Курдский «мирный процесс» и его возможные последствия для Кавказа

Судя по всему, бойцы Рабочей партии Курдистана пока преисполнены ожиданий относительно начавшегося процесса поиска мирного и демократического решения курдского вопроса в Турции, подчеркивая свою готовность соблюдать призыв Абдуллы Оджалана о переходе к политическим средствам борьбы за национальные права курдского народа.

Напомним, заявление Абдуллы Оджалана о необходимости перехода к политическим методам борьбы было распространено на курдском и турецком языках 21 марта на празднике Новруз – традиционном главном политическом событии Турецкого Курдистана. По свидетельствам очевидцев, один из основных акцентов в обращении был сделан на отрицании какой-либо связи курдского вопроса с сепаратизмом и на необходимости для Турции отказа от тезиса «одна нация – одно государство». Несмотря на то, что идея самостоятельного курдского государства не умерла, достаточно необычным стал акцент на общее исламское единство курдов и турок. Апелляция к общим суннитским ценностям, имеющая, насколько можно предположить, до некоторой степени прикладной характер, может встретить настороженное отношение со стороны этнорелигиозных меньшинств, включая тех их представителей, которые изначально ориентировались на диалог с турецкими властями и не поддерживали вооруженные формы борьбы.

Хотя турецкие военные заявляют о готовности продолжать борьбу с РПК, что называется, «до победного конца», премьер-министр Эрдоган заверяет, что военные действия на период отступления «боевиков» будут прекращены. В свою очередь РПК сообщает о турецких артиллерийских ударах, имевших место в последние недели, без данных о жертвах. Ранее турецкие власти потребовали разоружения тех, кого они именуют «террористами», до того, как они покинут Турцию, однако лидеры партии требование отклонили, опасаясь возможных атак со стороны турецких формирований.

Представители курдских общественных организаций отмечают трудные условия и наличие факторов, осложняющих наметившийся диалог. Несмотря на необходимость осторожных подходов, речь идет об историческом шансе на примирение двух народов, активную роль в котором играет Партия мира и демократии, выступающая посредником между турецкими властями с одной стороны и курдским национальным движением – с другой. Так, еще в июле 2011 года один из лидеров умеренного крыла курдского движения Ахмед Тюрк (которого иногда называют возможным главой представительного органа будущего автономного Курдистана) встретился с президентом Абдуллой Гюлем.

В настоящее время «мяч» находится на стороне турецких властей, и лидер военного крыла РПК Марат Карайлын обозначил несколько взаимоувязанных между собой этапов мирного процесса. Вначале курдские партизаны с оружием, что немаловажно, выводятся на территорию Северного Ирака. Затем вносятся изменения в жесткие турецкие «антитеррористические» законы, стороны приходят к согласию относительно будущей Конституции страны, в полной мере учитывающей национальные права курдов. На следующем этапе освобождаются все политзаключенные, включая Абдуллу Оджалана, и после этого курдские партизаны, вышедшие из Турции на первом этапе, приступают к разоружению.

Новый этап развития курдского вопроса в Турции имеет под собой многие основания, как внутренние, так и внешние. Это и стремление турецкого премьер-министра Р. Эрдогана получить более прочные позиции в преддверии очередного выборного цикла, параллельно «экспортировав» потенциальный источник угрозы соседям. Это и учет этнодемографических изменений – если в центре и особенно на западе Турции население растет весьма умеренными темпами (а кое-где даже снижается), то в восточных районах страны естественный прирост остается весьма высоким. Это, наконец, и возможные кардинальные изменения политической карты Ближнего Востока, в центре которых, вполне вероятно, окажется разделенный между несколькими государствами курдский народ, обладающий, впрочем, различными формами автономии (и даже квазигосударственных образований), прежде всего в Ираке и отчасти в Сирии.

В Турции политическая фаза «автономизации» (в случае, конечно, успешного завершения фазы военной) может иметь свои отличительные особенности. Еще в 2011 году «Конгресс демократического общества», включающий различные течения и группы этногеографического Курдистана, объявил о создании соответствующего автономного региона с центром в Диарбекире или Амиде (до 1915 года в этом многонациональном городе проживало немало армян). Данная акция хотя и вызвала резкую критику со стороны турецких властей, но поводом для очередного витка репрессий не стала, что являлось важным признаком перемен.

Согласие Анкары на те или иные формы курдской автономии может актуализировать дискуссии о превращении Турции в де-факто турецко-курдское государство, которое может получить дополнительные возможности по проекции силы на сопредельные регионы, включая бывшее советское Закавказье и Армению в частности. Нельзя не замечать некоторые комментарии, авторы которых утверждают, что адресованный сторонникам Оджалана призыв покинуть территорию Турции является первым шагом по возвращению в «старые добрые времена», когда курды и турки боролись вместе против греков и других христиан в Малой Азии. Не стоит также забывать, что предполагаемая территория курдского автономного региона – не что иное, как Западная Армения, коренное население которой (армяне и иные христианские группы) стало жертвой периодических погромов и геноцида 1915 года.

В настоящее время Турция является крупнейшим торгово-экономическим партнером Иракского Курдистана, обладающего крупными энергетическими запасами, столь необходимыми турецкой экономике. Примечательно в этой связи, что в целях развития совместных проектов в Курдистане государственная нефтяная компания Турции заключила соглашение с американским нефтяным гигантом «Exxon Mobil». Это – лишь одна грань вовлеченности внешних сил в региональные процессы, которая не ограничивается экономическим сотрудничеством и затрагивает более широкий круг вопросов, связанных не в последнюю очередь с попытками оказания давления на Иран, вступающий в непростой президентский выборный цикл. Согласно заявлению иракского правительства, официальный Багдад расценивает вступление курдских боевиков Турции на свою территорию как «грубое нарушение» суверенитета, которое повредит отношениям с Анкарой. Этот шаг «вызывает серьезное нарушение добрососедских отношений между двумя странами и их общих интересов», полагают в Багдаде, планируя представить жалобу в Совет Безопасности ООН, чтобы тот «принял необходимое решение по предотвращению нарушения суверенитета

Ирака».

Имеются признаки того, что позиция официального Багдада в определенной степени транслирует также и точку зрения Ирана. Пограничные с Турцией и Ираком провинции этой страны в значительной степени населены курдами, большинство из которых являются суннитами. Концентрация неизвестно кому подчиняющихся вооруженных людей, образование «серых зон» в приграничных районах могут создать предпосылки для радикальных изменений в регионе, на необходимость и даже желательность которых неоднократно указывали различные авторы, в том числе, например, известный специалист по региональным вопросам Питер Гэлбрайт, порекомендовавший курдам начать полноценные переговоры с Багдадом. Конечной целью подобных переговоров является достижение независимости де-юре. «Быть независимым лучше, даже несмотря на потерю своих территорий, чем застрять в Ираке навсегда, – добавил далее Гэлбрайт. – Меньший независимый Курдистан лучше, чем застрять в Ираке навсегда. Возможно, это было важным в XIX веке – иметь границы, но мы живем в XXI веке и границы больше не важны. Вот почему важно, чтобы и Багдад, и Эрбиль пошли на компромисс по этому вопросу».

По мнению редактора Financial Times Дэвида Гарденера, замыслом премьер-министра Турции Эрдогана может быть создание некой «туркосферы», в рамках которой турецкие, иракские и сирийские курды призваны будут вместе с турками противостоять «шиитской оси» Тегеран – Багдад – Дамаск. Разумеется, подобный сценарий несет серьезные риски дестабилизации, в том числе в непосредственной близости от армянских границ. Попытки раскачать ситуацию в Иранском Курдистане, дестабилизировать районы страны, населенные этноконфессиональными меньшинствами, могут оказать негативное влияние на стабильность на Южном Кавказе.

Как представляется, в складывающейся ситуации Ереван может действовать на разных уровнях. Конечно, большое значение имеют неформальные контакты с курдскими лидерами, в целом благоприятно настроенными по отношению к армянам (а их, вне всякого сомнения, большинство). Лидер Партии мира и демократии Селахаттин Демирташ некоторое время назад высказался о некоторых возможных шагах по реализации «дорожной карты» решения курдского вопроса в Турции. По его словам, в целях решения актуальных вопросов будет создано несколько комиссий, в состав которых планируется привлечь армян, греков, черкесов и представителей других национальных меньшинств региона. Реализация этой идеи позволила бы снять немало острых, потенциально конфликтных вопросов, однако контакты по линии гражданского общества, а также актуализация «правовой папки», связанной с Севрским договором, сами по себе не в состоянии решить некоторые важные проблемы. Особенно если вспомнить, что и в предшествующие годы сотрудничество оставшихся в Турции армян с курдскими общественными организациями носило достаточно извилистый характер, и кандидаты армянского происхождения, несмотря на предварительные обещания, в избирательные списки Партии мира и демократии так и не попали.

Если процесс суверенизации курдских территорий Турции примет неконтролируемый характер либо станет козырем в руках деструктивных сил, вполне возможны и иные проблемы. В настоящее время армяно-турецкая граница контролируется с турецкой стороны, однако в случае неких кардинальных подвижек и с учетом неоднородного характера курдского социума последствия могут быть весьма разноречивыми. Интересен и факт публикации в конце марта в газете Milliyet карты «новой Турции», видимо, долженствующей возникнуть по итогам успешной реализации политики «неоосманизма». Заметим, речь идет о реинкарнации того самого «нео-османизма», логичным продолжением которого как раз и стала политика преследований и геноцида.

Однако из вышеупомянутой карты нетрудно увидеть, что, в отличие от Болгарии, Греции, Кипра, Сирии, Ирака, Ирана и даже дружественных Азербайджана с Грузией, никаких новаций относительно западных границ Республики Армения не предусматривается. Можно предположить, что это связано не в последнюю очередь с комплиментарной внешней политикой официального Еревана, интегральной частью которой является эффективное решение вопросов обеспечения национальной безопасности.

Андрей Арешев