Развяжется ли российско-грузинский узел?

Во-первых, это перспективы российско-грузинских отношений, которые уже не первый год носят парадоксальный характер. С одной стороны, двусторонние отношения находятся в политическом тупике. Дипломатическое общение между двумя государствами осуществляется через Швейцарию. Кстати говоря, мартовские переговоры в Берне относительно российского вступления в ВТО также прошли при посредничестве Швейцарской Конфедерации. Москва и Тбилиси ведут упорную борьбу за признание своей «геополитической картинки». Если Грузия борется за признание Абхазии и Южной Осетии в качестве «оккупированных территорий», то Россия ищет международного признания новых реалий, сложившихся после августовской войны 2008 года. И компромисса по этим вопросам не предвидится. Так, представитель МИД РФ Александр Лукашевич, комментируя возможное развитие событий в ходе переговоров в Берне, заявил: «Вероятны попытки Тбилиси затронуть некоторые политические аспекты, непосредственно не касающиеся присоединения России к ВТО. Для нас эти попытки совершенно неприемлемы». С другой стороны, экономические связи между РФ и Грузией после августа 2008 года не только не уменьшились, но и увеличились. И даже традиционно несговорчивый и неуступчивый Михаил Саакашвили не один раз публично заявлял о российском экономическом присутствии в Грузии, как о позитивном факторе. Что это, как не показатель интереса к взаимовыгодному деловому партнерству? Однако без разблокирования политических завалов он нерешаем.

Во-вторых, перспективы вступления РФ в ВТО - это один из важнейших вопросов российско-американской «перезагрузки» наряду с проблемой ПРО, а также разночтениями в подходах к постсоветскому пространству. Нам не кажется случайным, что переговоры между Москвой и Тбилиси в Берне и визит вице-президента США Джозефа Байдена в Россию совпали во времени. Находясь в российской столице, Байден заявил, что Вашингтон твердо стоит на позиции, что вступление в ВТО для крупнейшей экономики бывшего СССР необходимо.

«Наши экономические отношения существенно отстают от политических. В этом нам в том числе мешает отсутствие участия России во Всемирной торговой организации. Мы понимаем, какие выгоды американские компании получат от свободной и прозрачной торговли с Россией», - подчеркнул второй человек в Белом доме. Но эта американская решимость (а такая поддержка РФ со стороны Вашингтона является беспрецедентной, начиная с момента распада Советского Союза) разбивается о российско-грузинский тупик. Администрация Обамы, с точки зрения Москвы, не делает все от нее зависящее для того, чтобы надавить на члена ВТО Грузию и принудить ее поддаться Москве. В этой ситуации российские политики и дипломаты переоценивают возможности и ресурсы администрации американского президента. Между тем, у нее возможностей не так много. Есть Конгресс и республиканское большинство там, которое воспринимает любые уступки по «грузинскому вопросу», как неоправданный компромисс. И все это не говоря уже об общественном и корпоративном мнении, также не расположенном к размену Грузии на членство России в ВТО. Даже если это сулит американским компаниям определенные профиты. Но и помимо различных частей американского политического класса для давления со стороны Белого дома есть препятствия.

Уже не первый год российские политики убеждают сами себя в том, что политика Грузии - эта проекция американского внешнеполитического курса. Между тем, это далеко не так. Как минимум, не во всем это так! Грузия, в отличие от США, отказывается поддерживать независимость Косово. Несмотря на прямо декларируемый интерес Вашингтона к вступлению РФ в ВТО, Тбилиси делает все, чтобы увязать эту процедурную проблему (в ВТО решения о приеме новых членов принимаются на основе консенсуса) с решением политико-правовых вопросов. В этой связи хочется напомнить, как в ноябре 2007 года (когда Михаил Саакашвили принял решение о применении силы против оппозиционеров в столице Грузии) грузинский президент настойчиво оппонировал Мэтью Брайзе (тогдашнему куратору кавказской политики Госдепа): «Не ко всем советам друзей Грузии мы должны прислушиваться». И в самом деле, если грузинские политики не прислушаются к рекомендациям «друзей Грузии» (а любая администрация в Вашингтоне будет дружественной по отношению к этой кавказской стране, исправно, в отличие от европейских союзников, поставляющей рекрутов для афганской операции), то какие «кнуты» могут использовать Штаты? Не надо забывать и про растущие грузино-иранские отношения, которые Саакашвили умело использует для мягкого шантажа своих заокеанских партнеров. В этой связи американская концепция «невмешательства» в грузино-российские переговоры, озвученная накануне представителями администрации, не выглядит таким уж стопроцентным лицемерием. У Обамы действительно недостаточно ресурсов для того, чтобы «дожать» Грузию. Хотя в то же время надо признать: методика давления могла бы им использоваться более активно и изощренно.

В-третьих, российская эпопея с ВТО ставит вопрос о процедурной эффективности данной структуры, многие решения которой принимаются отнюдь не в соответствии с высокими стандартами открытости и прозрачности. Принцип консенсуса же позволяет маленькой Грузии заблокировать вступление в организацию страны с самой развитой рыночной экономикой на постсоветском пространстве, являющейся потенциально привлекательным рынком и территорией для выгодного инвестирования.

Как бы то ни было, а полагаться на американский инструмент Россия полностью не может. Искать нестандартные решения в ходе переговоров с Грузией (не этих, так следующих) придется. В этой связи надо четко себе представлять ту политическую «нагрузку», которую Грузия привязывает к процедурно-техническим сюжетам. Вкратце история «битвы за ВТО» такова. Еще в 2005 году Москва и Тбилиси подписали Протокол о завершении двусторонних переговоров по ВТО. Но осенью 2006 года в двусторонних отношениях наступила «зима». Тогда грузинская сторона заявила о том, что отзывает свою подпись под протоколом и возобновляет переговоры.

Грузинские претензии к РФ по поводу ВТО начались в 2006 году после того, как Россия поставила шлагбаум на пути грузинского вина и минеральных вод на российский рынок. Тогда эта мера была мотивирована санитарно-эпидемиологическими соображениями (главным борцом против некачественной продукции из Грузии выступал главный санитарный врач Геннадий Онищенко, ставший на время главным интерпретатором внешней политики страны). Однако политическая подоплека данной меры была очевидна всем, кто наблюдал за динамикой российско-грузинских отношений. В январе 2007 года переговоры по ВТО возобновились. И нельзя сказать, чтобы они были безрезультатными. Правда, до конца не был решен один вопрос не экономического, а политического характера. Грузия требовала, чтобы на границе России с де-факто государствами, де-юре входящими в состав Грузии, были открыты грузинские таможенные пропускные пункты.

В конце апреля 2008 года Тбилиси вышел из переговорного процесса по ВТО в знак протеста против распоряжения Владимира Путина (на тот момент президента РФ) относительно «оказания предметной помощи» Абхазии и Южной Осетии. Фактически тогда Москва окончательно похоронила режим санкций в отношении непризнанной Республики Абхазия. И сегодня основная претензия Грузии такова: Москва должна пойти на легализацию таможенных и пропускных пунктов на реке Псоу (где проходит российско-абхазская граница) и у Рокского тоннеля, где Россия соприкасается с Южной Осетией. Под «легализацией» Тбилиси имеет в виду обеспечение доступа грузинских таможенных и пограничных служб на обозначенные выше пункты. При этом данная позиция разделяется не только властями, но и оппозицией. В случае возможной отставки Михаила Саакашвили наивно полагать, что его вероятный преемник развернет позицию Грузии на 180 градусов.

Но пойти на условия Тбилиси Москва не может, так как после признания абхазской и югоосетинской государственности такой шаг будет означать их политическую «сдачу». К тому же в решении данного вопроса мнение абхазов и осетин нельзя не учитывать. Представим себе, что мнение Абхазии и Южной Осетии решили проигнорировать. Кто тогда гарантирует жизнь и физическую безопасность грузинским таможенникам и пограничникам, которые будут работать в режиме анклава? Риторический вопрос.

Впрочем, Москва может пойти на определенные уступки Грузии, не связанные с таможней и пропуском людей и товаров через границу. Россия может открыть свой рынок для грузинской алкогольной и минеральной продукции. Эту позицию уже озвучил публично главный «санитарный дипломат» страны Геннадий Онищенко, обусловив данное решение прохождением некоторых формальных процедур. Этот шаг в значительной степени соответствует и позиции Вашингтона, который давно указывал на такую необходимость. Ранее формула «ВТО в обмен на вино» была успешно апробирована в случае с Молдовой. В 2006-2007 годах Москва и Кишинев согласовали вопросы вхождения России во Всемирную торговую организацию при условии отмена запретов на молдавское вино и мясо. Таким образом, прецедент есть. Однако очевидно и то, что в случае формально-правового признания Москвой Приднестровья ситуация не получила бы такого позитивного развития. Напротив, скорее всего, компромисс бы не состоялся.

Значит, Россию и Грузию ждет немало раундов переговоров. Какие интересы пересилят, покажет время. Тбилиси рассчитывает на то, что экономическое ослабление России и рост внутренней нестабильности на Северном Кавказе сделают Москву сговорчивей, а руководство РФ, со своей стороны, считает, что интересы крупных держав могут заставить их пойти на «сдачу» Грузии. И та, и другая позиция имеют свои изъяны. Положение России сегодня никак не напоминает СССР периода «поздней перестройки», когда под кредиты Запада руководство страны принимало спешные графики вывода своих войск из Европы, понимая, что иначе товарный дефицит просто нечем будет заполнить. Что же касается «сдачи» Грузии, то в этом сегодня у Запада нет необходимости, так как зависимость ЕС и особенно США от РФ не является критической. Однако любой конфликт развивается не в замкнутой консервной банке. На него влияет много факторов – как внутренних, так и внешних, как политических, так и экономических. Трудно предсказать, какое их сочетание в конкретной точке возьмет верх. А пока что в «сухом остатке» есть у переговоров начало, а конца им не видать.

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»