Новогодние истории

Арто Тунчбояджян,

Не садитесь в лифт с шампанским

Как-то я решил встречать Новый год один. Это было вечером 31 декабря, когда я поселился на десятом этаже ереванской гостиницы. Как только часы оповестили о начале нового года, я «опрокинул» рюмочку коньяка, закусил небольшим кусочком черного хлеба с ветчиной и вдруг почувствовал страшную пустоту. Тут же, прихватив с собой шампанское, я спустился к своему знакомому, остановившемуся в одной со мной гостинице, на 4-м. Я вызвал лифт и, ни о чем не подозревая, нажал на кнопку. Через пару этажей в основании лифта что-то брякнуло, закряхтело, и лифт остановился. Разумеется, потух и свет. Я онемел от ужаса. Кругом праздновали Новый год, слышны были восторженные восклицания обитателей гостиницы, и никому, естественно, до меня не было никакого дела. Как назло, мобильный я оставил дома, и потому я не мог ни до кого дозвониться, но и до меня никак невозможно было «добраться». Что делать? Я попытался постучать по дверце лифта, позвать на помощь, наперед зная, что никто все равно ничего не услышит. Просидел я так в лифте, наверное, минут 10, почувствовал, что начинаю сходить с ума. Ничего не поделаешь. Тогда я принял единственно верное, на мой взгляд, решение. Откупорил бутылку шампанского и, проклиная свою судьбу, стал глоток за глотком опорожнять ее. Пока пил шампанское, я молил Бога: хоть бы кто-нибудь отправился в гости к кому-нибудь и обнаружил меня.

Не знаю, сколько прошло времени, но помню только одно: как бережно укрывала меня теплым одеялом какая-то милая женщина с глазами диснеевской лани, как за ней мелькало лицо того самого моего знакомого, из-за которого я застрял в этом проклятом лифте. Глядя на меня, он еле сдерживал смех, но, видимо, чтобы не гневить «лань», временами напускал на себя крайне сострадательный вид. Вот такая история приключилась со мной в первый же день нового года.

Микаел Погосян,

Никогда больше не буду Дедом Морозом

По жизни я сыграл много ролей, но вот в роли Деда Мороза был всего лишь раз. Случилось так, что один из моих друзей должен был срочно уехать из Армении и попросил меня сыграть роль Деда Мороза в детском саду его сына. Мне тогда казалось: ну что тут сложного – сыграть для детишек сказочного старца?

И вот день этот настал. Я надел на себя непривычный наряд: длинную красную шубу, бороду из ваты, усы, грим, состоящий только из ярких красок... От собственной внешности самому страшно стало – решил больше не смотреться в зеркало. Перед началом представления отдернул немного занавес на небольшой сценке – детворы и их родителей навалом. Вглядываюсь в лица собравшихся. Глаза у детей горят в ожидании чуда, лица светятся. И вот я стою среди всей этой взволнованной детворы и молчу. Мне было больно видеть, сознавать, сколько настоящих чувств – веры, любви, счастья – выплеснуты навстречу мне, а я вот, нацепив бутафорский прикид, буду их обманывать и упражняться в авантюре. Меня хватило лишь на пару поздравлений, которые я пробухтел себе под нос. Слава Богу, подоспели воспитательницы детсада и отвлекли детишек от неразговорчивого Деда Мороза.

После я понял, что неблагодарное это дело – обманывать детей, и дал себе зарок больше никогда не играть никаких Дедов Морозов. Наверное, это был мой первый и последний провал на сцене.

Софи Девоян,

Узнали

Мои самые близкие друзья живут в Париже. Ни разу не было, чтобы мы не провели Новый год вместе. Как-то я заболела под самый Новый год, температура чуть ли не под сорок. До боя курантов осталось минут 10, а я в шерстяных носках и в вязаной шапочке лежу по нос в постели. И вдруг за 5 минут до Нового года кто-то пушистый и волосатый целует меня в щеку. Смотрю – Дед Мороз! Это мой друг с супругой решили сделать мне сюрприз, приехав из Парижа.

Следующий год мы встречали Новый год у друзей. Причем, как известно, за границей армяне встречают Новый год так, как это принято у нас – с 31-го на 1-е.

Все прошло честь честью: поздравили друг друга, поели, попили, попели, пошутили – словом, было здорово! А потом вдруг мне до ужаса захотелось поехать на Шанз-Элизе. Друзья недоумевают: «Зачем тебе ночью на Шанз-Элизе?» Поняв, что спорить со мной бессмысленно, вызвали такси, и мы поехали. Елисейские поля в вечернем свете выглядели неприветливо, грустно. Было холодно, и дворники убирали скопившийся за день мусор. Я немного отстранилась от нашей компании и прошла вперед. Рядом прошли две девушки, крепко прижавшись друг к другу, и что-то невнятное пробурчали, глядя на мой восторженный вид. И тут меня понесло: я простерла руки к небу и почему-то во все горло закричала: «Ах, вашу ...!». Вопль мой выражал отчаяние на грани восторга. И вдруг слышу: «С Новым годом, Софи Араевна». Я смутилась, машинально спрятала лицо в ладонях и боялась посмотреть на незнакомца, оказавшегося наверняка моим соотечественником… Вспоминая этот день, я прокручиваю его в сознании по несколько раз, как при просмотре фильма.

Грант Тохатян,

В поисках Снегурки

Когда-то я с удовольствием гримировался под Деда Мороза, особенно когда играл «Дзмер Папа» в Камерном театре в конце 90-х годов... Помнится, шла очередная предновогодняя постановка для детей. По сюжету спектакля разбойники украли Снегурочку, и Дедушка Мороз с помощью ребят должен был спасти ее. Начался спектакль. Но только я стал подключать к происходящему зал, как какой-то мальчишка из зала выбежал на сцену и, метнув горячий взор в сторону публики, вызвался спасать Снегурку. Я услышал, вернее, почувствовал, как замер зал. Его тревога и императив к действию передались и мне. «За мной», – скомандовал он и стал зазывать на сцену детей. Я не мог, да и не хотел противиться этому. Мне было интересно, что будет дальше, тем более что сюжет спектакля уже был до неузнаваемости изменен. Гоняясь за разбойниками, дети катались по полу, прыгали через бутафорские барьеры. Ну и я за ними... А что же делать? Как-никак я был Дедушкой Морозом, и в мои обязанности входило помогать малышам. Далее действо перенеслось в галерею, которая была ниже зала метра на три. Именно туда и спрыгивали разбойники, убегая от защитников Снегурки.

И вот тут наш молодой герой мертвой хваткой вцепился в чью-то ногу, не желая отпускать разбойника. Помню, мне страшно было посмотреть в лицо несчастного «пленника». Но пауза нарастала. И тогда Дед Мороз (то бишь я) стал уговаривать героя отпустить разбойника, заверяя его, что, дескать, разбойник решил исправиться и больше никогда не будет похищать никаких Снегурок. Видимо, или вид у меня был чересчур трогательно-несчастный, или просто по статусу мне нельзя было отказывать, но мальчишка отпустил свою жертву, а после, оценив содеянное спокойным взглядом, по-взрослому отер со лба пот. Это уже был не просто спектакль, это была целая драматургия!

Ашот Сагратян,

Новогодний бал

Надо же было случиться такому: не успел я пойти в школу, как в очередной раз в стране ввели раздельное обучение для мальчиков и девочек. Мужская школа им. В.П.Чкалова располагалась на холме, в старом районе Еревана, носившем название Конд, то есть горбатый. Десять лет, из коих два последних оказались платными – по 100 рублей за полугодие, пролетели незаметно, как детство. Взросление пришло с подкорковым осознанием того, что на девочек мы не просто смотрели голодными глазами, а буквально заглядывались на них, как на существ из другого мира. Многим из нас они казались феями из сказок, на которых можно было разве что дышать, да и то осторожно.

В канун Нового 1953 года строгий завуч Ананий Павлович Икономов по прозвищу Лом (в годы войны он заставлял нас собирать по всему городу разбросанные тут и там куски металла в помощь фронту) объявил, что надо готовиться к новогоднему балу, который состоится в женской школе им. А.П.Чехова.

В подавляющем большинстве своем были мы ребятами из бедных семей, так что о приличном костюме нечего было и мечтать, да и будь у нас деньги, вряд ли можно было бы подобрать в магазинах хоть что-то приличное: «Москвошвей» одевать страну не успевал, вся надежда была на бабушек, которые даже из безвыходных положений выход находили. Словом, на тот бал заявился я в аккуратной отутюженной курточке, скроенной бабушкой, при белой сорочке, сшитой на скорую руку из старой простыни, благо ручная швейная машинка «Зингер» в семье имелась: бабушка моя Вардуи в молодые годы свои была модисткой и умела шить даже «муляжным» способом.

Дорога до женской школы заняла меньше получаса, такими скорыми на шаг все оказались.

