Заслужит ли Грузия «особого доверия» НАТО?

Во-первых, недружелюбная риторика, прозвучавшая из Тбилиси и из Москвы. Президент Грузии Михаил Саакашвили после победы Владимира Путина на президентских выборах дал несколько жестких и подчеркнуто критических оценок будущего России и двусторонних отношений между Москвой и Тбилиси. По мнению грузинского лидера, после возвращения Путина в президентское кресло российские перспективы выглядят туманными из-за того, что верховная власть занята реставрацией прошлого, а не созиданием будущего.

В ходе своего визита на родину любимого героя культового советского фильма «Мимино» – в Телави Саакашвили сделал странное заявление о «встрече с Путиным»: «Мы эту борьбу выиграем у завоевателя, который нам назначил свидание этой осенью. Осенью встретимся с Путиным, в том числе на улицах Кахетии».

Высказывание Саакашвили стало поводом для спекуляций в СМИ относительно возможностей новой кавказской войны. Москва, как водится, также не осталась в стороне от обмена политическими уколами. Так, победитель российской президентской кампании на вопрос корреспондента известной компании «Имеди» по поводу перспектив улучшения отношений между Грузией и Россией посоветовал подождать итогов парламентских выборов. То есть более чем прозрачно намекнул на возможность прихода во власть новых политических сил. По мнению же министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, для действительного улучшения двусторонних отношений Тбилиси должен пойти на отмену законодательства об «оккупированных территориях».

Во-вторых, со всей неизбежностью и неотвратимостью приближается саммит НАТО. В этом году он пройдет в мае в Чикаго. Каждый форум Североатлантического альянса (а тем более столь представительный) актуализирует проблему интеграции Грузии в этот военно-политический блок. Остроты ситуации добавляет тот факт, что натовский саммит пройдет не где-нибудь, а в США, то есть в стране, которая имеет с Грузией Хартию о стратегическом партнерстве (была подписана в январе 2009 года). И которая намного последовательнее, чем многие европейские члены альянса, продвигает в НАТО Грузию.

В марте нынешнего года влиятельный сенатор от штата Индиана Ричард Лугар предложил конгрессу США законодательную инициативу. Она касается не только грузинских перспектив. Речь идет о выработке «дорожной карты», которая должна ускорить прием в альянс балканских республик (Македонии, Боснии, Черногории). Но Грузия также названа в одной «компании» с бывшими субъектами некогда единой Югославии.

В Вашингтоне немало сторонников такой стратегии «ускорения». Не будем забывать и про поддержку данного подхода со стороны стран «новой Европы» (балтийские государства и Польша), которые в информационном плане (включая и американское медиапространство) весьма активны.

В самой же Грузии на Чикаго возлагают особые надежды. Так, вице-премьер грузинского правительства, отвечающий за европейскую и североатлантическую интеграцию, Георгий Барамидзе уже заявил о том, что его страна станет «аспирантом» в НАТО. Пока что реакция Москвы на чикагские перспективы не слишком активная. Понятное дело, Кремль против самого тренда расширения альянса на Восток. Но насколько опасна стратегия «ускорения» в сегодняшних условиях? И имеет ли она шансы на конечный успех?

Вопрос о грузинском внешнеполитическом позиционировании (вступление в альянс – это лишь одна из частей большой проблемы) имеет несколько измерений. Начнем с внутриполитических резонов. Наверное, вопрос об «угрозе с севера» и «натовской альтернативе» можно было бы специально не «разогревать», поддерживая привычную «температуру» вокруг этих проблем. Но Грузия вступает в новый избирательный цикл. В этом цикле ставки выше, чем в 2008 году.

В 2012 и 2013 годах кавказская республика не просто изберет новый состав депутатов и президента. Она вступит в сложный период реформирования институтов власти. И пока что Михаил Саакашвили не дал ответа на волнующий всех вопрос о том, в какой роли он сам останется в результате конституционных реформ: станет ли он главой парламента или председателем правительства. И если да, то кто будет президентом, и получится ли в итоге столь слаженный «тандем», который в 2008-2012 гг. мы наблюдали в России? Не совсем понятно, к каким перегруппировкам внутри правящей партии и оппозиционных рядов это приведет.

Для того, чтобы снизить риски от внутренней турбулентности (а она только нарастает, так как Бидзина Иванишвили и его «Грузинская мечта» настроены решительно), Саакашвили прибегает к хорошо знакомому средству – наращиванию «оборонительной риторики». Совсем необязательно сводить ее к антироссийской. Да и на этом направлении мы видим, как президент Грузии извлекает определенные уроки из прошлых лет. Так, отмена виз призвана показать всем, что Саакашвили видит угрозу не в российском народе, а во власти. Что же касается НАТО, то для третьего грузинского президента это вопрос личного престижа. Став главой государства, он обещал максимально продвинуться на этом направлении. Его резоны, в общем-то, очевидны. Он доказал верность своим покровителям в Ираке, Косово, Афганистане. В 2012 году грузинский контингент, несмотря на потери, будет увеличен почти вдвое.

Представить такие шаги в исполнении Франции или Германии, то есть важнейших союзников США и многолетних членов НАТО, не представляется возможным. Отсюда и надежды на то, что такое рвение будет оценено хотя бы предоставлением ПДЧ (Плана действий по членству). И в этом случае появляется важная позитивная тема в предвыборной повестке дня.

При положительном исходе для Тбилиси Саакашвили может сказать, что никакой оппозиционер не в состоянии достичь того уровня кооперации с Западом, которого добился он. Не будем забывать, что вся оппозиция в Грузии ориентирована на североатлантические ценности. Успех грузинского президента и его команды в Чикаго нанесет по его противникам страшный внутриполитический удар, от которого им будет трудно оправиться.

Однако было бы неверно ограничивать натовскую тему для Грузии соображениями одного лишь электорального пиара. «Грузинский вопрос» – важная часть американского внешнеполитического дискурса, который живет отдельно от стремлений официального Тбилиси. Политика «перезагрузки», провозглашенная Обамой, вызывает большое недовольство среди экспертов, конгрессменов, лоббистов. Многие в Вашингтоне считают это «сдачей американских позиций» в мире.

Так, по словам Хелли Дейл, входящей в руководство влиятельного консервативного аналитического центра – фонда «Наследие», «поддаваться российскому нажиму было с самого начала неверно». С ее точки зрения, на грузинском направлении было бы правильно «преподать урок российским громилам». Тема российского эксклюзивного влияния в Евразии не дает покоя кандидатам от республиканской партии. Так, Митт Ромни, говоря о своих президентских приоритетах, заявил, что готов «заставить Россию отказаться от агрессивной и экспансионистской политики».

Рик Санторум же считает, что в президентский срок Обамы Россия и Китай слишком сильно «увеличили свое влияние в мире». Которое, с его точки зрения, необходимо уменьшить. Может ли Барак Обама не считаться с подобными оценками? Исключено, влияние общественного мнения и экспертных институтов в США достаточно велико. Отсюда и столь повышенное внимание к странам «новой демократии» (в данном случае мы не спорим о правомерности использования этого термина вообще и применительно к Грузии в частности). И никакая «перезагрузка» не помешала Обаме встретиться с Саакашвили в Овальном кабинете Белого дома и высоко оценивать его роль в партнерстве с НАТО.

Для действующего президента США чикагский саммит будет играть особую роль. Обама был сенатором от штата Иллинойс. И в канун предстоящих выборов американского президента он попытается доказать всем, что влияние Америки в мире – важнейший его приоритет. Но даже у президента страны – мирового гегемона есть свои ограничители. «Старая Европа» не горит желанием получить вдобавок к новому члену НАТО ворох проблем в отношениях с Россией. И уже сегодня французские и немецкие «эксперты влияния» говорят о том, что Устав НАТО не позволяет принимать страну, имеющую неразрешенные противоречия с соседями и неурегулированные сепаратистские конфликты. Голосование же в альянсе проходит на основе консенсуса.

В свое время на саммите в Бухаресте 4 года назад греки, имея намного меньше оснований, дали «красный свет» Македонии, обладавшей к тому моменту ПДЧ. Грузия же пока не имеет и столь чаемого Плана действий по членству. Поэтому не исключено, что команда действующего президента США, а также грузинские дипломаты и натовские чиновники вместе найдут какое-нибудь «креативное решение», касающееся «высочайшего статуса партнерства», «особого доверия» или «стратегического сотрудничества».

Все это, однако, не должно никого вводить в заблуждение. Невступление Грузии в НАТО в мае нынешнего года не остановит Тбилиси от дальнейших попыток (и фамилия президента здесь не будет играть определяющей роли) получить заветный статус члена альянса, а США и их союзников от продвижения кавказской республики на этом пути. В конце концов, история США знала опыт выстраивания «особых стратегических отношений» со страной, интересной Вашингтону, вне НАТО (Испания времен Франсиско Франко, Израиль, Япония, Саудовская Аравия, Пакистан).

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»