Компромат на Эрдогана как пролог к политическому землетрясению

Группа анонимных хакеров, скрывающихся под псевдонимом «Харамзаделер» и публикующих в Твиттере и Youtube информацию о разоблачениях различных коррупционных действий правительства, действует весьма последовательно. Ресурсы эти, заметим, популярны не в последнюю очередь у склонной к массовым протестным акциям молодежи, на что нельзя не обратить внимание. Особенно в контексте странного несоответствия – несмотря на сообщения о том, что прослушку вела полиция, на ее официальном сайте записи обнародованы не были, будучи отправлены прямиком на ресурсы, являющиеся, среди прочего, также и ареной различных информационных спецопераций…

Так или иначе, уже в первые двенадцать часов скандальные записи набрали 1 миллион 200 тысяч просмотров. Нельзя не заметить: каждая последующая запись является более скандальной, нежели предыдущая. Правонарушения – все «круче», упоминаемые суммы – все больше. Ранее публиковались фотосвидетельства встречи Эрдогана-младшего в одной из гостиниц Стамбула с саудовским бизнесменом, подозреваемым в причастности к «Аль-Каиде». А в очередной «прослушке» речь шла о получении крупной взятки в сумме 10 миллионов долларов от одного из турецких бизнесменов – в обмен на предоставление налоговых льгот при строительстве нефтепровода из Ирана. Голос «человека, похожего на Эрдогана», советует своему сыну «отказаться от этой суммы и просить больше».

Надо сказать, что в плане записи телефонных разговоров Эрдоган вовсе не является исключением. Недавно стало известно, что еще с 2011 года в рамках беспрецедентного антикоррупционного расследования полиция взяла под контроль телефоны более чем двух тысяч политиков и бизнесменов страны, в том числе высокопоставленных правительственных чиновников. Это даже если забыть о системе «Эшелон» и громких разоблачениях, связанных с именем Эдварда Сноудена. Что ж, все логично: в век информационной глобализации особых секретов быть не может, а все тайное становится явным. Возможно, даже то, чего и не было. А тем более, если компромат существует, притом реальный, то надо предполагать наверняка, что рано или поздно он будет выброшен в качестве политического козыря. Однако почему именно сейчас и в чьих интересах?

Согласно распространенной версии, утечка материалов могла быть организована накануне мартовских выборов в местные органы власти Турции силовиками, симпатизирующими нынешнему главному оппоненту Эрдогана Фетхуллаху Гюлену, уроженцу селения Коруджук около Эрзерума и лидеру общественного движения «Хизмет». Уехав в 1999 году на лечение, он проживает в американском штате Пенсильвания, где ведет крайне уединенный образ жизни. В то же время он пользуется немалой популярностью в Турции и за ее пределами. Директор Института востоковедения Академии наук Армении Рубен Сафрастян оценивает число сторонников Гюлена в Турции примерно в 20 млн человек, согласно некоторым оценкам, их немало в структурах полиции и жандармерии, ставших инициаторами нескольких громких антикоррупционных дел. В конце прошлого года Эрдоган предложил закрыть принадлежащие движению «Хизмет» частные школы, что не могло не вызвать негативной реакции со стороны широких общественных слоев.

Сам Реджеп Тайип Эрдоган не оставляет попыток перейти в политическое контрнаступление, что ему, кстати, не раз успешно удавалось делать в периоды прошлых обострений. Ранее им был предпринят ряд радикальных шагов, включая массовые увольнения потенциально явно нелояльных полицейских, прокуроров и судей и правительственных чиновников, было продавлено законодательство, де-факто вводящее цензуру в интернете. Выступая в стенах Великого национального собрания, премьер эмоционально именует запись провокационной подделкой, пообещав наказать ее авторов. «Сколько еще можно закрывать глаза на признание своей вины? Сколько можно откладывать наказание за эти прослушивания? Шила в мешке уже не утаить. Все уже становится явным». По мнению Эрдогана, действующие против него «заговорщики» стремятся помешать реализации крупных инфраструктурных проектов, включая строительство третьего моста через Босфор и скоростной железной дороги.

