№ 7 (237) апрель (16–30) 2014 г.

После украинского кризиса Армения окончательно определилась с выбором взаимоотношений с ЕС и Россией

Просмотров: 3708

Вялотекущая геополитическая игра в шахматы великих держав на постсоветском пространстве в конце февраля 2014 года вдруг резко ускорилась. Один из игроков неожиданно перевернул эту самую шахматную доску и стукнул ею по головам всех остальных. Сойдет ли это ему с рук, каковы будут последствия этого поступка, хорошо это вообще-то или нет: ответа нет – слишком стремительно развиваются политические события вокруг Украины последние несколько недель.

Сложилась кардинально новая политическая ситуация, подведшая черту не только под постсоветской историей последних десятилетий, но и, возможно, под всем периодом после холодной войны в глобальном масштабе. Ни одному из осколков бывшего СССР не избежать последствий ошеломляющих событий на Украине. Попытаемся самым предварительным образом проанализировать, как этот еще неоконченный кризис скажется на Армении и Нагорном Карабахе.

Армения, как и все остальные страны, оказалась абсолютно не готова к стремительному и неожиданному развитию событий на Украине, особенно после поглощения Россией Крыма. В первую очередь это сказалось на официальной позиции Армении (вернее – на отсутствии таковой) в отношении событий, последовавших после бегства президента Януковича и формирования новых украинских властей.

Несмотря на призывы со стороны представителей прозападного политического поля и гражданского общества страны (как, впрочем, и давления со стороны прорусских кругов), Армения долгое время по возможности пыталась сохранить нейтралитет в украинском конфликте, не высказывая своей позиции. На Украине в различных ее регионах, только по официальным данным, живут свыше 100 тысяч этнических армян, а также граждан Армении, и сейчас они находятся по разные стороны конфликта.

Большая армянская диаспора уже столетиями традиционно живет и в Крыму и насчитывает порядка 12-15 тысяч человек. Соответственно любой публичный фальстарт, любого рода преждевременная демонстрация позиции Армении поставила бы под угрозу армян и граждан Армении по обе стороны политического противостояния на Украине. Однако когда Ереван наконец был вынужден определиться со своей официальной позицией, она оказалась совсем не такой, какую ждали некоторые представители армянского гражданского общества. Впрочем, это произошло уже после окончательной аннексии Россией Крыма.

Позиция Еревана могла сложиться не только под прямым политическим давлением Москвы (что не исключено), были у него и соображения иного рода. В свое время, в августе 2008 года, Армении удалось сохранить нейтралитет в российско-грузинской войне, а позже – не признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Объяснялось это особой исторической и коммуникационной связью с важнейшим соседом в регионе – Грузией. Однако сейчас у Еревана были соображения иного рода. Армения не смогла отказаться от искушения использовать создавшуюся ситуацию в Крыму применительно к карабахскому конфликту.

Во-первых, украинский кризис, а конкретнее – проведение референдума в Крыму, признание его независимости и последующая аннексия Россией окончательно лишили сакральности идею нерушимости границ постсоветских государств. Иными словами, действия России в Крыму забили последний гвоздь в «крышку гроба» принципа территориальной целостности государств постсоветского пространства. Возник глубокий кризис современного международного права. Он начался, когда Запад запустил процесс признания Косово в феврале 2008 года. Россия ответила практически односторонним признанием Абхазии и Южной Осетии после войны с Грузией в августе 2008 года. После Крыма, как минимум на постсоветском пространстве, возник явный перекос в политической практике в пользу принципа самоопределения Очевидно, что наличие на постсоветском пространстве еще одного прецедента, независимо от реакции на него остальной части мирового сообщества, может быть включено в аргументацию армянской стороны. Поэтому, в отличие от хранящего молчание официального Еревана (который пытался не испортить отношения как с Украиной, так и с Западом), Нагорный Карабах с самого начала положительно отреагировал на идею проведения референдума в Крыму. 18 марта там даже провели праздничные мероприятия, и лишь на следующий день президент Армении Серж Саргсян позвонил Владимиру Путину и отметил, что крымский референдум «является очередным примером реализации права народов на самоопределение путем свободного волеизъявления».

