Влияние Саакашвили сжимается, как шагреневая кожа

Впрочем, наступление на Михаила Саакашвили началось намного раньше. В октябре 2012 года ведомая им партия «Единое национальное движение» проиграла выборы, а затем утратила парламентское большинство, а также контроль над правительством и силовыми ведомствами. За президентом остается Государственная канцелярия, Совет безопасности, некоторое влияние на судейский корпус и дипломатов. Однако правительство с начала 2013 года уже позаботилось о кадрах грузинской внешней политики, начав ротацию послов в наиболее важных для Тбилиси столицах (прежде всего в Вашингтоне). Таким образом, влияние Саакашвили сжимается, как шагреневая кожа. В октябре нынешнего года Грузии предстоят президентские выборы, а вместе с ними конституционная реформа. Уже ясно, что Саакашвили не будет выдвигать свою кандидатуру на пост главы государства. Да и в соответствии с изменениями Основного закона само кресло президента не будет значить столь много, как раньше. Глава государства превратится в аналог федерального канцлера Германии, а вся полнота власти сосредоточится в руках председателя кабинета министров. Таким образом, эпоха «революции роз» подходит к своему концу. Символично, что 23 ноября 2013 года этому событию, круто развернувшему жизнь в Грузии и не только в ней, исполняется 10 лет. Самое время подводить некоторые итоги. Сразу хочу оговориться. Такое подведение не означает констатации того, что для Саакашвили его политическая карьера закончилась. Третий президент Грузии еще молод, полон амбиций и честолюбия. Однако все эти его качества будут реализовываться уже в новых политических условиях, сильно отличающихся от предыдущего десятилетия.

О грузинском президенте написано и сказано немало. Многие его соотечественники любят шутить о том, что предпочли бы, чтобы их маленькая страна не занимала бы в международной повестке дня столь непропорциональное ее площади и численности населения место. Но о вкусах не спорят. Сегодня же факт остается фактом. Грузия и ее экстравагантный лидер нередко становятся ньюсмейкерами и по поводам, выходящим далеко за рамки отдельно взятого Кавказского региона.

По поводу личности Саакашвили существуют полярные оценки. Для кого-то он – великий реформатор и преобразователь постсоветской страны, не успевший до конца своей второй легислатуры совершить «бегство от политической географии» и сделать Грузию частью Запада. Для кого-то – человек с неуравновешенной нервной системой, склонный к нарциссизму, не умеющий просчитывать свои ресурсы и возможности своей страны на международной арене. Внутри самой Грузии на сегодня нет устоявшегося мнения относительно роли третьего президента республики в ее новейшей истории. Для того чтобы иметь хотя бы предварительные оценки, нужно дождаться передачи власти от одного первого лица другому, чего в постсоветской Грузии еще не случалось.

Между тем стоило бы заметить, что оценки политика не могут сводиться исключительно к рассмотрению его личных качеств. Этим как раз грешит историография и политология в республиках бывшего СССР. Но для понимания того или иного лидера куда важнее не обсуждение жареных сенсаций (в виде галстучной гастрономии), а понимание причин и движущих факторов, сделавших именно его востребованным в данной конкретной стране в данное конкретное время. При таком подходе есть возможность для более адекватной оценки потенциала политика и понимания того, что он мог достичь, а в чем был фатально ограничен.

Если говорить об «осевом времени» для Саакашвили, то им стал ноябрь 2003 года. Перефразируя известного русского историка Павла Милюкова, «его выбрала революция». Напомню, что непосредственным поводом для этого события стали парламентские выборы, состоявшиеся 2 ноября 2003 года. Тогда «нервом» кампании стало противоборство блока действовавшего президента Эдуарда Шеварднадзе и главы Аджарской автономии Аслана Абашидзе и политических сил, возглавляемых будущим «революционным триумвиратом» – Михаилом Саакашвили, Зурабом Жвания и Нино Бурджанадзе.

Когда были оглашены официальные данные итогов выборов (согласно им победа досталась «белому лису»), противники Шеварднадзе не согласились с ними и перешли к активным уличным действиям. Забегая вперед, скажем, что избранная тактика сыграла с будущим президентом Грузии злую шутку. Саакашвили именно в ноябрьские дни 2003 года уверовал, что с помощью силы, напора и популизма можно буквально горы свернуть. Впоследствии он не свернет с избранного пути и будет выяснять многие спорные вопросы (будь то изменения режима в Аджарии или борьба за восстановление территориальной целостности, взаимоотношения с оппозицией) с опорой на эти два фактора.

22 ноября 2003 года митингующие сторонники «революционеров» захватили здание парламента (тем самым поставив под сомнение и легитимность высшего представительного органа страны).

Через день, 23 ноября, Верховный суд Грузии аннулировал результаты парламентских выборов, но новым выборам в парламент предшествовало избрание главы государства. Им 4 января 2004 года стал Михаил Саакашвили. Первые выборы для него выглядели скорее как плебисцит о доверии. Куда как сложнее пришлось Саакашвили в январе 2008 года. К этому времени за спиной у него уже был раскол в лагере победивших революционеров, силовой разгон оппозиционной акции в ноябре 2007 года и введение режима ЧП, репутация «маяка постсоветской демократии» (несмотря на все нарушения процедуры) и слава самого неудобного партнера Москвы среди бывших союзных республик.

Как бы то ни было, а вплоть до 2011 года Саакашвили хотя и терпел тактические поражения, но практически безраздельно доминировал на грузинской политической арене. Даже чувствительное поражение в «пятидневной войне», в которой Грузия не только потеряла дополнительные территории (Кодорское ущелье в Абхазии, Ахалгорский район и Лиахвский коридор в Южной Осетии), но и получила новый вызов в виде частичного признания ее бывших автономий, не выбило его из седла.

Лишь столкнувшись с жестким противодействием, подпитываемым независимым от административного ресурса и госбюджета источником, монополия третьего президента Грузии стала давать ощутимые трещины. Сила, напор, целеустремленность – всех этих качеств у главного оппонента Саакашвили, лидера коалиции «Грузинская мечта» Бидзины Иванишвили в избытке. Как говорится в известной пословице, «нашла коса на камень». Так благодаря чему же Саакашвили удалось столь длительное время удерживаться на политическом олимпе? Повторюсь еще раз, далеко не факт, что, проиграв партию в 2013 году, третий президент Грузии окончательно решит уйти на пенсию.

Имея возможность наблюдать за «революцией роз» (мощным стартом для Саакашвили – лидера страны) из сегодняшнего дня, для экспертов намного легче отказаться от неадекватных представлений и заблуждений. Речь конечно же о «демократическом» характере этого события. Просто потому, что демократия – это не только ценности, но и в первую очередь процедура. От авторитаризма демократию отличает именно процедура принятия управленческих и политических решений. В этой связи очевидно, что если парламентские выборы проведены с нарушениями или даже фальсификациями, то сначала необходимо устранить их посредством новых выборов. В Грузии же президентские выборы прошли перед парламентской кампанией (она состоялась только 28 марта 2004 года). В 2003 году исполняющим обязанности президента до выборов главы государства стала Нино Бурджанадзе, то есть глава уже нелегитимного и даже не вполне существующего и работающего высшего представительного органа власти. Таким образом, первые две избирательные кампании новой власти были уже с процедурными нарушениями. Саакашвили и Бурджанадзе в 2003 году победили на революционной волне. И это не плохо и не хорошо, это – факт. Только при чем здесь демократия? Однако помимо правовых соображений, есть и немало иных. Они касаются запроса, актуализировавшего такой тип лидера, каким был Саакашвили. И этот запрос в 2003 году был вовсе не на личные права и свободы. Массы избирателей 10 лет назад, имея перед лицом торжество коррупции и приватизированную власть и памятуя о темных ночах и «буржуйках», выступали за «порядок» и сильное государство. И все это на фоне тяжелых поражений в Абхазии и в Южной Осетии, потока беженцев. Отсюда и стремление к опоре на яркого лидера, способного железной рукой «поднять Грузию с колен». И придя к власти, Саакашвили и его команда получили общественный карт-бланш на «собирание земель», внутренний порядок и стабильность под лозунгами «национального возрождения».

Автор этих строк в ноябре 2004 года в составе представительной делегации российских экспертов оказался в Тбилиси, где имел возможность, что называется, из первых уст (тогда Нино Бурджанадзе еще была спикером парламента, а Зураб Жвания возглавлял правительство) узнать впечатления победителей «розовой революции». Интересно, что, отвечая на вопрос о главных итогах года, спикер парламента особо отметила не повышение правового сознания или уровня свободы СМИ. Она вспомнила про «наших мальчиков – солдат, которые впервые смогли досыта наесться на службе и надеть нормальную форму». В этой связи считать Саакашвили «агентом США» не очень продуктивно. Он не был марионеткой, а пытался в меру своих сил реализовывать «заказ» избирателей. Таким образом, демократическая риторика была лишь инструментом для внешней легитимации «революции роз», для поиска геополитических альтернатив России и ее эксклюзивному влиянию в Кавказском регионе. И ничем более. В Грузии государство за 10 лет стало менее коррумпированным и более «регулярным». Но оно не стало более демократичным. По справедливому замечанию грузинского эксперта Ивлиана Хаиндравы, «политическая культура в Грузии еще не та, чтобы из режима искоренения оппозиции, каковой характеризовал девятилетнее правление Саакашвили, политические силы безболезненно и быстро перешли в режим терпимости друг к другу, сосуществования, конкуренции. Измывательства Саакашвили/ЕНД над конституцией (около 30 поправок за 8 лет, в то время как с 1995-го по 2003-й – в предыдущие 8 лет – было внесено лишь 3 поправки) привели к подобной ненормальной ситуации – конституцию меняли «под себя», а не под нужды страны и общества».

Первыми мерами Саакашвили были не либерализация власти и принятия решений, а борьба с олигархами. Вспомним внедренную им практику досудебного и внесудебного изъятия средств у богатых граждан Грузии. А еще были силовое сокрушение клана Апрасидзе в Сванетии, смещение «аджарского князя» Абашидзе (а затем использование административного ресурса на выборах в парламент Аджарии). В 2004 году Саакашвили начал «разморозку» конфликта в Южной Осетии (в 2006 году пришел черед Абхазии), которая стала главной причиной для «пятидневной войны» в августе 2008 года. В этом же ряду можно вспомнить экзотические выборы в органы местного самоуправления в 2006 году, по которым партия, набравшая простое большинство голосов, получала под контроль все местное представительное собрание полностью. В этом же ряду и силовые разгоны противников власти в ноябре 2007 и в мае 2011 гг. Оба этих события оказали серьезное психологическое воздействие на грузинское общество. 9 апреля 1989 года демонстрацию в Тбилиси разгоняли советские солдаты из Закавказского военного округа. После обретения независимости это делали «свои» полицейские. Делали намного более хладнокровно и не менее жестоко. «Революция роз» не выполнила своей основной задачи – реализации демократических свобод, но помогла восстановить утраченные при президенте Шеварднадзе функции государства», – сказал в одном из своих интервью известной радиостанции Deutsche Welle германский эксперт Уве Хальбах.

Все в этой оценке верно, кроме одного. «Революция роз» не ставила перед собой таких задач. Борьба за «сильную Грузию» могла пройти и без демократических формальностей, но она не была просчитана с точки зрения ресурсов. Сыграли свою роль две неточные оценки (переоценка роли Запада в поддержке Грузии и, напротив, недооценка роли России, ее возможностей вмешаться в процесс «наведения конституционного порядка» в Южной Осетии и в Абхазии). В итоге подарка в виде Цхинвала и Сухума Саакашвили не получил, и именно эти идеи «розовой революции» оказались недостижимыми. При этом социальная цена постреволюционной Грузии оказалась для населения слишком высока.

И в этом был еще один просчет Саакашвили, недооценившего укорененный патернализм среди своих избирателей. В канун парламентских выборов безработица в Грузии составляла 30-40% (и в это число не включались сельские жители, поскольку предполагалось, что земля и является их трудом и хлебом насущным). При этом 64 % всех бедных людей было сосредоточено в селе (Грузия остается по преимуществу крестьянской страной). Официальный Тбилиси любил позиционировать себя как последовательного проводника либеральной политики. Однако в сегодняшнюю Грузию импорт топлива осуществляли 5 компаний, а уровень «неуточненных расходов» в бюджете составлял 19,6%. Главный оппонент Саакашвили Бидзина Иванишвили не является гением от политики. Он просто сумел актуализировать патерналистские настроения и социальное недовольство политикой третьего президента республики. Он оказался успешнее предшественников, сумев не просто мобилизовать протестные голоса, но и скоординировать усилия разрозненной оппозиции. Президент Грузии, надо признать, обучаемый политик. И в канун парламентской кампании он бросил в бой одного из наиболее успешных своих менеджеров Вано Мерабишвили, который отчаянно стал раскручивать социальную тематику (борьба с бедностью, улучшение аграрного сектора). Однако фактор времени плюс усталость от Саакашвили и разочарование в социальных издержках реформ образовали гремучий коктейль недовольства. Эта смесь сыграла решающую роль в поражении Саакашвили. Запрос на «сильную руку» оказался недостаточен. Он дополнился запросом на функцию «справедливого патрона», которым стал себя позиционировать Иванишвили. Национальное уступило место социальному. И в этом проекте прагматизм и рациональность вышли на первый план. В этой связи не стоит идеализировать готовность Саакашвили к уступкам. После сожжения всех мостов с Россией грузинский лидер не может себе позволить ссориться с Западом. Позиция же США и ЕС начиная с 2011 года была более или менее очевидной: интерес представляет Грузия, а не фамилия ее лидера. С такими исходными данными, да еще и на фоне разочарования населения, имеющего другие социальные запросы, начинать борьбу с целью выдавливания «Грузинской мечты» с политического поля не представляется возможным. Приходится уступать, надеясь на ошибки нового правительства и разочарование населения от завышенных ожиданий.

Как бы то ни было, а с Саакашвили или без него Грузия остается конгломератной страной, как и большинство республик бывшего СССР. То есть страной, сочетающей в себе элементы различных систем, включая и не изжитую до конца советскую. Формирование политической идентичности (особенно на фоне конфликтов) здесь не завершено. Поэтому перед любым гипотетическим преемником будут стоять столь же сложные задачи, что и перед третьим президентом Грузии. И далеко не факт, что он станет более успешным, чем Саакашвили.

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, Вашингтон, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»