Габалинская РЛС: новые правила игры

Строительство этого военного объекта началось еще в период интенсивной «борьбы за мир во всем мире» между Советским Союзом и США, в 1976 году. Через десять лет станция была поставлена на боевое дежурство. До распада СССР она была важнейшим элементом системы противоракетной обороны (ПРО). РЛС была способна надежно фиксировать полеты летательных аппаратов в широком диапазоне от Северной Африки до Пакистана. После распада Советского Союза начался непростой период дележа общего имущества, включая и военные объекты. В отношениях между Россией и Азербайджаном по поводу РЛС возникло немало как чисто юридических (формальных), так и политических проблем. Что касается формальностей, то независимый Азербайджан не являлся участником Договора по ПРО, согласно которому одна страна не могла автоматически передавать другой объекты противоракетного характера. В политическом же смысле после прихода к власти представителей Народного фронта (НФА) российское военное присутствие стало рассматриваться, как угроза национальной независимости и проявление оккупации. Затем после возвращения во власть Гейдара Алиева эмоции в отношении России сильно улеглись, присутствие частей и подразделений вооруженных сил России здесь не приветствовали. Свою роль сыграл в этом и нагорно-карабахский конфликт, в котором роль Москвы в процессе вооружения и военной помощи Армении излишне переоценивалась Баку, хотя в реальности в процессе «национализации» бывшей Советской армии ее бывшие мощности (а также и специалисты) использовались обеими сторонами. Как бы то ни было, а Азербайджан не пошел на совместную охрану государственных границ вместе с российскими пограничниками (кстати, тогда на такой шаг решилась не только Армения, но и Грузия, сохранявшая присутствие «зеленых фуражек» из России до 1998 года). В мае 1993 года из второго по величине азербайджанского города Гянджа были выведены последние подразделения 104-й российской воздушно-десантной дивизии. Больше никаких иных воинских частей Вооруженных сил РФ в Азербайджане не оставалось.

В итоге Москва и Баку нашли компромиссное решение. Продиктовано оно было вполне прагматическими резонами. Для Москвы было важно сохранить важные стратегические объекты бывшей советской военной инфраструктуры. Не для «имперского престижа», а для банальной экономии финансовых и технических средств. Для Баку отношения с Москвой всегда были важным компонентом внешней политики. В отличие от Тбилиси (начиная с 1998-1999 гг.), азербайджанская дипломатия старалась не складывать «яйца в одну корзину», стремясь балансировать между Западом, Россией и Ираном. В этом контексте Габалинская РЛС виделась, как один из инструментов давления на Москву в процессе карабахского урегулирования. Договор 2002 года определил РЛС, как собственность Азербайджана, отданную в аренду России (ежегодная плата составляет 7 миллионов американских долларов).

И сегодня ценность этого военного объекта сохраняется. Габалинская станция может одной из первых зафиксировать ракетные пуски с территории Ирана. Страны, которая прямо на глазах превращается в главную геополитическую головоломку для Запада и для всего мира, поскольку растущее противостояние между США и ЕС с одной стороны и Ираном с другой потенциально расширяет круг возможных участников такого спора. В поле зрения РЛС попадают также территории Турции, Ирака, Индии, стран Ближнего Востока, чья геополитическая капитализация резко повысилась в ходе так называемой «арабской весны» 2011 года. Отсюда и интерес к данному объекту как со стороны самих стран Кавказского региона, так и со стороны крупных игроков. Однако фокус в том, что именно в нынешнем году истекает срок арендного договора. Следовательно, необходимо определение новых «правил игры». В любом случае – будет ли соглашение с Россией продлено, расторгнуто или существенным образом переформатировано с возможным участием «третьих лиц».

Под занавес прошлого года президент Азербайджана Ильхам Алиев утвердил состав группы по переговорам об аренде РЛС. Баку уже не раз публично высказывал недовольство размером арендной платы, который существует сегодня. Так, в ноябре 2011 года, комментируя ситуацию вокруг станции, заместитель министра иностранных дел Азербайджана Араз Азимов заявил: «С одной стороны, выплаты неадекватны ценности и важности РЛС для интересов России, региональной и международной безопасности. С другой стороны, выплаты не соответствуют рискам и угрозам Азербайджана, позволяющего функционирование этой РЛС на своей территории». Незадолго до этого министр обороны РФ Анатолий Сердюков заявлял о том, что Москва уже подготовила свои предложения по модернизации станции, включающие не только технические, но и экологические мероприятия.