Во-вторых, по своим масштабам и возможным последствиям для взаимоотношений России с Западом кризис вокруг Украины абсолютно несравним с кризисом августа 2008 года во время российско-грузинской войны. Многие комментаторы и политические деятели даже называют нынешнюю ситуацию возвратом к новой холодной войне. Так это или нет – покажут самые ближайшие события, однако процесс будет иметь далеко идущие последствия. Россия и Запад ужесточат борьбу за сферы влияния на постсоветском пространстве, в том числе и на Южном Кавказе. А это значит, что Армении будет значительно сложнее вести свою комплементарную политику, направленную на баланс и учет интересов всех ведущих акторов, в первую очередь – России, ЕС и США.

Однако даже при самой негативной динамике отношений России и Запада в обозримом будущем украинский кризис вряд ли приведет к полному замораживанию их контактов по многим другим проблемам мировой политики (сирийский кризис или иранская ядерная программа). По всей вероятности, формат Минской группы ОБСЕ также будет сохранен, ибо размораживание этого конфликта не входит в интересы ни одной из стран-сопредседательниц (США, Франции и России). Соответственно переговорный процесс вокруг Карабаха будет продолжаться.

Впрочем, продолжаться он будет, как и предыдущие два десятилетия, ради переговоров, а не урегулирования конфликта, ибо компромиссное урегулирование в карабахском конфликте в обозримом будущем невозможно в принципе. Но МГ ОБСЕ необходима (и будет сохраняться), чтобы обеспечивать невозобновление конфликта и баланс сил на Южном Кавказе. Россия в свою очередь на фоне выдвигаемых против нее санкций заинтересована в сохранении некоего формата взаимодействия с США и ведущей страной ЕС – Францией по иным вопросам международной политики.

Американский сопредседатель МГ ОБСЕ Джеймс Уорлик заявил 17 марта: «В то время как США не могут принять действия России по Украине, есть сферы, где можно продолжать совместную работу – мир в Нагорном Карабахе», одновременно призвав все конфликтующие стороны сделать соответствующие выводы из украинского кризиса. В свою очередь в ходе разговора президентов Армении и России 19 марта С. Саргсян также отметил «важность совместных усилий сопредседателей, нацеленных на мирное урегулирование конфликта» и подтвердил готовность Армении продолжить совместную работу с сопредседателями МГ ОБСЕ.

Даже если вдруг по мере нагнетания российско-западных отношений деятельность МГ будет парализована или Россия попытается монополизировать роль главного посредника в карабахском процессе, это также не скажется на хрупком перемирии. В конце концов, образно выражаясь, Россия заинтересована в том, чтобы в карабахском конфликте не случилось две вещи: войны или мира.

Возобновление боевых действий в Нагорном Карабахе поставит Россию перед серьезным стратегическим выбором. Ей придется или поддержать Армению в войне против Азербайджана – Еревану Россия дала двусторонние и многосторонние (в рамках ОДКБ) гарантии безопасности, – или не дать вовлечь себя в боевые действия, дискредитировать свои международные обязательства и вне зависимости от исхода лишиться своего единственного союзника на Южном Кавказе.

О том, что Россия не сможет (и не захочет) воздержаться в случае возобновления боевых действий в Нагорном Карабахе, Москва уже просигналила осенью 2013 г. устами командующего 102-й российской военной базы в Гюмри полковника Ружинского. С другой стороны, окончательное мирное урегулирование в Карабахе лишит Россию многих рычагов влияния на Южном Кавказе. Хотя надо признать, что возможность урегулирования этого конфликта – еще более затруднительная опция, чем даже возобновление военных действий.

Впрочем, вероятность возобновления войны, даже на фоне глобального украинского кризиса, сейчас кажется весьма сомнительной. Некоторые эксперты и политические деятели высказывают опасения, не захочет ли Азербайджан, воспользовавшись тем, что Россия занята на украинском направлении, возобновить боевые действия в Нагорном Карабахе. Однако, во-первых, особого изменения военно-технического баланса в зоне конфликта – а это ключевой фактор сохранения перемирия – за эти пару недель не произошло (и не произойдет). Во-вторых, даже при самом неблагоприятном развитии событий вряд ли Россия будет столь занята на Украине, чтобы не отреагировать соответствующим способом, и не думаю, что кто-то в этом всерьез сомневается.

Вряд ли также под влиянием санкций или на фоне резкого ухудшения отношений с Западом Россия настолько ослабнет, что пойдет на уступки на Украине и на всем постсоветском пространстве. Такие надежды могут представлять двойную опасность для Азербайджана. Кто может гарантировать, что, понеся репутационные потери на украинском направлении, Владимир Путин не захочет воспользоваться случаем взять реванш на направлении карабахском.

Кстати, не следует ожидать и того, что возможное противостояние Запада с Россией создаст «окно возможностей» для Азербайджана с другой стороны: ЕС и США вряд ли окажут ему поддержку при возобновлении боевых действий в Карабахе. Процесс интеграции Армении и ЕС был и сейчас еще находится в более продвинутом состоянии, чем Азербайджана. Если отношения ЕС и США с Россией действительно будут стремительно ухудшаться, то вряд ли Запад поставит под угрозу пусть и небольшой (по сравнению с российским), но альтернативный энергетический коридор и систему трубопроводов в Европу через Азербайджан и Грузию. Эти трубопроводы, как и остальная энергетическая инфраструктура Азербайджана, станут (при «злорадном одобрении» Москвы) основными целями ракетно-артиллерийских ударов возмездия армян в первый же день возобновления военных действий. Наконец, вряд ли НАТО и США захотят лишиться альтернативного российскому воздушно-транспортного коридора для вывода войск из Афганистана через Азербайджан. Коридор также будет поставлен под угрозу в случае начала Баку военных действий.

Еще один открытый вопрос – каковы могут быть перспективы программы «Восточного партнерства» Армении с ЕС на фоне украинского кризиса и ухудшения отношений Запада с Россией? Очевидно, что Армении будет очень сложно сохранять баланс и с Западом, и с Россией, не вызывая «приступов ревности» со всех сторон. С другой стороны, в Армении, как и во всех остальных постсоветских странах, всерьез опасаются того, что дальнейшее усиление России и ужесточение ее соперничества с Западом создают опасность потери суверенитета. Соответственно Армения сама нуждается в некотором балансирующем вовлечении ЕС и США, но не в той степени, чтобы опять встать перед угрозой геополитического, следовательно, весьма небезопасного выбора.

Тут многое зависит от готовности Брюсселя развивать отношения с Арменией. Маловероятно, что ЕС сможет предоставить Армении соизмеримые российским гарантии безопасности как в Карабахе, так и в отношениях с Турцией. Так что пока у официального Еревана нет даже теоретического повода задуматься о возможности выбора. Если же взаимоотношения Еревана с ЕС не будут сводиться к попыткам оттянуть Армению от России, тогда Еревану, возможно, удастся совместить свою евроинтеграцию с сохраняющимся военно-стратегическим партнерством с Россией.

Для Армении превращение в поле геополитического противостояния чревато трагедией. В отличие от остальных стран – участниц «Восточного партнерства», ценой, которую придется заплатить стране, станет не столько потеря территорий, сколько геополитическая и гуманитарная катастрофа, и даже потеря государственности. После референдума, признания независимости и фактической аннексии Крыма Армения стала единственным членом программы «Восточного партнерства», за исключением Белоруссии, который полностью контролирует свою территорию. Вряд ли Армения захочет повторить опыт Азербайджана, Грузии, Молдавии, а теперь и Украины.

Сергей Минасян, доктор политических наук,
заместитель директора Института Кавказа

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 10 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты