История одного снимка. Девять судеб

Летом 1951 года Степана Микояна, выпускника Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского, по его просьбе определяют служить летчиком-испытателем в отделе летных испытаний самолетов-истребителей 1-го Управления Государственного Краснознаменного научно-испытательного института Военно-воздушных сил. А в 1978 году он становится заместителем главного конструктора НПО «Молния» по летным испытаниям, где работает по сей день.

За 26 лет летно-испытательной работы летал практически на всех самолетах-истребителях и на большинстве типов бомбардировщиков и транспортных самолетов. Проводил государственные, контрольные и специальные испытания. Не раз возникали сложные ситуации, но катапультироваться ни разу не пришлось, хотя он насчитывает пять-шесть случаев, когда, как говорится, было «на грани». По обыкновению, он придерживался неписаных правил кодекса братства летчиков-испытателей, где принято было «скидываться» по три рубля с каждого колеса вновь освоенного типа самолета.

По тем временам самым «дорогим» был дальний перехватчик ТУ-128 о десяти колесах. Степану Анастасовичу, которому выпало на нем летать, пришлось выложить аж целых три червонца «колесных денег» на то, чтобы отметить это событие. В Ахтубинске, где он работал, вообще было принято проведение пикников с выездом на природу – на Волгу или ее протоки – с семьями.

* * *

Перед вами, читатели, фото из семейного альбома. Это фотография военных лет. На ней отец дружной семьи – Анастас Иванович Микоян с женой Ашхен Лазаревной, слева от него младший брат Артем, справа от жены – ее брат Гай. В нижнем ряду пятеро сыновей Анастаса и Ашхен – Владимир, Степан, Серго, Алексей и Вано.

Снимок сделан в конце июня 1942 года на даче в Зубалово, когда вся большая семья Микоянов оказалась в сборе, перед тем как трое из них отправились на фронт под Сталинград.

В августе предвоенного года Степан Микоян и его друг Тимур Фрунзе поступили в Качинскую школу военных летчиков в Крыму. 3 сентября 1941 года состоялся их выпуск, и в декабре Степан был направлен в 11-й истребительный авиаполк, оборонявший Москву, успев к этому времени освоить истребитель ЯК-1. 16 января 1942 года, получив задание прикрыть Истру, в тринадцатом полёте (вот и не верь приметам!) его по ошибке сбил… свой же летчик. Степан Анастасович вспоминает:

– К моменту посадки самолета огонь уже лизал мне лицо. Кажется, я даже кричал от боли. Единственное, что помню – самолет на земле, я привстаю в кабине и стаскиваю с себя ремешок горящего целлулоидного планшета. Потом провал в памяти. Очнулся я на снегу метрах в семи от горящего самолета… Сутки я провалялся в полевом госпитале на окраине города Истры…

На другой день из Москвы пришла «санитарка»… Степана отвезли в Кремлевскую больницу на улице Грановского, где он пролежал около двух месяцев. После выписки все еще болело сломанное правое колено, он заметно прихрамывал, а на левой ноге плохо заживали раны от ожогов. В начале апреля Степан улетел в Куйбышев для продолжения там амбулаторного лечения. Туда же были эвакуированы его мать и младшие братья. В конце июня 1942 года они вернулись в Москву и прямиком отправились в Зубалово, на правительственную дачу, на которой жили с 1927 года. Имение Зубалово в конце XIX века построил нефтепромышленник Л.К. Зубалов. Располагалось оно близ деревни Калчуга по Рублево-Успенскому шоссе. За высокой кирпичной оградой и теперь еще стоят четыре каменных здания – Большой, Малый, Третий дома и кухня.

В километре от этой дачи находится еще одно бывшее имение семьи Зубаловых – Зубалово-2. Это была одна из дач Сталина. После гибели Надежды Аллилуевой Сталин там уже не появлялся, но его дети ею еще пользовались.

По воспоминаниям дочери Сталина Светланы Аллилуевой у Микоянов в доме были «мраморные статуи, вывезенные в свое время прежними хозяевами из Италии; стены украшали французские гобелены; в окнах нижних комнат – разноцветные витражи. Парк, сад, теннисная площадка, оранжерея, парники, конюшня…»

На фоне одного из этих витражей и сделан был памятный снимок.

С тех пор минуло семь десятилетий. Время распорядилось так, что рассказать обо всем сейчас могут только Степан Анастасович, старший из сыновей Микоянов, и брат его Вано.

АНАСТАС ИВАНОВИЧ И АШХЕН ЛАЗАРЕВНА

На снимке Анастасу Ивановичу 46 лет. В это время он – заместитель председателя Совнаркома, нарком внешней торговли СССР, член Политбюро ЦК РКП(б), высшего политического органа страны.

– Родители мои поженились, – рассказывает Степан Анастасович, – но, как часто бывало в те годы, не «расписались». Так и прожили вместе более сорока лет, воспитав пятерых сыновей. И – ни одного хмурого взгляда или грубого слова между ними. Самое крепкое словечко, которое запомнилось мне, отец раза два обронил на армянском:

«Химар-химар хосумес!», что означало «Чепуху несешь!» Отец был неизменно галантен с женщинами, вызывая иногда у мамы легкую ревность. Но посторонних увлечений ни у него, ни у нее не было.

Нами Артемьевна Микоян:

«Анастас Иванович был невысок, подтянут, собран, динамичен, с характерным армянским лицом и с блестящими, выразительными глазами, весь как сжатая пружина. Говоря с собеседником, всматривался живым проницательным взглядом. Красивым его лицо вряд ли можно назвать, если бы не глаза – карие, глубокие, светящиеся умом, часто меняющие выражение – от гневного до лукавого. Говорил немного, но быстро, с едва заметным восточным акцентом».

В ноябре 1962 года, когда советские ракеты были нацелены на США, Микоян был послан на Кубу урегулировать конфликт, разрядить обстановку. Переговоры с Фиделем были непростыми. Между тем мир с тревогой ждал их результатов. Именно в этот момент Анастас Иванович получил телеграмму из Москвы о смерти Ашхен Лазаревны. Тяжелейший удар, способный сломать любого, даже очень сильного человека. Хрущев разрешил Микояну вернуться, Кастро готов был предоставить самолет. Из-за сложности и важности ситуации Микоян все же принял решение остаться и продолжить переговоры. Позднее Фидель признается, что принял решение убрать ракеты именно в те минуты и вечером на переговорах сообщил о своем согласии. В Москву на похороны Ашхен Лазаревны вылетел Серго, который был на Кубе вместе с отцом.

Ашхен Лазаревну предали земле на Новодевичьем кладбище в отсутствие мужа.

– В октябре 1978 года не стало и отца, – говорит Степан Анастасович. – И хотя по статусу полагалось захоронить в Кремлевской стене, его похоронили на Новодевичьем. Ходили слухи, что таково было желание отца, но он этого прямо не говорил, хотя когда там, т.е. на Новодевичьем, похоронили бывшего члена Политбюро Андреева, он заметил, что это лучше, чем на Красной площади – «все-таки люди ходят».

И я думаю, что это к лучшему: прах отца лежит в семейной могиле, рядом с его женой и матерью, родителями жены и ее братом Гаем, рядом с плитой в память о погибшем на войне сыне Владимире и недалеко от могилы его любимого брата Артема Ивановича. Там же теперь и урны с прахом его сыновей Алексея и Серго.

Нами Артемьевна Микоян:

«Узнав, что из ЦК в Министерство культуры пришло указание не приглашать на похороны Анастаса Ивановича оркестр, я позвонила дудукисту Дживану Гаспаряну, который был в это время в Москве, и попросила его сыграть у гроба свекра.

Думала, пусть он уйдет под звуки родных напевов. Дживан играл, я же тайком положила в карман Анастаса Ивановича прощальную записку на армянском языке».

