Почему Южный Судан не равен Нагорному Карабаху

Процесс самоопределения части страны путем референдума, как и ожидалось, привел к широким дискуссиям по поводу того, является ли пример Судана прецедентом для остальных непризнанных государств и желающих отделиться этносов либо же это частный случай, не подлежащий копированию в силу своей специфики. Сторонники отделения стали выискивать в суданской ситуации черты, делающие их собственные примеры похожими на нее, противники же, наоборот, утверждают, что данный референдум не имеет ничего общего с принципами урегулирования всех иных спорных территорий.

Этот «сравнительный» процесс не обошел стороной и проблему Нагорного Карабаха. По заявлениям армянских политологов нагорно-карабахский и южно-суданский случаи роднит то, что исторически эти территории были включены в состав государственных формирований без учета их собственного мнения, что власти этих государств пытались навязать этим территориям свои порядки, не учитывая их национальных и культурных особенностей, а встретившись с несогласием, попытались продавить решение вопроса военным путем, что Нагорный Карабах тоже провел референдум по самоопределению, на котором твердо высказался за независимость. Таким образом, по мнению армянских экспертов, пример Южного Судана идентичен Нагорному Карабаху, и, следовательно, международное признание независимости должен получить не только Хартум, но и Степанакерт.

В противовес этому политики и политологи из Баку нарисовали картину, исходя из которой ситуация в Южном Судане совершенно не похожа на Нагорный Карабах. По их мнению, референдум в Судане был проведен среди всего населения региона, в то время как в Нагорном Карабахе в нем не принимали участие этнические азербайджанцы, изгнанные в ходе боевых действий, а значит, в отличие от южно-суданского, нагорно-карабахский референдум нелегитимен. Азербайджанские эксперты указывают на то, что центральное правительство Судана изначально согласилось на проведение референдума и публично пообещало признать любой исход голосования, а Баку подобного согласия не давал и дать не мог. Еще одной разницей, по их мнению, является то, что международное сообщество единодушно признало референдум в Южном Судане и выразило ему поддержку, в то время как подобный референдум в Нагорном Карабахе ни одной страной, кроме Армении, официально не признан, а международное сообщество наоборот поддерживает суверенитет Азербайджана.

В результате одна и та же ситуация видится из Баку и Еревана совершенно по-разному, а анализируя одинаковые факты, азербайджанские и армянские эксперты приходят к диаметрально противоположным выводам, причем каждая из сторон подкрепляет их стройной системой доказательств. Подобная картина не нова и абсолютно неудивительна в условиях того кризиса современной системы международного права, свидетелями которого мы являемся. В наше время человечество не может найти четкие, понятные и универсальные принципы решения целого ряда спорных ситуаций. Мировой порядок, сложившийся после Второй мировой войны, изменился, система права, поддерживающая его, тоже постепенно меняется и в процессе перемен входит в противоречие со многими основополагающими принципами старой правовой базы. Данное противоречие приводит к тому, что мы имеем два равнозначных, взаимоисключающих и постоянно конфликтующих друг с другом принципа - нерушимости границ и права наций на самоопределение. Заинтересованным сторонам остается лишь выбрать тот из них, который соответствует их желаниям, и затем уверенно утверждать, что их позиция зиждется на международном праве.

Исходя из этого, бесполезно выбирать, доказательства какой из сторон имеют больший вес и большую правовую обоснованность. Основная причина того, почему Южный Судан не является Нагорным Карабахом, не лежит в правовой плоскости и не имеет ничего общего с принципами справедливости.

Ситуация, сложившаяся вокруг Южного Судана, совершенно не похожа на то, что происходит с Нагорным Карабахом. Южный Судан является безраздельной зоной влияния одного игрока - Соединенных Штатов Америки - и в перспективе может стать для него довольно важным регионом. Причина значимости Южного Судана проста и тривиальна - нефть. По некоторым данным запасы нефти в Судане достигают 7 млрд баррелей, в то время как сейчас ежегодная добыча составляет лишь 450 тыс. баррелей. По всем показателям, Южный Судан может довольно быстро превратиться в одного из самых крупных экспортеров черного золота на африканском континенте.

В условиях, когда у Вашингтона сложились традиционно плохие отношения с радикальным исламским севером Судана, некоторое время даже дававшим приют Усаме бен Ладену, раздел страны и взятие под контроль христианского нефтеносного юга является для Америки прекрасным и очень практичным выходом из ситуации. Именно поэтому Соединенные Штаты изначально поддерживали деление страны на Юг и Север и теперь крайне озабочены легитимизацией отделившегося Юга Судана. Ратующий против отделения Абхазии и Южной Осетии от Грузии и Нагорного Карабаха от Азербайджана Вашингтон в лучших традициях информационной войны провел широкую информационную кампанию, пропагандирующую раздел Судана с самоопределением южной части этой страны, и заручился в этом поддержкой мирового сообщества и ООН. Стран, равнозначных США по влиянию на этот регион, не существует. Определенный вес для Южного Судана имеет Китай, активно интересующийся суданской нефтью и за последние 15 лет вложивший в эту территорию около 15 млрд долларов, но в данном вопросе интересы Вашингтона и Пекина совпадают, и поэтому Китай, выступающий против сепаратизма как у себя дома, так и в других странах, тоже поддерживает выделение южной части Судана с последующим признанием ее независимости.

То есть для признания независимости Южного Судана сложились исключительно благоприятные условия - деление страны однозначно выгодно главным игрокам в регионе, столкновения интересов сторон не существует, исламский север страны находится на положении изгоя, его мнение не имеет ни особого значения, ни веса, влиятельных союзников, способных за него вступиться, у него нет, международное сообщество «обработано» США и в целом согласно с признанием результатов референдума.

Ничего этого не наблюдается в Нагорном Карабахе. По всем параметрам этот регион не входит в зону жизненно важных интересов крупнейших мировых держав, и ни одна из них не готова вести активную политику либо по отстаиванию независимости Карабаха, либо, наоборот, по возвращению его в состав Азербайджана, но также не готова и перестать отстаивать интересы своего союзника - Еревана или Баку. Ситуация пришла к тому, что ни одна страна или группа стран в вопросе Нагорного Карабаха не занимает доминирующие позиции, не может диктовать свои условия остальным и, следовательно, не в состоянии «продавить» устраивающее ее и союзника решение. В отличие от Южного Судана, выход из карабахского тупика может быть найден только в рамках общего решения нескольких стран - участников Минской группы и при условии согласия с ним Еревана и Баку. Достичь этого непросто и, как оказывается, в настоящее время просто невозможно. Поэтому Южный Судан скоро обязательно получит независимость, а Нагорному Карабаху еще долго суждено оставаться в тупике современных международных отношений. Конечно же, это не имеет ничего общего со справедливостью или с универсальным и равно применимым правом. Мы являемся свидетелями того, как одна сверхдержава, руководствуясь собственной выгодой и принципами двойных стандартов, продавливает создание нового субъекта международного права, сдерживая создание таких же субъектов в иных, невыгодных для себя, ситуациях. Референдум в Южном Судане и грядущее признание независимости этой страны не могут служить прецедентом ни для Нагорного Карабаха, ни для других «непризнанных», т.к. в нашем несправедливом мире эти вопросы не решаются с позиций права. Если в мировой политике возникнут предпосылки решения вопроса Нагорного Карабаха, то ситуация вокруг него разрешится обязательно, если нет, то никакие прецеденты не будут иметь значения. Как мы видим, право силы в мировой политике до сих пор имеет значение, какими бы красивыми словами оно ни прикрывалось и какие бы референдумы за ним ни стояли.

Наверное, это несправедливо и мало соотносится с теми высокими принципами права, демократии и гуманности, публично исповедуемыми участниками современных международных отношений, но это реальность, и хотим мы того или не хотим, а жить и искать решение проблемы Нагорного Карабаха придется именно в ней. Пока же приходится констатировать, что референдум по Южному Судану не имеет практического значения для Нагорного Карабах, и ответы на вопросы, касающиеся этого региона, нужно искать в других, более прагматичных плоскостях.

Андрей Епифанцев, политолог, обозреватель газеты «Ноев ковчег»