№ 4 (234) март (1–15) 2014 г.

Какие политические последствия может иметь критика Кочаряна

Просмотров: 2939

После того как в Армении завершились президентские выборы, а также формирование столичного парламента (Совета старейшин), многие обозреватели поспешили заявить о наступлении периода затишья в политической жизни республики.

И в самом деле, следующий избирательный цикл начнется лишь в 2017 году. Он откроется выборами в национальный парламент, которые станут своеобразной генеральной репетицией президентской кампании. Выборы же президента в свою очередь будут отличаться тем, что ныне действующий глава государства покинет свой пост после двух сроков пребывания у власти. И вопрос о преемнике (или, возможно, победе конкурирующего оппонента) станет, пожалуй, главной интригой предстоящего политического цикла. Но определение преемника трудно себе представить задачей рубежа 2013-2014 годов.

После завершения выборной страды политический покой нарушали споры о возможном выборе Армении между европейской и евразийской интеграцией. Однако, в отличие от Украины, эти споры в минимальной степени накладывались на внутриполитические сюжеты. Поэтому решение руководства страны сделать выбор в пользу Таможенного союза, хотя и было воспринято далеко не так однозначно, не вызвало сколько-нибудь серьезных социальных потрясений. Конечно, протестные акции против визита Владимира Путина стали чем-то новым для страны – стратегического союзника Москвы. Однако они не носили массового характера. И сегодня нет причин полагать, что армянский протест будет связан с геополитическими сюжетами. Скорее для недовольства найдутся внутренние причины. Поскольку же оппозиция в Армении, как и в других постсоветских республиках, действует не одной, а многими колоннами, то трудно предполагать ее успех, как минимум, в краткосрочном плане.

Предновогодний период (а также начало нового года) в Армении также традиционно считается периодом затухания активной политической борьбы. Однако на этот раз республику ожидал сюрприз. Спокойствие было нарушено нешуточной дуэлью между вторым президентом Армении Робертом Кочаряном и действующим главой правительства Тиграном Саркисяном. Обрисуем основную канву событий. Первым «перчатку бросил» экс-президент. Поводом для его выступления стала пресс-конференция главы правительства, посвященная итогам 2013 года. Кочарян выдвинул ряд жестких тезисов на грани фола. Он не только обвинил премьера в надувании «строительного пузыря», но и констатировал, что «ущербный» глава кабинета является для страны непозволительной роскошью. Руководитель правительства решил ответить на критические выпады в свой адрес. При этом Тигран Саркисян попытался придать своей реакции более привлекательный эмоционально-психологический фон. Вместо ругани он дал позитивные оценки фигуре второго президента страны, лишь заметив, что любая критика должна быть аккуратной и корректной. После этого он снабдил свой ответ цифрами и фактами, которые должны были создать в глазах читателя образ грамотного и квалифицированного управленца, не бросающегося словами и предпочитающего конкретику.

В свою очередь бывший руководитель республики подверг резкой критике соглашения действующего правительства с ОАО «Газпром». Прежде всего, Кочарян сосредоточился на таком сюжете, как предоставление российскому газовому гиганту эксклюзивных условий до 2043 года. На своем неофициальном сайте он заявил, что правительственное соглашение появилось в то время, «когда нефтегазовая отрасль в мире и в целом мировая энергетика вошла в период динамических изменений. Уже в обозримом будущем это может потребовать изменений в законодательстве, серьезного обновления подходов в энергетике». Кочарян резюмировал свои размышления риторическим вопросом: «Не станет ли энергетика страны заложником этого соглашения?»

Наступательная манера второго президента Армении заставила всколыхнуться экспертное и журналистское сообщество. И в который раз задаться вопросом: означает ли это, что Роберт Кочарян возвращается в политику? Тем паче что в свое время этот человек заявлял, что не собирается становиться «молодым пенсионером». Насколько серьезны намерения экс-президента? Можно ли рассматривать его полемику просто как эмоциональную реакцию и желание напомнить о себе или от него следует ждать следующих шагов?

Приступая к ответам на эти вопросы, заметим, что подобные критические эскапады экс-президента Армении появляются не впервые. Так, 23 марта 2010 года в интервью агентству «Медиамакс» (на информационном рынке оно начало работать с мая 1999 года) Кочарян выступил с критикой экономического курса кабинета под руководством Тиграна Саркисяна. Как и подобает всякому истинному политику, он взял за образец для сравнения экономическое развитие «при нем» и «после него». Естественно, в свою пользу. Помимо интервью, второй президент Армении совершил несколько зарубежных вояжей, в ходе которых он дал критические оценки попыткам искусственно ускорить процесс армяно-турецкого примирения. Как бы то ни было, а тогдашний информационный «выход» Кочаряна показал: второй президент Армении позиционирует себя как субъекта, имеющего самостоятельные и не тождественные действующей власти (а также его преемнику Сержу Саргсяну) интересы.