36 лет Ашхен Лазаревна была в числе кремлевских жён. Дольше, чем кто бы то ни было. Она общалась с Крупской и Аллилуевой, сочувствовала сосланной Сталиным Полине Молотовой-Жемчужиной, делилась кулинарными рецептами с Марией Буденной, встречалась у портнихи с Ворошиловой.

Степан Анастасович:

– Мама была на редкость аккуратной, организованной. Пожалуй, она была чересчур беспокойной, волновалась, например, при очень поздних – под утро – возвращениях отца с ужинов Сталина. Под утро – потому что таков был режим работы и жизни, установленный Сталиным. Мама всегда ждала отца. Если и засыпала, то на кушетке (как она говорила), одетая, чтобы встретить его, напоить чаем или покормить – хотя обычно он в еде не нуждался, ибо приезжал со знаменитых сталинских ужинов. Но он нуждался в ее внимании, в живой душе дома, которой она всегда и была.

Дополнила образ свекрови Нами Микоян:

«Ашхен Лазаревна была очень скромной в быту. Никаких драгоценностей, колец, серег и прочего у нее, конечно, не было. Педагог по профессии и дальняя родственница своего мужа, в 50-е годы она была уже много пережившей и больной женщиной. Ашхен Лазаревна почти потеряла слух, ее мучила гипертония, жила она очень замкнуто, в основном на даче. Ее постоянной болезненной заботой были чистота и порядок в доме».

Ашхен Лазаревна могла бы оставить интересные мемуары, но так и не взялась за перо: видно, всей правды сказать не могла, а врать не умела, да и не хотела.

АРТЕМ ИВАНОВИЧ

В 1937 году Артем Микоян окончил с красным дипломом Военно-воздушную инженерную академию им. Н.Е. Жуковского и был назначен представителем военной приемки на завод № 1 Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству (ОСОАВИАХИМ). Летом 1939 года Сталин принял авиаконструкторов, среди которых был и Артем Микоян. Вождю пришлась по душе формула будущего самолета – «скорость плюс высота». В декабре того же года при заводе был создан опытно-конструкторский отдел, возглавили его А.И. Микоян и М.И. Гуревич.

Их группа сконструировала высотный и скоростной моноплан МиГ-1 из древесины и фанеры с низко расположенным крылом и двигателем водяного охлаждения. Затем он был модифицирован и как МиГ-3 был выпущен в больших количествах.

Артем Микоян был едва ли не первым в нашей стране, кому открылось будущее реактивной авиации. Самолет такого типа воплотился в МиГ-9 с двумя трофейными турбореактивными двигателями. Вслед за первым реактивным самолетом конструкторское бюро Микояна сумело создать новый истребитель – более скоростной, совершенный и надежный, со стреловидным крылом – МиГ-15, который в мире признан как классический для своего времени.

Так появился самолет, который вывел конструкторское бюро Микояна на мировую арену,

заняв достойное место не только в его биографии, но и в истории авиации... Следом за МиГ-15 и его модификацией МиГ-17 появился МиГ-19 – первый отечественный сверхзвуковой самолет – практически одновременно с первым американским сверхзвуковым F-100. На боевых машинах Артема Микояна, академика АН СССР, генерал-полковника инженерно-технической службы, дважды Героя Социалистического Труда, установлено 55 мировых рекордов.

ГАЙ ЛАЗАРЕВИЧ

Степану Анастасовичу Артем Микоян и Гай Лазаревич запомнились как самые близкие и дорогие ему люди. Родные дяди позволяли Степану и его братьям звать их по имени. О брате матери Степан Анастасович говорит так:

– Гай был высоким, красивым мужчиной, с живым чувством юмора и очень добрым. Он был очень думающим человеком, начитанным и образованным. С юности рисковый, он еще мальчиком участвовал в подпольной работе. Однажды даже вызвался по заданию боевика Камо отвезти в Баку экспроприированные у Императорского банка деньги для тамошнего большевистского подполья.

Есть в биографии Гая Туманяна японо-китайская страница с его пребыванием в Харбине в качестве военного разведчика. В испанской странице значится: за подрыв немецкого транспортного судна с оружием для франкистов награжден боевым орденом Красного Знамени. Он был в Испании вместе со своим другом Хаджи Мамсуровым, о котором как организаторе разведки и диверсионных групп в своей книге «По ком звонит колокол» упоминает Эрнест Хемингуэй.

Прибыв в разгар Сталинградской битвы на передовую как представитель командования, Гай Туманян, вспылив, «врезал» командиру дивизии за то, что тот медлил с отправкой кавалерийской дивизии в тыл армии фельдмаршала Паулюса. Начальник политуправления Красной Армии доложил Сталину о самоуправстве Туманяна и просил отдать его под суд. На что услышал в ответ: «Туманяна знаю, оставьте его в покое». Правда, Гай Лазаревич оказался единственным из высших командиров, кого за Сталинград обошли наградой.

– В архиве моего отца сохранилось письмо, – говорит Степан Анастасович, – адресованное Туманяну, от высших руководителей советских районов Китая с просьбой передать им 10 тысяч винтовок и 800 пулеметов. Гай испросил у Сталина разрешение на передачу оружия, и тот посоветовал ему завезти его в какую-то глухомань и негласно дать знать о том китайцам.

В отставку генерал-лейтенант танковых войск Гай Туманян вышел с должности начальника политотдела Главного управления космических средств Минобороны.

Степан Анастасович:

– Как-то мой брат Алеша спросил Гая, почему политработники часто кажутся такими ограниченными, а тот ответил: «А что ты хочешь, когда думаешь одно, а говорить приходится совсем другое?!» Запомнилась мне еще одна его фраза брежневского периода: «Неужели мы всю свою жизнь отдали за то, что есть сейчас?»

ВЛАДИМИР

Володя, второй сын в семье, родился через два года после Степана. Еще учась в школе, вслед за старшим братом поступил в конно-спортивный клуб ОСОАВИАХИМа и стал наездником, да настолько умелым, что брал призы на соревнованиях. Он любил охотиться, и его раза два, вместе с Тимуром Фрунзе, даже брал с собой на охоту Климент Ворошилов.

С начала Великой Отечественной, едва окончив девятый класс, Володя настоял на досрочном зачислении его в Качинское летное училище.

Пройдя ускоренный курс обучения, он служил сперва под Москвой, где освоил ЯК-1 и «Харрикейн», полученный по ленд-лизу, а затем в сентябре 1942 года попал на Донской фронт, в полк, в который был назначен после излечения старший брат Степан. Писательница Лариса Васильева в своей книге «Дети Кремля» пишет: «Братья Микояны Степан и Вано, вспоминая своего погибшего брата Владимира, рассказывают, что он готовился к отправке на передовую, а его все не отправляли. Поинтересовался – почему? Объяснили: не включили в список полка, потому что он – сын Микояна. Владимир пришел домой и сказал отцу:

– Я проклинаю свою фамилию!

Отец глянул на него исподлобья:

– Иди, воюй!»

Восемнадцатого сентября он погиб в воздушном бою под Сталинградом. Летчики – участники того боя говорили, что после атаки «мессершмитта» его истребитель медленно перевернулся и пошел вниз, но потом резко клюнул носом и врезался в землю. Володя был посмертно награжден орденом Боевого Красного Знамени.

АЛЕКСЕЙ

Через год после того, как Владимир не вернулся из последнего полета, добровольцем в летную школу из девятого класса ушел еще один Микоян – Алексей. Окончив ее в первой половине 1944 года, он был зачислен в 12-й гвардейский полк ПВО Москвы, где служил командиром звена Степан.

Нами Микоян делится с нами:

«С 1950 года моя жизнь резко изменилась. Я вышла замуж за Алексея Микояна и переехала из Еревана в Москву. У нас родился сын Стас, названный в честь деда – Анастаса Ивановича».

