«60 оттенков красного» Ашота Хачатряна

Представить творческий путь художника как путь обретения собственного голоса, своей главной темы – пластической и содержательной, ставшей подлинным средоточием многогранного мира его эмоций, страстей, переживаний и размышлений – именно так можно определить концепцию юбилейной выставки Ашота Хачатряна «60 оттенков красного». Примечательно, что на открытии всех его персональных экспозиций коллеги художника и искусствоведы, акцентируя в своих выступлениях разные яркие стороны творчества мастера, неизменно отмечают главную его черту: влюбленность в цвет как первооснову живописи. Цвет, концентрирующий в себе сам «нерв» его искусства, способный выразить всю многозначность замысла в камерной натюрмортной постановке, автопортрете или в произведениях, обращенных к истории и духовной, религиозной культуре родины мастера. При этом круг важнейших для художника образов и мотивов определялся постепенно, вместе с обретением творческой зрелости, когда после получения профессионального художественного образования на родине молодой живописец переезжает в Ленинград, принимает участие в выставках, завоевывает признание со стороны ценителей искусства, переживает в конце восьмидесятых трагические события, затронувшие многих его соотечественников… С этого момента тема судьбы Армении, историческое и культурное самосознание ее народа становятся неотъемлемой частью жизни и живописи самого Ашота Хачатряна, темой и сюжетом многих его полотен.

Не случайно именно образ родной земли, ее история и культура стали лейтмотивом экспозиции этой персональной выставки. Сочетание двух культурных традиций – армянской и петербургской – обнаруживается в его работах разных лет в той высокой роли мастерства исполнения, повышенном интересе к содержательной стороне, которые проступают сквозь многоцветье палитры, внешнюю свободу живописной манеры, эмоциональность каждого образа.

В запечатленных художником старинных храмах и крестах-хачкарах – безмолвных хранителях памяти веков и поколений, – кажется, восстают из небытия взывают к неравнодушию зрителя величественные и скорбные страницы истории Армении, судьбы представителей ее талантливого трудолюбивого народа. И сам художник не мыслит себя вне этой великой культурной традиции, наполняя полотна, посвященные Родине, мощной внутренней энергетикой, буквально переплавляющей и пересоздающей зримый мир в новую – духовную – реальность. При этом облик древней архитектуры, ее тектоника в представлении автора созвучны облику природы Армении, где очертания огромных камней и горных уступов обладают четкой конструктивной логикой, порой, кажется, подчиняющей себе, направляющей движение кисти живописца. Здесь есть место как строгой соразмерности форм замечательных творений зодчих («Монастырь Гехард», «Композиция с церковью»), так и энергичным смещениям линий, наплывам плотных цветовых пятен, пробужденных к жизни неведомой могучей силой. Она, кажется, вобрала в себя деяния многих поколений и саму энергию творческого духа, которому под силу сделать зримой, увековечить память веков событий и поколений. Память, которая отложилась в обычаях и традициях, в творениях человеческих рук, до сих пор восхищающих своим художественным совершенством и глубиной духовного содержания…

В этом плане программной для художника можно считать картину «Из глубины веков», во многом объясняющую характер авторского восприятия и живописного воплощения образа Армении. Сама композиция строится, как бы выкладывается ярусами, снизу вверх, подобно тому, как постепенно возводится огромный собор. В результате возникает сложно организованное пространство, где каждый из ярусов-сегментов – своего рода символ одного из многих столетий, составляющих величественное здание истории. Мотив арок и врат в данном случае воспринимается как обозначение перехода, границы между эпохами, между былым и существующим ныне. Мы получаем возможность преодолеть эту границу, приобщиться к тому, что надежно скрыто под многочисленными «напластованиями» времен, но может быть снова вызвано к жизни благодаря образным возможностям живописи. Однако порой от «давно минувших дней», увы, остаются лишь тени, которые исподволь устремляются, проникают в пространство живописных произведений современного мастера, становятся подобными фигурам живых людей. В одной из работ эта столь значимая для мастера тема заявлена в самом названии. «Тени истории»… Они живут в пространстве, сотканном из сопоставленных друг с другом оранжевых, сиреневых, золотистых и кирпично-красных тонов и оттенков, среди которых отчетливо различимы диссонирующие черные акценты.

Таинство приобщения к вечности через звуки музыки сюжетно объединяет участников сакрального действа в картине «Три голоса» и в то же время отводит каждому из них собственное духовное и живописно-пластическое пространство, в которое погружается и сам зритель. Однако проблемы, к которым обращается художник, при всей своей сложности и неисчерпаемой глубине всегда осмысливаются в емких и действенных символах. Они убеждают силой пластической выразительности, не требующей подробных разъяснений. Это может быть дом, где проходит жизнь одного человека и целых поколений («Сумерки. Армения»), дерево и крест-хачкар («Память»), храм («Композиция с церковью») – образы, укорененные в религиозной культуре армянского народа и в том укладе жизни, который передается из поколения в поколение.

В многочисленных пейзажах и натюрмортах мы не встречаем той яркости и насыщенности красок, которые зритель ожидает встретить в работах художника, детство и юность которого прошли на земле солнечной Армении. Например, в «Золотой осени» яркость интенсивных желтых, охристых и красных красок погашена, приведена к единому тональному «знаменателю», что не позволяет тому или иному цвету «выпасть» из картинной плоскости, разбить целостность живописного решения.

Важно отметить еще одно качество работ – их музыкальность. Это не только торжественная симфония теплых горячих цветов-звуков («Красный закат», «Мир в красных тонах»), но и элегическая партитура, построенная на мягких, перетекающих друг в друга оттенках, взятых в пределах одной цветовой гаммы («Осенняя симфония», «Лирика», «Природа музыки»).

Интересно, что порой художник стремится к поистине пантеистическому слиянию человеческого и природного, угадывая и намечая очертания фигуры человека в необозримых просторах горного ландшафта, что открывается с высокой точки зрения. Мотив единения природы и человека особенно пронзительно звучит в «Поэзии».

Эмоциональная сила цвета вполне ощутима и в натюрмортах Ашота Хачатряна. Здесь особенно заметно стремление к организации плоскости картины как красочного декоративного ансамбля, каждый элемент которого является неотъемлемой частью пластического и образного решения. Этому способствует и тот эффект, который дает сочетание осязаемых широких мазков, выложенных мастихином, и участков холста, едва покрытых краской или оставленных непрописанными. Эта особенность живописной манеры позволяет внести в работу элемент продуманной незавершенности, где есть определенный простор для самостоятельного развития живописной формы, открытый для зрительской интерпретации.

Сопоставление в экспозиционном пространстве произведений, представляющих разные этапы творческого пути Ашота Хачатряна и разные жанры, позволяет подметить и проследить повторяющиеся приемы и мотивы. Эти повторения можно воспринимать как своего рода сознательный прием, в какой-то мере обеспечивающий целостность и содержательную полноту его исканий. Это позволяет провести связующую нить между работами, созданными в разные годы, и в то же время раскрыть в таком возвращении к уже найденному внутреннюю значительность и вариативность данного образа. Так, в изображении гранатов в зависимости от замысла и доминирующей темы произведения может акцентироваться их сущность: декоративно-живописная либо символико-метафорическая, как это происходит в картине «Колокола наших душ» («Автопортрет на фоне Звартноца с гранатами»). Ковер в портрете замечательного скульптора Левона Лазарева – это и важная деталь живописного решения, узнаваемая этнографическая примета, позволяющая зримо связать автора и его модель – художника, живущего и работающего вдали от исторической Родины. Сказанное представляется справедливым и в отношении женских образов, которым также принадлежит заметное место в творчестве художника. Это не только портреты конкретных девушек, но и некие цветовые и пластические ассоциации, которые возникают у автора в процессе работы над картиной. Эмоциональный мир модели заключен скорее в абрисе, силуэте фигуры, ее расположении в пространстве полотна, в выразительном жесте рук или в неожиданной композиции, создающей особый сюжетно-смысловой подтекст. Убедительным примером здесь может служить «Портрет Полины», где непривычным является само «местоположение» фигуры. Исполнение музыкального произведения потребовало полной отдачи духовной энергии пианистки. Тем самым здесь находит место важная для Ашота Хачатряна тема нравственной миссии творческого труда, где искусство требует безоговорочного самоотречения. Вместе с тем, в других женских портретах ведущим выступает уже декоративное начало, задающее эмоциональное восприятие образа.

Выставка «60 оттенков красного» позволила еще раз удостовериться в том, сколь значимой для творческого самосовершенствования этого живописца стала сопричастность судьбам своих соотечественников, подтвержденная взыскательным отношением к тому, что можно назвать этическим содержанием искусства, процесса создания художественного произведения. В самом деле, без этой сопричастности невозможно обостренно прочувствовать и выразительно запечатлеть красоту родной земли, полноту и яркость ее красок, преображающих горные долины. В интенсивной пульсации глубокого красного цвета, наполняющего многие его полотна, чуткий зритель мог ощутить напряженную работу души и мысли неравнодушного художника, щедро доверяющего нам сокровенные эмоции своей эмоциональной палитры. В юбилейный для художника год выставка «60 оттенков красного» с 5 по 16 марта пройдет в Санкт-Петербурге (в «Голубой гостиной» Санкт-Петербургского союза художников), с 23 апреля по 12 мая 2014 года – в Центральном доме художника в Москве, а 5 июня экспозиция под тем же названием откроется в Национальной галерее Армении в Ереване.

Руслан Бахтияров, кандидат искусствоведения