Во дворе нас уже ждали учителя женской школы, окидывая каждого пытливым оком надзирателя. Явные признаки столь настороженного радушия дали о себе знать, едва прозвучали звуки первого танго. Кому из класса повезло, тот успел потренироваться с сестренками или даже мамой, остальные робко жались друг к дружке вдоль стен спортивного зала, где все и происходило.

Приметив броскую девушку, я сделал шаг ей навстречу и пригласил на танец. А танго, как известно, танец интимный. Не успели мы сделать пару шагов по паркету, как между нами просунулась… линейка сантиметров в тридцать.

– Прижиматься к девочкам нельзя! Вам что, не говорили об этом?

Танго пришлось завершить в вальсовом ключе. Но тепло руки хрупкой на вид девушки на моем плече осталось со мной на всю жизнь. Ведь я в первый раз попробовал притянуть к себе небесное создание.

Рузан Сарьян,

Сказка наяву

Каждый раз под Новый год к нам приезжали родственники дедушки из Ростова-на-Дону. Это было особое событие для нас, детей. Родственники привозили с собой любимые лакомства всей семьи: донскую рыбу, вишневый компот с косточками (неподражаемая вкуснотища!), новогоднюю индейку… Правда, дедушка не любил шумные общества. Под Новый год он обычно ложился спать в десять вечера, с тем чтобы в 12 ночи быть на ногах. Он не любил особо выделяться, не любил много говорить и не особо принимал тосты. Но при этом в его присутствии всегда было радостно и светло. Собиралось много молодежи. Тогда практически не смотрели телевизор, в основном устраивались викторины, конкурсы, танцы.

И еще: в те годы в Армении выпадало много снега – зима была снежная и долгая.

Я была совсем маленькой и, помнится, пробовала нарисовать елочку, чтобы подарить ее дедушке. Но у меня ничего не получалось. И тогда дед взял белый глянцевый лист бумаги, тот, что потолще и поосновательней (а таковыми были лишь официальные казенные бланки), и нарисовал раскидистую ель наподобие армянского «кенац-цара». Я с замиранием сердца смотрела, как на белом листе оживала сказка: яркие игрушки на дедушкиной елке, а за всем этим проступала фигура и самого Деда Мороза. Такой же рисунок дедушка подарил и моей сестре.

Мартирос Сергеевич сам был для нас, внуков, сказкой наяву. Его присутствие заменяло все: и елку, и подарки, и даже самого Деда Мороза. Он был нашим праздником – от него всегда исходила позитивная энергия.

От автора:

Встреча с Игитяном

Я была еще ребенком, когда наша семья застряла в Домодедово – вылет самолета рейсом Москва – Ереван задерживался из-за непогоды. Это было 31 декабря, 20 часов по местному времени. Все армяне спешили домой. Как-никак такая у нас традиция – Новый год встречать в семейном кругу и у родного очага. Зал ожидания был переполнен, нервы у всех на пределе. И вновь  голос диспетчера объявил о задержке рейса по метеоусловиям. Следующая информация – через два часа. К тому времени, надо сказать, среди армянских пассажиров сформировался внушительный эпицентр недовольства, и люди устроили что-то вроде забастовки. Слышался громкий армянский акцент. Все следующее время, вплоть до 23 часов прошло в бесконечных «...по метеоусловиям...» И тут, как на сцене, появился небольшого роста человек с бородой и пронзительными, как у орла, глазами и обратился к отчаявшимся от бесконечного ожидания людям: «Народ, давайте смиримся с ситуацией. Все равно в Ереван к Новому году уже не успеем. Что же мы будем продолжать убиваться и горевать?! Давайте сложим из чемоданов столы и накроем новогодний стол. Благо все мы запаслись отменными яствами – кто что может, кладите на стол! И за считаные минуты образовался такой новогодний стол, какой я после никогда и нигде не видела. Стол из чемоданов, покрытый белыми скатертями и цветными полотенцами, был длиной почти 20 метров. На столе лежала разнообразнейшая закуска, которой позавидовал бы любой ресторан. Сладости – на любой вкус и конечно же не без спиртного. Ровно в 24.00 собравшиеся стали поздравлять друг друга.

К армянскому столу присоединились и пассажиры других рейсов. Не было ни одного человека, кто бы не подключился к общему веселью. Все были бесконечно счастливы.

В Ереван мы прибыли лишь под утро. А через 23 года я вспомнила человека, который сумел так здорово объединить и поддержать армян. Это был тот самый Генрих Суренович Игитян, которому всю жизнь приходилось сплачивать людей во имя мощных идей и проектов...

Кари Амирханян