Генерал-лейтенант авиации Алексей Микоян, одним из первых после войны освоивший реактивные самолеты, стал командиром авиаполка и неоднократно был ведущим колонны самолетов МиГ-15 на воздушных парадах. Затем, окончив Академию им. Ворошилова, он командовал дивизией, корпусом, был заместителем командующего воздушной армией, а также командовал авиацией Туркестанского военного округа. Грудь заслуженного военного летчика СССР Алексея Микояна украшали, среди прочих, и два ордена Красного Знамени.

ВАНО И СЕРГО

Третий по счету брат Степана Анастасовича, Вано, хотя и не стал летчиком, тоже, как и старшие братья, связал свою жизнь с авиацией. Успешно окончив Академию им. Жуковского, Вано пошел работать конструктором в ОКБ им. Артема Микояна, участвовал в разработке и руководил заводскими испытаниями самолетов МиГ-21, МиГ-23 и был заместителем Главного конструктора по самолету МиГ-29.

Серго же, историк, доктор наук, – единственный из братьев Микоянов «гуманитарий». Получив диплом МГИМО, он стал признанным специалистом по Латинской Америке, работал в Институте мировой экономики и международных отношений и почти 20 лет, начиная с первого номера, был главным редактором журнала «Латинская Америка».

СТЕПАН

В мае 1922 года секретаря Нижегородского губкома партии Анастаса Микояна перевели в Ростов-на-Дону на должность секретаря Юго-Восточного бюро ЦК ВКП(б).

Ашхен Лазаревна была на сносях, и муж отправил ее в Тифлис, к родителям, где 12 июля она разрешилась их первенцем – Степаном. Когда мальчику исполнилось два месяца, Анастасу Ивановичу выделили в Ростове квартиру, и он перевез семью к себе. Туда же переехал и его брат Анушаван, известный впоследствии как Артем Микоян, сыгравший заметную роль в судьбе своего племянника.

Как-то в середине 30-х годов Ануш, как звали в семье Артема, взял Степана с собой на аэродром в Тушино – показать полет авиетки, построенной им и его двумя друзьями, слушателями Академии им. Жуковского. На день рождения дядя Ануш подарил Степану, а было это в 40-м, готовальню с надписью: «От летчика – до инженера-конструктора».

– Так что пожелание Артема Ивановича сбылось практически полностью, – признается Степан Анастасович. – Летчиком я стал, инженером – тоже, а сейчас тружусь именно в конструкторском бюро.

В июне победного 1945-го Степан Микоян женился. Его избранницей стала Элеонора Лозовская, дочь Петра Лозовского, летчика-испытателя завода № 22 в Филях, который разбился в 1932 году на туполевском истребителе И-4. Она лихо водила «Опель-кадет» своего отчима, известного полярника Марка Ивановича Шевелева, отлично музицировала и рисовала. Жили они душа в душу, воспитали троих детей. Жаль, что до своих 90 Элеонора Петровна не дожила двух лет. Предметом ее гордости была книга мужа «Воспоминания военного летчика-испытателя», изданная в 1999-м, в переводе дочери Ашхен, в Великобритании, а спустя три года увидевшая свет и в России.

Летал Степан Анастасович до 1978 года. Летал на МиГ-15, МиГ-19П, МиГ-21, Миг-23, МиГ-25, МиГ-27, СУ-15, СУ-24, ЯК-27Р… В общей сложности провел в воздухе около 3500 часов и закончил летно-испытательную работу в звании Героя Советского Союза, присвоенном ему в 1975 году.

* * *

С высоты прожитых лет Степану Микояну, одному из достойнейших сынов армянского народа, прошлое его семьи видится высоким служением делу и призванию. Свое 90-летие юбиляр отметил в кругу родных, друзей и сослуживцев и многих летчиков-испытателей в Музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе. Глядясь в зеркало судьбы, Степан Анастасович видит себя человеком счастливым: бодрости духа ему не занимать.

Марина и Гамлет Мирзояны