс. мегрелов. И не Россия, начиная с 2004 года, открыла процесс «разморозки» конфликтов в двух бывших грузинских автономиях. Она лишь среагировала на этот процесс.

В Вашингтоне необходимы более релевантные оценки российского влияния в конфликтных точках, а также понимание, что их уход оттуда не повлечет за собой превращение абхазов и осетин в лояльных граждан Грузии. Западу следовало бы более трезво оценивать потенциал России. Равно как и тот факт, что роль России на территориях бывшего СССР не может быть такой же, как ее роль в Африке или в Латинской Америке. Слишком крепкими оказываются имперские и советские связи!

Таким образом, России необходимо признание того, что США — это не всегда антироссийские тенденции, а Западу следует осознать, что современная РФ — это не только мини-СССР, но и далеко не всегда архаика (хотя такое признание не помешало бы и многим российским лидерам).

И Россия, и Штаты нужны друг другу. И если у первой есть реальные знания и реальный опыт работы с «советским наследием», то у вторых есть опыт иного рода — проведения масштабных трансформаций. Западные ценности вкупе с российским Realpolitik могли бы неплохо дополнить друг друга. По крайней мере, это было бы гораздо полезнее, чем использование крайнего этнонационализма, религиозного радикализма и политической архаики в борьбе друг с другом.