Однако для значительной части общества (которую нельзя свести исключительно к приверженцам оппозиционных Эрдогану «народных республиканцев» и националистов) оправдания эти выглядят не очень убедительными, и, похоже, политическая фортуна постепенно ускользает от этого, безусловно, яркого и харизматичного политика, чему имеется немало причин, объективных и не очень. Напомним, 1990-е годы были для Турции и ее экономики, мягко говоря, не лучшим временем, однако с момента прихода к власти в 2002 году Эрдоган и его партия добились значительных успехов как в политике, так и в экономике. Профессор университета Аксарай Мустафа Акар приводит впечатляющие цифры. Так, в период с 2001 по 2012 г. валовой внутренний продукт страны увеличился в пять раз – со 150 до 790 млрд долл. Доход на душу населения возрос почти в 4 раза – с 3 тыс. до почти 11 тыс. долл., инфляция сократилась с 67% в 2001 г. до 6,5%, существенно сократились процентные ставки, экспорт увеличился с 25 до 152 млрд долл., а ежегодные темпы роста в указанный промежуток времени достигали примерно 6%. Сеть автомобильных дорог была расширена более чем на 10 тысяч километров, количество аэропортов возросло в два раза (до пятидесяти), а Turkish Airlines теперь летают более чем в 100 стран. Обращаясь в ходе визита в США к американской деловой аудитории, Эрдоган отметил, что страна вошла в двадцатку крупнейших экономик мира (17-е место), а со временем окажется и в первой десятке.

Благодаря умелому сочетанию государственной поддержки крупных проектов и рыночных механизмов турецкая экономика сравнительно безболезненно пережила кризис, а уровень безработицы в январе 2013 г. составлял около 8,4% – меньше, чем во многих европейских странах. Реальностью стал профицит бюджета (опять-таки в отличие от многих членов Европейского союза), кроме того, Турции удалось погасить свои долги перед МВФ (а ведь в 2002 году на обслуживание внешнего долга шло до 90% налоговых поступлений). Все это, заметим, – в условиях отсутствия значительных запасов энергоресурсов. Неудивительно, что «турецкая модель» активно пропагандировалась за пределами страны, прежде всего – на Ближнем Востоке; впечатляющий размах приобрела культурная экспансия (можно отметить, например, фестивали турецкого языка).

Однако любой успех имеет свою оборотную сторону и цену, которую приходится за нее платить. Можно ли, скажем, рассматривать в отрыве друг от друга инвестиционные «коврижки» Запада и участие турецких властей в антисирийском «походе» (о чем мы еще поговорим)? Кроме того, для турецкой экономики платой за рост стала ее интегрированность в глобальную экономику со всеми ее кризисами, рецессиями и прочими потрясениями. Зависимость от западного (прежде всего американского) валютно-финансового рынка привела к недавней резкой девальвации национальной валюты. Сбережения граждан сокращаются; вовлеченность государственных и партийных структур в экономику порождает коррупцию, а бурный экономический рост сложно представить без экологических (вспомним, с чего начались летние беспорядки в Стамбуле в прошлом году) и социальных проблем. Как результат – недовольство в лоббистских кругах и со стороны тех, кто в «новой» Турции проиграл. Мустафа Акар обращает также внимание на растущую озабоченность крупных международных игроков по поводу региональных устремлений Турции. По его оценке, «…Турция превращается в региональную державу с определенными устремлениями. Стамбул стал глобальным финансовым центром, ведутся работы по строительству третьего моста через Босфор (Стамбульский канал) и третьего международного аэропорта, благодаря чему Стамбул превратится в международный транспортный узел, центр распределения потоков энергии и т.д. Это может затронуть интересы некоторых мировых держав, у которых есть собственные планы относительно данного региона». Глобальные игроки, имеющие собственную повестку дня и собственные планы в регионе, «предпочли бы, чтобы Турция была страной-марионеткой под их контролем. Они, конечно, не поддерживают идею независимой и сильной Турции, которая резко критикует ООН, ЕС, Израиль, Германию и Францию по отдельным вопросам. И это вовсе не удивительно…»

В этой оценке немало справедливого, хотя, конечно, список тех, кто незаинтересован в «независимой и сильной Турции», следовало бы дополнить еще одной страной. Действительно, так называемый «неоосманизм версии 2.0» с его псевдодемократической фразеологией и акцентом на взаимодействие с США и НАТО (что наглядно проявилось на примере Сирии), похоже, эволюционирует к более независимым подходам с упором на реализацию национальных (политических и экономических) интересов в различных регионах мира. Конечно, если действовать по всем азимутам одновременно, велик риск перенапрячь силы (что отчасти имело место в начале и середине 1990-х годов, на волне эйфории от распада СССР). Это предполагает выбор приоритетов между Кавказом, Центральной Азией, Балканами и Ближним Востоком, а также Европейским союзом, с которым Турция также тесно связана, но в который безрезультатно стучится уже не первое десятилетие.