Интерес России в этой ситуации понятен. Переговоры с США по ПРО находятся в тупике. Сегодня эксперты высказываются весьма скептически и относительно участия РФ в предстоящем саммите Россия-НАТО в Чикаго, поскольку серьезных подвижек по поводу размещения американских противоракет в Европе Москва не видит. В этой связи иметь габалинскую «карту» (весьма полезную в ситуации вокруг Ирана) было бы нелишне. Кстати сказать, еще в 2007 году Владимир Путин пытался разыграть ее, предложив на саммите «большой восьмерки» в Хайлигендамме использовать российский радар в Азербайджане в качестве альтернативы радару слежения, который, по тогдашним планам Джорджа Буша-младшего, должен был быть размещен в Чехии. Тогдашняя инициатива Путина не получила поддержки. Более того, ее восприняли со скепсисом, как инструмент противопоставления США их европейским союзникам (особенно представителям так называемой «новой Европы». Между тем, Габалинская РЛС имеет помимо «ракетного» и «глобального» региональное измерение. После «пятидневной войны» 2008 года Москва полностью утратила возможность давления на Грузию. Армения по-прежнему остается главным военно-стратегическим союзником России в регионе. Но взаимодействие с этим союзником ввиду отсутствия общей границы и враждебности грузинской стороны крайне затруднено. В этой связи сохранение военного объекта в Азербайджане дает России дополнительный «якорь», который позволяет оказывать (пускай и незначительное) воздействие на внешнеполитические приоритеты Баку. Не будем забывать, что партнерство Москвы с Баку имеет еще и внутриполитическое значение, ибо азербайджанский участок госграницы проходит по соседству с Дагестаном, самым нестабильным регионом РФ.

Внимание США (и НАТО) к радару в Габале также понятно. Включение этой станции в систему американской противоракетной обороны в Европе сделало бы ее неуязвимой (как минимум, намного лучше защищенной) от ракетной угрозы со стороны Ирана. Добавим к этому и определенные комплексы западных политиков по поводу российского военного и политического присутствия в республиках бывшего Советского Союза. Его минимизация рассматривается в Вашингтоне и в Брюсселе, как символ укрепления национальной независимости, которая мыслится, как синоним демократизации постсоветских образований. В этой связи не случайно, что в начале 2012 года Азербайджан посетила делегация представителей из Госдепа и Пентагона, которая, среди прочего, должна была обсуждать перспективы РЛС.

Естественно, в данной ситуации Баку попытается извлечь максимальную выгоду. С одной стороны, Азербайджан заинтересован в повышении арендной платы. И дело здесь не в скаредности руководства прикаспийской республики. Речь идет о повышении геополитической значимости. Денежное обеспечение в данном случае играет роль инструмента для вербализации геополитических интересов. Баку будет пытаться продавить решение с выгодой для себя, исследуя те пределы, до которых Москва может дойти. Думается, и карабахская тема также станет в габалинском контексте предметом обсуждения. По мнению азербайджанского военного эксперта Яшара Джафарли, его страна вряд ли пойдет на уступки США в вопросе об РЛС в ущерб России. Скорее всего, будет предпринята сложная серия переговоров и закулисных торгов. Что же касается Москвы, то помимо финансовых вопросов она будет выдвигать на переговорах проблему гарантий функционирования станции в российских интересах.

Не следует игнорировать и еще одного заинтересованного игрока. Речь, конечно же, об Иране, который уже неоднократно заявлял о том, что любое проникновение на Кавказ «нерегиональных игроков» противоречит его интересам. И вызовет, в крайнем случае, ответную реакцию. Вряд ли в Баку не понимают это, отвечая на те или иные американские аргументы. Тем паче что после событий 2008 года репутация Запада как защитника своих союзников в Евразии была сильно подмочена. В этой ситуации азербайджанская дипломатия предпочтет, скорее всего, не дразнить Тегеран резкой сменой партнеров по эксплуатации РЛС.

Впрочем, все карты могут перепутать так называемые «фоновые факторы». Рост напряженности между Ираном и США имеет к Габалинской РЛС косвенное отношение. Не из-за нее она пришла к истории с Ормузским проливом. Однако любое новое обострение может повлечь за собой повышение значимости и Азербайджана в целом, и отдельного объекта на его территории в частности и для Запада, и для Тегерана. Еще более далеким от РЛС событием являются выборы президента России. Однако их интерпретация на Западе (и ответная реакция на эту интерпретацию внутри РФ) потенциально также способна «разогреть» общую ситуацию в Евразии и сделать РЛС в Габале более значимым сюжетом кавказской геополитической игры. Пока же стороны изучают проблему и «сосредотачиваются» для ее более выгодного решения.

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»