Принесет ли плоды «демократическое наставничество» Литвы на Кавказе?

В течение всего 2010 года Казахстан пытался придать динамику процессам мирного урегулирования. Главной надеждой Астаны (если угодно, ее козырной картой) был саммит Организации, запланированный на декабрь. Однако в итоге гора родила мышь. Встреча президентов Армении и Азербайджана не состоялась. Но это еще не самая главная проблема. Форум ОБСЕ в Астане с новой силой зафиксировал неэффективность самой структуры. Именно в этой точке Казахстан передал эстафетную палочку Литве.

И теперь, похоже, точно так же, как год назад Астана, литовские дипломаты полны решимости сдвинуть с мертвой точки разрешение постсоветских конфликтов. «Всесторонняя поддержка их разрешения станет приоритетной задачей Литвы в наступившем году», - данный тезис был озвучен пресс-секретарем литовского президента Дали Грибаускайте Линасом Бальсисом. 3 января 2011 года президент Литвы и министр иностранных дел республики Аудронюс Ажубалис обсудили приоритеты и основные актуальные вопросы председательства республики в ОБСЕ, а через 10 дней в Вене в штаб-квартире ОБСЕ прошла своеобразная «презентация» литовского председательства. Рассмотрим коротко основные элементы программы Вильнюса на 2011 год. Они чрезвычайно важны не только в контексте развития внешней политики Литвы, но и с точки зрения динамики отношений между Россией и балтийскими государствами.

Главной задачей Литвы в ОБСЕ в 2011 году литовские дипломаты считают разрешение затяжных конфликтов в странах Южного Кавказа и Молдове. Особое значение при этом имеет Грузия. С точки зрения официального Вильнюса не-обходимо вернуть миссию Организации на всю территорию закавказской республики (под которой Литва понимает и Абхазию с Южной Осетией). Как известно, Москва выступает за создание самостоятельной миссии ОБСЕ с центром в Цхинвали. Политическая корректность, присущая дипломатам, не смогла приглушить пафос выступления Ажубалиса. Красной нитью его презентации стал призыв к Москве: «Россия, пришло время для изменений». Из заявлений министра стало очевидно: Вильнюс хочет сделать акцент на тех вопросах, которые в последнее время являются камнем преткновения в отношениях между Западом (США и ЕС) и Россией. Ведь несмотря на весь позитив, который содержал в себе Лиссабонский саммит НАТО (прошедший в декабре), геополитическая си-туация на Южном Кавказе по-прежнему разводит по разные стороны Москву и Вашингтон с Брюсселем. И неудавшийся саммит ОБСЕ в Астане стал доказательством того, что приглаженные противоречия полностью не устранены. Однако одной лишь Грузией литовская программа не ограничивается. Вильнюс пытается вслед за Астаной внести свой посильный вклад в процесс нагорно-карабахского урегулирования. Литовские дипломаты заинтересованы в повышении эффективности механизмов по профилактике инцидентов на линии прекращения огня и разделения сторон. Таким образом, Литва стремится подойти к роли страны-председателя ОБСЕ неформально.

В этой связи было бы неплохо представлять, с каким багажом пришел Вильнюс к своему председательству в Организации, которая пока не сказала своего веского слова в мирных процессах на просторах бывшего «нерушимого Союза». Учитывая же высокий уровень внешнеполитической координации и солидарности Литвы с двумя другими странами Балтии (Латвией и Эстонией), было бы крайне полезно представлять себе те кавказские приоритеты, которые есть сегодня у трех прибалтийских республик. На первый взгляд, устремления литовской (а в равной степени эстонской или латвийской) внешней политики далеки от Кавказа. После распада СССР эта страна последовательно добивалась интеграции в североатлантические и европейские структуры, пытаясь резко порвать не только с советским прошлым, но и с постсоветским настоящим. Однако, в рамках этого процесса Вильнюс, Таллинн и Рига выработали такое политическое ноу-хау, как «демократическое наставничество». При этом идеологи такого «наставничества» не делали принципиальных различий меж-ду СССР и Россией, Советским Союзом и Российской империей, коммунистами и русскими.

Отсюда нередкими были и односторонние подходы Литвы, Латвии и Эстонии по отношению к чеченскому вопросу. Так, в латвийском парламенте (созыва 1995-1998 гг.) была создана парламентская группа поддержки Чечни во главе с депутатом Юрисом Видиньшем. В октябре 1999 года эта парламентская группа была реанимирована уже в новом созыве Сейма Латвии (1998-2002). В ноябре 2000 года Латвия стала первой из республик бывшего СССР, которая получила председательство в Совете Европы. И это не могло не отразиться определенным образом на динамике подходов этой структуры к российской политике на Северном Кавказе. В 1998 году в Вильнюсе было зарегистрировано «Культурно-информационное представительство Чеченской Республики Ичкерия», выполнявшее представительские функции. В 2003 году «представитель Ичкерии» Аминат Саиева получила литовское гражданство из рук президента этой страны. В ноябре 1999 года парламент Эстонии принял специальное заявление «О положении в Чечне», в котором осуждались российские действия в этой республике. В парламенте созыва 1999-2003 гг. действовала депутатская группа поддержки Чечни во главе с Андрусом Херкелем. Даже после трагических событий в Беслане в сентябре 2004 года, когда европейское «чеченофильство» стало сходить на нет, эстонский политик Марко Михкельсон (в настоящее время глава парламентского комитета по европейским делам) заявлял, что Таллинн воспринимает события в Чечне как «самую большую гуманитарную катастрофу на территории государств, входящих в ПАСЕ».

Однако в целом после того, как три балтийские республики вступили в НАТО и в ЕС (это произошло в 2004 году), их приоритеты на Большом Кавказе изменились. В фокусе внимания теперь оказалась уже не Чечня, а Грузия, Азербайджан и Армения. Появление новых приоритетов пытается объяснить профессор Тартусского университета Эйки Берг: «Как страны Балтии могли заявить о себе как о надежных партнерах и разработчиках новых совместных инициатив в рамках ЕС, а не только как о распорядителях больших выгод от европейской и североатлантической интеграции? Как следствие, необходимость определить внешнеполитические приоритеты и обозначить новую повестку дня, которая могла бы найти признание и понимание также и среди других членов Евросоюза. Балтийские страны стали поддерживать те государства, которые пытались любой ценой избежать дестабилизации».

Отсюда появление разного рода инициатив. Так, Литва предложила проект под названием «3+3» (не путать с иранской инициативой образца 2008 года!). Литовские дипломаты усмотрели в трех государствах Южного Кавказа аналог трем странам Балтии. «Балтийская тройка» рассматривалась литовскими политиками как пример подражания для «кавказской тройки», поскольку Латвия, Литва и Эстония не знали пограничных конфликтов и внутренних межэтнических противоборств. Таким образом, Вильнюс пытался (правда, без последствий) взять на себя функции «честного брокера» стран Закавказья в НАТО и в ЕС. В октябре 2005 года президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга (занимала эту должность в июле 1999-июле 2007 гг.) в ходе своего визита Баку заявила о таком кавказском приоритете Латвии, как «передача опыта по проведению реформ». В Тбилиси же Вике-Фрейберга заявила: «Мы участвуем в миротворческих операциях в Афганистане и Ираке. Соответственно, нельзя исключить того, что Латвия примет участие в миротворческих операциях в Грузии». В этом заявлении прекрасно видны особенности понимания конфликтов на Южном Кавказе, доминирующие в посткоммунистических странах Восточной Европы. Во-первых, заранее поддерживается та сторона, которая в той или иной мере противостоит России, а во-вторых, полностью игнорируются интересы второй стороны конфликта. И это притом, что в 2005 году даже Тбилиси еще официально признавал Абхазию и Южную Осетию сторонами конфликтов и участниками переговорного процесса (тогда еще не начался проект Санакоева и «альтернативная Абхазия» в Кодори). В-третьих, роль ООН признается заведомо ущербной по сравнению с НАТО (которая могла бы теоретически дать старт миротворческой операции), т.к. согласно всем резолюциям ООН, существовавшим на момент октября 2005 года, в Грузии не предусматривалось присутствия латвийских миротворцев. Начиная с мая 2006 года, известный эстонский политик Март Лаар (занимавший в 1992-1994 и в 1999-2002 пост премьер-министра Эстонии) начал выполнять функции советника грузинского президента Михаила Саакашвили. Эта миссия была поддержана на официальном уровне МИД Эстонии. Свою задачу Лаар определил как помощь в координации реформ различных министерств. Как сказал министр иностранных дел Эстонии Урмас Паэт, «одна из частей его (Лара. - С.М.) деятельности помимо консультирования - объяснить президенту и правительству Грузии, какие настроения царят сейчас в ЕС и НАТО, чтобы Тбилиси вел себя как можно реалистичнее». Как показывает опыт августа 2008 года, с реализмом у Саакашвили и Лаара явно не получилось.

Вильнюс, Рига и Таллинн весьма активно и последовательно поддерживали североатлантические устремления Грузии, а также саму эту страну в период интенсивной «разморозки» грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов в 2004-2008 годах. В этой связи неслучайно то, что один из последних своих визитов в качестве главы государства предыдущий президент Литвы Валдас Адамкус совершил в Грузию (это случилось в июне 2009 года), где был награжден высшей наградой этой страны, орденом Вахтанга Горгасала. Впрочем, с уходом Адамкуса внешнеполитический курс сохранил преемственность. Свидетельство тому - принятие Сеймом Литвы в июне 2010 года специальной резолюции, в которой Абхазия и Южная Осетия были определены, как «оккупированные территории». Таким образом, Литва стала первой страной Евросоюза (и мирового сообщества в целом), которая документально зафиксировала свою политико-правовую позицию по поводу двух спорных территорий Кавказа, расценив действия России в 2008 году однозначно, как «оккупацию». Снова сработал стандарт начала 1990-х, когда схемы и подходы, апробированные в Литве, были автоматически перенесены (без всяких поправок на региональные особенности) на кавказскую почву. Впрочем, было бы неверно рисовать прибалтийские подходы исключительно в геополитическом контексте. Те же самые эстонские политики и правозащитники немало поработали над проектом по введению поста омбудсмена в Азербайджане (этот пост появился как раз после визита членов организации «Молодые юристы Азербайджана» в Таллинн). Консалтинг эстонских специалистов также внес свой вклад в преодоление «экономики буржуев» в Грузии. Что же касается Сейма Литвы, то 15 декабря 2005 года он признал геноцид армян в Османской империи (48 голосов «за», 3 воздержались и 0 - «против»).

В любом случае балтийские страны довольно активны на Кавказе. И, скорее всего, они хотели бы использовать 2011 год с выгодой для себя. Но означает ли это, что нарастание противоречий с Россией неизбежно? Думается, что все не так однозначно. Что бы ни представляли себе литовские дипломаты, они со всей неизбежностью будут считаться с общим контекстом взаимоотношений между РФ и Западом. А здесь, несмотря на определенный уровень противоречий, есть и позитивные тенденции. Начиная от новых стратегических подходов НАТО, ратификации СНВ в Конгрессе и заканчивая позитивным психологическим фоном в отношениях российского и американского лидеров. Все это Вильнюс не сможет просто игнорировать. В этой связи не случайны такие венские тезисы Ажубалиса: «Мы должны быть прагматичными и конструктивными. Мы должны начать двигаться вперед шаг за шагом по тем вопросам и в тех регионах, куда мы можем принести реальные изменения». Глава МИД Литвы позитивно оценил и площадку Женевских консультаций. Обнадеживают также заявления, сделанные специальным представителем председателя ОБСЕ по конфликтам Гедрюса Чякуолиса о том, что Литва не будет претендовать на революцию в миротворчестве, а нацеливается на создание стабильных условий для контактов и диалога. Главное, чтобы этот конструктивный настрой (а также готовность уйти от максималистских установок) и далее оставался бы основой подходов Литвы и ее балтийских соседей. На Южном Кавказе (а также в других точках бывшего СССР) уже давно пора начать разбираться системно, без вкусовщины и примитивной двухцветной палитры оценок.

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США), обозреватель газеты «Ноев ковчег»