Попытки диверсификации были предприняты также в сфере военно-технического сотрудничества (включая поставки «чувствительных» типов вооружений), где зависимость турецкой стороны от западных партнеров до последнего времени оценивалась примерно в 80%. Немало шума наделало, в частности, решение Анкары о приобретении китайских противоракетных систем. Разумеется, это и многое другое не могло не остаться без реакции, и «звоночков» на этот счет было уже более чем достаточно. Много разговоров было о том, что Эрдогану так и не удалось наладить отношения с американским послом Ф. Риккардоне, которого премьер обвинял в организации заговора против его правительства и угрожал высылкой. Растущее раздражение Вашингтона вызывает и продолжающийся, несмотря на санкции, импорт Турцией значительных объемов энергоресурсов из Ирана. Явно неслучайным был и призыв большой группы влиятельных американских отставников, потребовавших от Обамы пересмотра его позиции по отношению к действующим турецким властям. Соответствующее открытое письмо содержало пассаж о подрыве премьер-министром Турции «основы многолетнего стратегического американо-турецкого партнерства» в лице развивающейся турецкой демократии и призыв «разъяснить турецкому обществу озабоченность Америки текущими процессами в Турции».

Словом, безмятежная пора в турецко-американских отношениях, похоже, окончательно ушла в историю. Демократическая риторика американских экспертов вряд ли в состоянии кого-либо ввести в заблуждение. Речь идет о том, что амбициозный турецкий политик становится все более неуправляемым. Не исключено даже, что он мог прийти к выводу о несостоятельности собственной линии в сирийском вопросе. Ставка на боевиков вооруженной оппозиции и террористов принесла Турции больше проблем, нежели дивидендов. Между тем, США по-прежнему нечего предложить Сирии, кроме террористической агрессии, основным оператором которой назначен, по всей видимости, Эр-Рияд (кстати, инвестиции монархий Персидского залива могут составлять значительный сегмент ряда отраслей турецкой экономики).

Концентрация власти в руках Эрдогана была когда-то важной предпосылкой для экономического успеха. Однако времена изменились, тактично намекает foreignaffairs.com, издание влиятельного американского Совета по международным отношениям. И что-то подсказывает, что речь идет не только об экономике. Лидер основной оппозиционной Народно-республиканской партии Кемаль Кылычдароглу (побывавший несколько месяцев назад с поездкой в США, а в текущем году собирающийся с визитом и в Россию) призвал Эрдогана бежать за границу на вертолете либо же подать в отставку. Города охвачены спорадическими протестами, участников которых не пугает ни слезоточивый газ, ни водометы. Социологические опросы не приносят премьер-министру Турции успокоительных новостей. Накануне предстоящих в конце марта выборов органов местного самоуправления возглавляемая им Партия справедливости и развития оказалась в чрезвычайно уязвимом положении. Согласно многим прогнозам, она проиграет выборы в Стамбуле (где в мэры идет восходящая звезда турецкой политики Мустафа Сарыгюль), Анкаре и Измире, уступив крупнейшие мегаполисы оппозиционным силам. В этом случае основные надежды умеренных исламистов могут быть связаны с центральными и восточными провинциями, включая области, населенные преимущественно курдами. В условиях падения популярности Эрдогана президент страны Абдулла Гюль пытается позиционировать себя в качестве более умеренной альтернативы своему товарищу и соратнику по партии – в том числе, кстати, и по сирийскому вопросу. В этой связи стоит обратить внимание на недавнее выступление Гюля на очередной конференции турецких послов, где он, пусть и в завуалированной форме, призвал правительство страны пересмотреть политику в отношении Сирии. Президент указал на необходимость тщательной подготовки к предстоящей в 2015 году 100-летней годовщине геноцида армян в Османской империи.

Конечно, внутренняя политика, тем более в такой стране, как Турция, не может не сказываться на особенностях внешнеполитического курса. Потенциальная нестабильность в стране способна отозваться и по периметру ее границ, включая Россию и Южный Кавказ. События на Украине (и в частности, в Крыму с его значительной тюрко-мусульманской общиной) породили определенные опасения на предмет возможного вмешательства со стороны Анкары, которое может проявляться в разных формах. Радикализм внутри провоцирует радикализм вовне, включая автономную деятельность различных групп, контроль за которыми может быть ослаблен либо вовсе утрачен. Остается надеяться, что возможные изменения в Турции будут происходить в демократических и конституционных формах, а руководство страны, каким бы оно ни было, будет придерживаться взвешенного курса в отношении соседей и прекратит поддержку международных террористов, совершающих преступления против человечности. В конце концов, это просто недальновидно по чисто прагматическим соображениям. Попытка поджечь чужой дом не приводит к обретению новых друзей: привлекательность «турецкой модели» на Ближнем Востоке заметно упала и продолжает снижаться, что подтверждается социологическими опросами и негативно сказывается на политических, экономических и иных контактах. Более того, как показывает сирийский пример, неадекватная внешняя политика и погоня за химерами нового «Османского халифата» способны затмить и вполне реальные успехи внутри собственной страны.

Андрей Арешев