№11 (241) июнь (16–30) 2014 г.

Акоп Акопян: И тогда откроется истина…

Просмотров: 8250

В Национальной галерее Армении открылась первая посмертная выставка народного художника Армении Акопа Акопяна. «Внутреннее созерцание» – так называется эта выставка, посвященная 90-летию художника. В трех залах были представлены картины, графические работы и скульптуры автора из коллекции Национальной галереи Армении и семейного архива художника.

Акоп Акопян родился и вырос в Александрии (Египет), куда, спасаясь от резни 1915?г., перебралась его семья. Когда ему исполнилось десять лет, его отправили на Кипр, в армянский пансион Мелконян. Затем он поступает на учебу в Художественную академию Каира. Спустя годы благотворительный фонд армян предоставил ему возможность отправиться в Париж, где он стал посещать академию Гранд-Шомьер и частные занятия живописью и рисунком. В возрасте сорока лет уже получивший известность за границей художник вместе со своей семьей впервые ступает на родную землю и остается в Армении навсегда.

На открытии выставки министр культуры РА Асмик Пого-

сян рассказала собравшимся, что к предстоящей юбилейной выставке, еще при жизни маэстро, готовились «всем миром» – основательно и кропотливо. Решено было представить в экспозиции творчество всех периодов художника – «египетский», «советский» и «независимости». Но, к сожалению Акопу Акопяну не суждено было дожить до памятного юбилея.

«Он убедил всех нас в том, что армянскую природу можно увидеть совершенно иначе и отобразить в совершенно иных красках», – сказал директор галереи Фараон Мирзоян и продолжил: – Меня удивляло его бесконечное желание и умение находить новые решения, новые подходы в искусстве. Я сам в общении с ним каждый раз чему-то учился».

Искусствовед и близкий друг художника Шаген Хачатрян вспомнил, как в 1961 году Акопян прислал в подарок галерее 10 картин, на которых он запечатлел людей, спасшихся во время геноцида армян. «Это были уникальные работы, представляющие для нас особую ценность», – заключил он.

Дочь художника, Нора Акопян, которая к памятной дате подготовила альбом, поделилась и своими впечатлениями об отце. «Он не расставался с этюдником, кочуя из деревни в деревню – делал наброски, писал прямо на пленэре. Познание родной природы в зрелом возрасте помогло ему. Он не только Армению открыл для себя, но и открыл себя в Армении.

«Он действительно похож на все, что создал сам, – признался художественный руководитель и дирижер ансамбля «Шаракан»? Даниел Еражишт, – все его творчество, как один сплошной автопортрет!». Он продолжил всматриваться в одну из «пустынно-песочных» картин Акопяна и, обернувшись ко мне, вдруг вполголоса сказал: «Я люблю слушать тишину его полотен. Но в тишине этой есть тревога. И еще есть, как в музыке, паузы, но паузы эти взрывоопасны…».

Жан Казанчян – наш соотечественник из Нью-Йорка – тоже оказался на этой выставке. «Первые скульптуры маэстро я видел еще в Каире, – сказал художник. – Он показал мне их и спросил, как я их нахожу. «Великолепно, дружище!» – честно признался я. Но я и предположить не мог, что годы спустя, в своем столь зрелом возрасте он сумеет так остроумно и ярко обыграть в своих железных скульптурках психологизм человеческих отношений».

Акоп Акопян был завсегдатаем почти всех выставок, устраиваемых в Ереване. Особенно ему были интересны новые веяния в искусстве – он, бывало, подолгу стоял у работ молодых художников и изучал их, приподняв очки и приблизив глаза вплотную к изображению на картине. Я не раз наблюдала, как молодые художники буквально немели и стушевывались, как юнцы на экзамене, от такого интереса к их персоне. Но Акоп Акопян в следующее мгновение, как бы «наладив контакт с картиной» и поняв что-то для себя, улыбался по-своему (одними только глазами) и молча переходил к другой работе. Он был критичен и требователен к себе, при этом снисходителен и терпелив к окружающим. И все это прекрасно знали.

Хачатур Осипян, молодой художник и дизайнер, тоже поделился своими воспоминаниями: «Однажды в Музее современного искусства, где и по сей день развешано немало работ Акопа Акопяна, я делал копию с работы «Ножницы». Мне было интересно уловить манеру письма маэстро и попробовать создать характерный колорит. Все шло хорошо и слаженно, пока я не ощутил над своей головой чье-то прерывистое дыхание. Поднимаю глаза и – о Боже! – маэстро. Он мягко посмотрел на меня, даже потрепал по голове и сказал: «Подражать – значит разрушить вещь, украсть из нее тайну жизни. Можно восстановить все заново – все, кроме жизни. Научись искать свое, сынок...».

Каков мир картин Акопа Акопяна? Это великое царство геометрии: треугольники гор и холмов, прямые линии дорог и столбов электролиний, тянущихся к горизонту, квадраты одиноких домов… Всякое движение улеглось, превратилось в контур, прошлое сомкнулось с будущим, и возникло пространство, наполненное тревожным молчанием.

Он переехал в Армению, привезя с собой сорок своих работ. Однако с переездом на родину в его творчестве происходит переворот – он находит свою собственную Армению. «Ощущение давящей замкнутости и безысходности, доминирующее в моих египетских произведениях, сменилось на просторный неизведанный мир армянского пейзажа», – рассказывал художник.

Ему трудно было поначалу приспособиться к армянскому пейзажу. По признанию художника, «характер был иным». Он принялся искать ландшафты, которые соответствовали бы складу его натуры. Работая над пейзажами, он строил их по горизонтально-вертикальной линейной схеме со своей, знакомой лишь ему атрибутикой – «великое успокоение вещей, которым некуда спешить». В работах его все так же нет яркости – палитра его сдержанна, аскетична, все то же единство цвета и природы.

Когда Акопян оказался на родине, ему, конечно же, было непросто свыкнуться с теми условиями и правилами, которые действовали в те годы в Армении.?«Честно говоря, лично меня никто никогда не притеснял, – признается художник, – зато крепко притесняли моих коллег: Минаса, Параджанова… Я был распахнут всем новым идеям времени и к тому же был несколько сентиментален – понятие Родины для меня означало слишком многое. Может, это меня и сделало неприкосновенным».

Очень скоро к творчеству Акопяна проявила интерес не только Армения, но и Москва (как известно, раньше законодательницей мнений была только Москва). Московское правительство решило отправить армянского художника с выставкой его картин во Францию. Поводом для этого стала акопяновская картина «Нет нейтронной бомбе!», выставленная в Ереванском музее современного искусства. На огромном полотне – ни души, лишь бесконечная толпа безголовых людей. Метафора весьма опасная. Помогла здесь хитрость директора музея Генриха Игитяна, придумавшего именно это название к картине. Люди у власти спрашивали Акопяна: «Ты имеешь в виду нас, не так ли?» «Ну, что вы! – отвечал им художник – Это сугубо экологическая тема». Но на самом деле они, конечно же, прекрасно понимали, что на полотне изображены именно они.?

Это было в 2003 году. Мы делали фильм об Акопяне. Помню, я спросила Акопа Тиграновича: «Что же вас все же сподвигло на творчество?». Он, немного задумавшись, ответил: «Не поверите, но я «заболел» искусством тогда, когда однажды очень внимательно стал изучать форму чеснока. Я словно прозрел и снова начал видеть. Форма и цвет чеснока показались мне настолько гармоничными и целостными, настолько максимально выверенными и пропорциональными, что я ощутил сильнейшее переживание и желание воспроизвести задуманное природой. А потом я понял, что переживание, которое я испытал, и есть само искусство». «Я не знаю, что такое цвет, но я знаю значение черных и белых красок и их оттенков. Если бы я понимал смысл красного цвета, то я бы использовал и его», – скажет он после.

Художник сохранял ту же цветовую тональность и в натюрмортах, и в других композициях, населенных разной атрибутикой – шляпы, перчатки, пальто, вешалки… – добиваясь дематериализации предметного мира. «Любите существование вещи больше самой вещи», – любил повторять живописец. А еще он говорил: «Люди были созданы для того, чтобы их любили, а вещи были созданы для того, чтобы ими пользовались. Мир находится в хаосе потому, что вещи любят, а людьми пользуются». Социально-моральная тема очень отчетливо проявится в творчестве художника в возрасте восьмидесяти лет, когда он начнет изготовлять свои необычные скульптурки. Различные металлические обломки и куски, трубы и ключи, плоскогубцы и винты, необычно состыкованные, как бы принимали на себя часть одухотворенной энергии их создателя. Про свои работы Акоп Акопян с мудростью старца скажет: «Смотрите не на вещи, а на связи между ними, и тогда откроется истина».

Мастерская, в которой работал маэстро, всегда была стерильно чистой – все лежало на своих местах, ни пылинки, ни соринки. Кисти для красок были всегда чисто промыты и высушены. В этом ему помогала его супруга, тоже художница, Мари. Акоп всегда был максимально аккуратен и опрятен. Собственно, подобная «очищенность» от посторонних вещей, любовь к «одиноким» предметам – все это было очень похоже на их автора, который всегда был сосредоточен и одинок, как мечтатель.

Кари Амирханян

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 37 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты