Ашот Казарян: Если у человека нет чувства юмора, значит, ему уже не до шуток
Юмор Ашота Казаряна – это юмор человека, умеющего рассмешить, оставаясь серьезным. Образы, созданные им , не отпускают, держат в напряженном внимании до самых последних минут. Спаривая один эпизод с другим, контрастным ему по краскам и атмосфере, он извлекает из их соседства не комичный – нет, а драматический смысл, но никогда не подчеркивает его жирной чертой, не заостряет на нем внимание. Он легко освобождает человека от трагизма ситуации, выводя ее в смех. Смех над собой.
– Вы начинали с эпизодических ролей в Ереванском драматическом театре. Затем, окончив Ереванский театрально-художественный институт, стали работать в Театре им. Г. Сундукяна. И вновь вернулись в Драматический. Далее снялись в нескольких художественных фильмах киностудии «Армен фильм» и в телепередачах. Но, судя по всему, ощутили себя полноценно именно в «Школе смеха», которую сами же и создали...
– Да, я понял, что истинное мое призвание – дарить людям смех. Мне захотелось возродить наш настоящий, истинный армянский юмор, очистить его от безвкусицы и вульгарности. Показать, как добр он и искренен. К тому же в нем есть очень специфичный собственный аромат и вкус. И что удивительно: несмотря на то, что он достаточно реалистичен и точен, он понятен и доступен людям других национальностей. Это в силу его гибкости и образности.
Что же касается «Школы смеха», то я задумал ее, чтобы передать своим ученикам то, чему выучился у своих учителей. Цель же школы – очистить армянский юмор от шаблонных, дешевых шуток, попытаться воспитать в детях внутреннее чутье, высокий вкус. Дети с юмором – они видны сразу, такого пропускать нельзя. Наша работа направлена на то, чтобы изыскивать таланты и очень аккуратно, учитывая индивидуальные способности каждого, направлять их на верный путь.
– Как Вы думаете, легче рассмешить человека или заставить его плакать?
– Настоящий актер может добиться и того и другого. Но вот чтобы через смех перейти к слезам и сделать это тонко и тактично – это особое мастерство. Вот тут только возможен катарсис, который и дарит момент истины. Таким актером был Мгер Мкртчян. То, как любили Фрунзика в Армении, не любили больше никого. Его непридуманная простота, пронзительная человечность и сумасшедший гюмрийский юмор заряжали людей, делали их добрее друг к другу.
– Попадался ли Вам зритель, не реагирующий на шутки?
– Это, должно быть, тяжелый случай... Говорят же, что, если у человека нет чувства юмора, значит, ему уже не до шуток. Но в моей практике еще не было такого. Вообще же надо признать, что именно зритель формирует качество артиста. Высший и абсолютный критерий для актерских реприз – это их проверка на публике. Сегодня же то и дело слышишь о том, что уровень искусства снизился, что нет хороших театральных постановок... Но ведь то же самое можно сказать и об определенной части зрителей. За что они ратуют, над чем смеются, кому направлены их аплодисменты? Так что реакция зрителя – тоже понятие относительное. Но смех заражающий, самозабвенный, когда по разгоряченному от смеха лицу текут слезы, – в это уж точно не сыграешь, это самый что ни на есть всамделишный смех. Такой смех ни с чем не спутаешь.
– Что, по-Вашему, нужно, чтобы развивался этот жанр?
– Тут не обойтись без фразы моего друга Евгения Петросяна, сказавшего однажды, что «юмор – это комментарий сегодняшней жизни». И действительно, юмор – это тот жанр, который всегда уместен и всегда востребован. Он не может «устареть» окончательно, его возрождение и обновление – лишь вопрос времени. То, что мы пережили за прошедшие 20 лет, не должно сломить нас, оно должно закалить – и психологически, и духовно.
– В готовящемся новом фильме о Робинзоне Вы будете играть главную роль. Судя по сценарию, в фильме появится какая-то новая свежесть, острая, легкая.
– Эти ощущения закономерны, так как сюжет будет на армянскую тему со всеми нашими бытовыми и небытовыми реалиями. Но самое юморное в сюжете то, что оказавшийся на необитаемом острове Робинзон начнет искренне тосковать не по жене, а по… теще!!!
– Ну да, Вам не впервой шутить на эту тему. Среди Ваших постановок немало подобных, связанных именно с собственной тещей.
– Более того, шутки эти стали уже настолько популярными, что людям кажется, будто это самые что ни на есть народные анекдоты.
– Самый запомнившийся «кадр» из детства...
– Мы с семьей жили бедно. Тем не менее, родители постарались купить мне все необходимое для того, чтобы я пошел в первый класс. Но в последний день перед школой вдруг оказалось, что у меня нет нормальных брюк. Что делать? Тут мама решила перекроить отцовскую пижаму в брюки. Всю ночь она кроила и строчила. Наутро брюки были готовы: вроде бы ничего получилось, хоть и в полосочку. Но только я вошел в класс, как все стали смеяться надо мной, показывая пальцем на брюки. Пытаясь скрыть слезы, я стремглав убежал домой... Столько лет прошло, а я помню все детали и подробности этого дня.
– Счастье в деньгах?
– Знаете, деньги приносят счастье лишь тому, кто знает, что счастье не в них.
– Как Вы думаете, друг познается в беде или в радости?
– И в беде, и в радости... Хотя, нет, скорее всего, друг познается в радости. Мы – армяне всегда приходим на помощь, когда кому-то приходится туго. Даже если отношения при этом прохладные. Но вот чтобы прийти и от души порадоваться счастью другого – это не каждому дано. Только настоящему другу.
– Тогда скажите: лучше иметь 100 рублей или 100 друзей?
– Лучше иметь 100 вариантов реализовать и то, и другое!
– Есть ли у Вас какой-нибудь сугубо новогодний тост?
– О, да! Когда за несколько минут до Нового года шампанским заполняются фужеры, я встаю и говорю свой коронный тост: «Пусть в этот час все люди на земле: кто голоден – насытится, кто болен – выздоровеет, а кто опечален – развеселится». И я почему-то свято верю, что слова эти не рассеются в эфире.
Кари Амирханян
Оставьте свои комментарии