Менее чем через год, 10 мая 2011 года, Кочарян дал эксклюзивное интервью агентству «Медиамакс» под заголовком «Все зависит от предмета диалога». Три года назад экс-президент Армении сосредоточился на анализе внутриполитических процессов в республике. При этом Кочарян в своей критике старался не затрагивать напрямую первое лицо. Он направлял свой пафос на премьер-министра, на общие проблемы армянской политики. Но открытой дуэли с Сержем Саргсяном не предлагалось. На этот момент также стоило бы обратить внимание. Это говорит о том, что экс-президент сохраняет для себя какое-то пространство для маневра и не спешит входить в открытую конфронтацию со своим преемником. В то же самое время и действующий глава государства не стремится к тому, чтобы опровергнуть высказывания предшественника. Хотя стилистика выступлений Кочаряна хоть в 2014-м, хоть в 2011 году напоминает оценки последовательных оппозиционеров. Таким образом, по крайней мере, пока два президента (третий и второй) воздерживаются от открытой полемики и выяснения отношений. Что, впрочем, не мешает Саргсяну дистанцироваться от своего предшественника. И весь его первый президентский срок был посвящен этой цели. Здесь стоит отметить и смягчение отношения к оппозиционным структурам, и улучшение отношений с Западом. Именно при Саргсяне весь политический спектр Армении оказался представленным в Национальном собрании. Вчерашние «несистемные оппозиционеры» (речь, прежде всего, об Армянском национальном конгрессе) вошли в Совет старейшин Еревана. Да, третий президент Армении сделал выбор в пользу евразийской интеграции. Однако это не стало некоей красной линией в отношениях Еревана с Евросоюзом. Более того, т.н. «Новый европейский пакет», предложенный 10 февраля 2014 года, обращен и к Армении, в то время как участники Таможенного союза (прежде всего, Казахстан) увидели в присоединении Армении новые вызовы для себя. И далеко не факт, что сглаживание всех имеющихся противоречий пройдет быстро и безболезненно. По справедливому замечанию известного эксперта Ричарда Гирагосяна, «второй срок Саргсяна стал фактически первым», при котором ныне действующий президент победил не как преемник и не как тень Кочаряна, а как самостоятельный политик с собственной повесткой. Отношение к этой повестке – отдельный вопрос.

В этой связи новые критические заявления экс-президента лишь закрепляют уже имеющийся тренд на расхождение между прежними и нынешними властями. При этом важно подчеркнуть, что своим поведением Кочарян помогает укрепиться другой особенности армянской политической жизни. Речь идет о сосуществовании (не только физическом, но и политическом) нескольких президентов. На просторах бывшего СССР аналогичного явления не зафиксировано. Украинские президенты Леонид Кравчук, Леонид Кучма и Виктор Ющенко после своих отставок не играли важной роли в политических процессах своих стран. Они не баллотировались в президенты, не возглавляли партий, а их полемические выступления не имели такого значения, как в Армении. Азербайджанские президенты (Абульфаз Эльчибей и Аяз Муталибов) либо превращались в маргинальных персонажей, либо отправлялись в эмиграцию. Российский первый президент Борис Ельцин до своей смерти наслаждался ролью высокопоставленного пенсионера, а его единственная критическая реплика относительно Союза Белоруссии и РФ была легко парирована Владимиром Путиным, заявившим о том, что в нынешних условиях он – глава государства. Несколько особняком стоит Молдова, являющаяся парламентской республикой. Но до ее перехода к этой системе уходившие лидеры Мирча Снегур и Петр Лучинский практически сразу же после смены своего статуса переставали быть значимыми фигурами.

В Армении первый президент Левон Тер-Петросян принимал участие в президентской кампании после десятилетнего пребывания без высшего поста. Он создал прецедент возвращения отставника в большую политику. И хотя в 2012 году он не стал баллотироваться, на сегодняшний день его с полным основанием можно считать активным политиком, регулярно выступающим с комментариями по основным вопросам внутреннего и внешнеполитического развития и являющимся для части оппозиции моральным авторитетом. У Роберта Кочаряна своя история. Он вошел в армянскую политику, завоевав это право в нагорно-карабахском конфликте (вспомним, сколько шуток появилось в 1997 году при его назначении на пост премьер-министра, когда встал вопрос о гражданстве будущего главы правительства). Карабахский стиль воспитал в нем неверие (как минимум, скепсис) в отношении ценностных подходов и стремление полагаться во всем на жесткую прагматику, интересы, силу и реализм. Это было его сильной стороной, позволило ему пережить такие серьезные потрясения, как трагедия 1999 года в парламенте страны, выборы 2003 года, зарифмованные с жестким давлением со стороны Запада, реформы 2005 года и кампания 2008 года, которую трудно себе представить без трагических событий 1 марта. В то же самое время эта сила имела продолжение в виде слабости. За десятилетие пребывания у власти Кочарян не приобрел новых союзников, которые смогли бы в сегодняшних условиях подставить ему плечо. Тер-Петросяна вспоминают как лидера движения, ставшего в оппозицию к Советскому Союзу. По истечении лет многие готовы ему простить армянскую версию «лихих 90-х». Но у Кочаряна явные проблемы с кредитом общественного доверия. Конечно, его роль в победе в вооруженном конфликте с Азербайджаном высока. Но в Армении Нагорный Карабах воспринимают не как личный успех того или иного политика. Это несущая конструкция постсоветской политической идентичности, национальное дело. И на фоне такого отношения к Карабаху всегда вставал вопрос (и будет вставать впоследствии) о возможных приобретениях и бенефициариях от победы. И десятилетний жесткий курс Кочаряна сформировал не слишком однозначное отношение к тем, кто воспользовался общенациональным успехом. Негативное восприятие усилили трагические события «кровавой субботы», которая рассматривалась не только как самый острый за весь постсоветский период внутренний раскол, но и как серьезная угроза самой армянской государственности.

Автор этой статьи побывал в Ереване буквально через неделю после трагических событий 1 марта. Разговаривая как с жесткими оппонентами Кочаряна, так и с его сторонниками, мне удалось вынести некое обобщенное мнение относительно событий 2008 года. Представители разных лагерей были категорическими противниками того, чтобы «одни армяне выступали против других армян». Просто потому, что страна, вовлеченная в затяжной этнополитический конфликт, из-за такого развития событий становится слабее и уязвимее. И это создало проблемы для Кочаряна не только перед лицом оппозиционеров. Для того чтобы расчистить себе площадку для маневра, армянские власти объективно были заинтересованы в том, чтобы перестать быть тенью второго президента Армении. Это с самого начала прибавляло дополнительную интригу армянской политической динамике. И «круги на воде» от этой уже не столь актуальной интриги видны и сегодня.

Как политик Кочарян прекрасно понимает, что сегодня есть определенное недовольство асимметричным партнерством между Ереваном и Москвой. Степень этого недовольства разная, его масштабы не стоит переоценивать. Но прошлый год, стоит отметить, был одним из наиболее сложных периодов во взаимоотношениях между РФ и Арменией. Понятное дело, Кочарян не является сторонником «европейских ценностей». И в этом лагере ему вряд ли были бы рады. Не только в силу того, как оценивается десятилетний период его президентства (в особенности его личная роль в событиях 1 марта 2008 года), но и из-за личных амбиций представителей оппозиции. И именно поэтому он пытается сосредоточиться не столько на критике внешнего фактора, сколько на «неправильных действиях» национального правительства. Таким образом, выступление второго президента Армении можно рассматривать как попытку зондирования общественного мнения, позиции экспертных кругов.

В то же самое время на сегодняшний день трудно прогнозировать, какие политические последствия может иметь критика Кочаряна. Еще слишком рано прогнозировать его возможное участие в предвыборных баталиях. При этом для любых движений в этом направлении нужны ресурсы, не только финансовые, но и партийные. На сегодняшний день только партия «Процветающая Армения», возглавляемая Гагиком Царукяном, может теоретически рассматриваться как сила, способная поддержать экс-президента страны. Но и руководство этой партии старается воздерживаться от полного отождествления себя с личностью Кочаряна, оставляя ему право на определение политических (прежде всего, президентских) перспектив. В Республиканской партии доминирует интерес, обращенный на сохранение статус-кво и ту передачу власти, которая обеспечит ей сохранение доминирующего положения в политической жизни республики. Дашнаки могли бы поддержать экс-президента, благодаря которому они вышли из «опалы», наложенной на них Левоном Тер-Петросяном. В 1998 году именно Кочарян реанимировал их легальную деятельность. Однако сегодня их роль не так велика. При всей условности аналогий «Дашнакцутюн» чем-то напоминает КПРФ в России. В том смысле, что обе партии стали скорее хранителями брендов, чем пламенными революционерами. Вообще в стане разномастной оппозиции трудно говорить о Кочаряне как о желательном лидере и объединителе усилий (его персона слишком противоречива, чтобы успешно объединять). Достаточно сказать, что лидеры АНК в свое время даже требовали для второго президента Армении Гаагского суда!

Но политика в любой постсоветской республике – это не только публичный формат, но и закулисные договоренности и игры. И в этом плане нельзя исключать, что самой власти отчасти выгодна такая критика. Она позволяет держать в тонусе и правительство, и различные «группы влияния», ориентируя их на лояльность действующего президента. Критика Кочаряна – это удобный повод и для разговора с Западом, который не хотел бы его возвращения. Поэтому появление на горизонте второго президента Армении дает лишний повод власти говорить о себе как об оптимальном партнере. В то же самое время данный подход работает и для диалога с Москвой, ведь именно действующая власть пошла на такие шаги в пользу России, за которые ее критикует Кочарян.

В любом случае активизация экс-президента Армении может серьезно усложнить политический ландшафт республики. Но это лишь в потенциале. Пока же не стоит спешить с выводами о том, что включение Кочаряна в борьбу за власть стало свершившимся фактом.

Сергей Маркедонов, политолог,
обозреватель газеты «Ноев Ковчег»

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 12 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты