Иран – Осетия: транспортный «коридор» и религиозное влияние

Несмотря на давние исторические связи персов и осетин, хронология осетино-иранских контактов последних пятнадцати лет оставляет стойкое впечатление, что поначалу они, находясь на периферии общественного внимания, развивались от случая к случаю, по личной инициативе тех или иных иранских представителей.

Еще в ноябре 2001 года нынешний посол Мехди Санаи, будучи тогда руководителем культурного центра посольства Ирана в РФ, посетил Северную Осетию. Иранцы обсуждали вопросы организации в Северо-Осетинском государственном университете центра по изучению персидского языка и литературы, который открылся спустя несколько лет (после чего тихо закрылся и вновь открылся уже в текущем году).

В апреле 2007 года Владикавказ с рабочим визитом посетил посол ИРИ в РФ Голамреза Ансари. В рамках визита, начавшегося с посещения мемориального комплекса в Беслане, состоялись Дни иранской культуры, а также круглый стол «Проблемы ирановедения: история и современность» в Северо-Осетинском институте гуманитарных и социальных исследований.

В обращении участников круглого стола к правительствам двух республик отмечалось, что «народы Ирана и Осетии-Алании связаны общим происхождением, древним языковым и культурным родством». Предлагалось создать Координационный совет деятелей науки и культуры Ирана и Осетии для разработки и сопровождения совместных проектов и программ, открыть во Владикавказе Иранский культурный центр, ежегодно проводить Дни культуры Ирана в Осетии и Осетии в Иране, обеспечить господдержку совместных научных исследований по иранскому языкознанию, истории и культуре иранских народов, разработать совместную программу подготовки научных и педагогических кадров по ирановедческим специальностям, а также аналогичную программу подготовки и обмена специалистами в области литературы, изобразительного искусства и музейного дела. К сожалению, большинство этих планов реализовать не удалось.

Помимо сугубо культурных мероприятий, Ансари посетил Северо-Кавказский горно-металлургический институт и научно-производственное объединение «Баспик», выпускающее, в частности, приборы ночного видения и другую уникальную высокотехнологичную продукцию (через пару лет серьезный интерес к продукции этого предприятия проявили и турки). Планы тех и других пока не вылились в конкретные договоренности, однако в марте 2014 года иранцы снова были на «Баспике», и во время сентябрьского визита во Владикавказ посол Санаи вновь напомнил об иранском интересе к нему.

На пресс-конференции посол Ансари выразил уверенность, что Дни иранской культуры в Северной Осетии станут традиционными, и подчеркнул важность взаимных студенческих обменов и стажировок специалистов (эти планы не реализованы до сих пор). Предполагалось, что вскоре будет определена одна из провинций Ирана, с которой Северная Осетия установит тесные, «побратимские» контакты (у Татарстана, например, это Восточный Азербайджан, у Ставропольского края – Гилян и т.д.), что также пока не воплощено в жизнь.

По словам Ансари, увидевшего «много возможностей для сотрудничества в области экономики и культуры» между Северной Осетией и Ираном, «Осетия и Иран – братья. У нас общие исторические корни и похожие языки». Следует, однако, отметить, что иранцы, заинтересованные в росте своего религиозно-идеологического влияния, склонны видеть историческую и религиозную общность, пожалуй, со всеми без исключения народами, населяющими Российскую Федерацию. Так, сотрудники иранского консульства в Татарстане неоднократно говорили о «братстве по религии и культуре» с татарами.

После столь многообещающих заявлений последовал довольно значительный, в два с половиной года, перерыв в публичных контактах. Затем в октябре 2009 года в постпредстве

РСО-А в Москве состоялась рабочая встреча с торговым представителем ИРИ Моджтабом Мусавиян Ризи. Стороны подтвердили готовность к сотрудничеству, прежде всего в сфере производства продуктов питания. В марте 2010 года там же обсуждались перспективы взаимодействия и сотрудничества в области экономики, образования и культуры, а также, в очередной раз, возможности для осуществления студенческого обмена и взаимных посещений специалистов из Северной Осетии и Ирана.

На тот момент все эти переговоры не принесли практического результата. В 2013 году товарооборот между Ираном и Северной Осетией составил всего 345 тысяч долларов, что хотя и в 6,5 раз больше, чем годом ранее, но тем не менее представляет собой мизерную сумму (для сравнения: товарооборот между ИРИ и Ставропольским краем достигает 20 миллионов долларов).

Многое изменилось после смены главного двигателя развития осетино-иранских отношений – иранского посла. 30 декабря 2013 года новый глава дипломатического представительства Ирана Мехди Санаи (официально заступивший на этот пост 9 декабря – сопоставление этих дат показывает, какое значение придается Тегераном месту и роли Осетии на современном этапе) посетил полпредство РСО-А с дружественным визитом. «У меня давние контакты и большие симпатии к Осетии еще с тех пор, когда я работал советником посла,?- отметил он. – С осетинами у нас вообще одна историческая общность. Будем стараться налаживать с вашей республикой экономические, исторические, культурные связи».

Уже 5 марта во Владикавказе прошел представительный бизнес-форум «Развитие делового сотрудничества бизнеса Юга России, Кавказа и Исламской Республики Иран», в котором, помимо хозяев, участвовали представители торгово-промышленных палат, бизнеса и чиновничества всего Северного Кавказа. Гвоздем программы и смысловым стержнем, вокруг которого выстроилось данное мероприятие, стал доклад заместителя директора московского Центра стратегической конъюнктуры Михаила Чернова «Транспортный коридор Иран – Армения – Грузия – Россия», суть которого ясна из названия. По словам эксперта, после строительства всего лишь 150 километров железной дороги Алагир – Цхинвал (правда, в тяжелых высокогорных условиях) и восстановления участка Цхинвал – Гори (в крайне тяжелых военно-политических условиях) Северо-Кавказская железная дорога выйдет на Армению и Иран, что резко оживит экономическое сотрудничество в регионе. Пока же более длинным и сложным (во всех смыслах) путем страны связывает Военно-Грузинская дорога.

21?мая посол Санаи и первый зампред правительства Северной Осетии, полпред РСО-А в Москве Зураб Макиев встретились в иранском посольстве, вновь подтвердив готовность к сотрудничеству по целому ряду направлений. К этому времени иранские фуры уже пошли в Россию через Верхний Ларс (вскоре природные катаклизмы на несколько месяцев практически парализовали движение по Военно-Грузинской дороге – это еще одна из причин ее ненадежности), а обе стороны договорились заняться «маркетинговыми исследованиями перспективных направлений товарообмена».

Апофеозом осетино-иранского сотрудничества стал сентябрьский визит Мехди Санаи во Владикавказ (начавшийся с участия в траурных мероприятиях, посвященных десятой годовщине бесланской трагедии), где он встретился с главой республики Таймуразом Мамсуровым и председателем правительства Сергеем Такоевым. «Осетины никогда не были равнодушными к Ирану и его народу, – рассказал Мамсуров. – По известным историческим, культурным, языковым обстоятельствам нам всегда было интересно наблюдать, как и чем живет Иран». Глава республики высказал надежду на активизацию экономического сотрудничества между ИРИ и РСО-А, «горячую заинтересованность» в приходе в Осетию иранских инвесторов и развитие частно-государственного партнерства.

Посол Санаи отметил, что Осетия – «сильный элемент в обеспечении безопасности на Кавказе», который «будет играть достойную и серьезную роль в наших взаимоотношениях с Российской Федерацией – как часть России и как земля, которую мы любим, с которой у нас общие корни, культура, традиции». Говоря о «глубоких корнях наших связей», он привел в пример дореволюционный визит во Владикавказ иранского генконсула, а также наличие в городе шиитской мечети, о которой разговор чуть дальше.

Среди конкретных направлений сотрудничества Мехди Санаи назвал «область искусства, кинематографии, а также университетские отношения, образование» – от восстановления кабинета персидского языка в СОГУ до обмена различными делегациями и участия в культурных мероприятиях. Посол вновь вернулся к старому вопросу об обмене студентами, предложив североосетинским вузам принимать ежегодно 5-10, а может быть, и более иранских студентов. Говоря о санкциях, наложенных на РФ со стороны ЕС и США, Санаи предложил сотрудничество в сфере импорта Россией иранских овощей и фруктов. В то же время Иран заинтересован в приобретении масленичных семян, пшеницы и кукурузы, что также может стать одним из перспективных направлений (в декабре прошлого года министр сельского хозяйства и продовольствия РСО-А Роберт Засеев сообщил, что иранцы готовы приобрести в Северной Осетии 250 тысяч тонн зерна, но не сошлись в цене с производителями).

Обсуждался и вопрос транспортных коридоров. «После того как в Грузии к руководству пришли прагматичные политики, уже не существует препятствий для свободного перемещения товаров и людей, – считает Мамсуров. – Мы уверены, что будет большой ошибкой не пользоваться теми возможностями, которые нам даны». Санаи, напомнив, что иранские товары идут в Россию через порты Махачкала и Астрахань, а автоперевозками – через Дагестан, рассказал, что еще четыре месяца назад попросил главу российского таможенного ведомства Андрея Бельянинова добавить к этим дорогам и североосетинский маршрут. Северная Осетия, ожидают иранцы, должна представить соответствующие технические характеристики.

В ходе этого визита посла Санаи, пожалуй, впервые четко проявилась религиозно-идеологическая подоплека инициируемых Тегераном контактов с «братскими народами». «Наши российские друзья прекрасно знают, что у нас нет экстремизма и радикализма, – сказал посол. – Приветствуется большее культурное присутствие Ирана на Кавказе». Речь здесь, конечно, не о культуре. Идея противодействия исламскому радикализму (в просторечии – ваххабизму) путем распространения и укрепления шиизма, действительно, популярна в некоторых, пусть и довольно экзотических московских кругах, но реализация ее на Северном Кавказе, где подавляющее большинство мусульман являются суннитами, безусловно, невозможна. Неверна она, впрочем, и концептуально.

Главное же – посол попросил Мамсурова дать поручение восстановить шиитскую мечеть, построенную в конце XIX века на пожертвования персидских подданных, пообещав при необходимости привлечь для этого иранские некоммерческие и благотворительные организации.

Мечеть, в которой в советское время размещался планетарий, и в самом деле находится в плачевном состоянии. Проблема, однако, в ином: осетинские мусульмане традиционно исповедуют суннитский ислам и вовсе не заинтересованы в усилении в республике иранского шиитского влияния, что неизбежно в случае передачи мечети «правоверным людям» по сценарию посла Санаи. Впрочем, Таймураз Мамсуров ответил уклончиво: «Мы идем по пути, который вы предлагаете, и думаю, этот вопрос решим». Пожалуй, единственным решением, исключающим возможность появления в Северной Осетии параллельных исламских духовных центров (опасность этого очевидна), является передача шиитской мечети Духовному управлению мусульман РСО-А.

Особого интереса заслуживает инициатива о проведении во Владикавказе конгресса ираноязычных стран (к ним относятся Афганистан, Иран, Таджикистан, Южная Осетия, и это не считая не имеющих пока собственной государственности курдов, белуджей и ряд других народов). Несколько лет назад автор этих строк неоднократно, хотя и в шутку, поднимал вопрос о подобном мероприятии в Южной Осетии. Тогда эта идея не встретила понимания. «Мы как-то не ощущаем особого духовного родства ни с белуджами, ни с курдами, ни с таджиками», – с юмором говорили югоосетинские чиновники. Теперь, однако, ее поддержал премьер РСО-А Сергей Такоев, и, по-видимому, проект будет реализован.

Заметное усиление интереса Ирана в Осетии невозможно объяснить одними личными симпатиями посла Санаи к этой республике. «Активность Ирана в Осетии связана не с транспортным коридором как таковым, а с принципиальным решением высшего руководства России и Ирана впервые в истории двусторонних российско-иранских отношений выйти на уровень стратегического сотрудничества», – прокомментировал ситуацию «Ноеву Ковчегу» Михаил Чернов. Отсюда, отмечает он, и большие российско-иранские договоры по нефти, и общая интенсификация взаимоотношений.

Необходимость запуска в сжатые сроки транспортного коридора, который связал бы Россию и Иран через Южную Осетию, грузинские территории и Армению, – следствие указанных договоренностей. «Необходима устойчивая транспортная сухопутная связь, безопасность которой обеспечивали бы с военной точки зрения – Вооруженные силы РФ, с политической – интеграция Республики Армения в ЕАЭС, – разъясняет Чернов. – Недавнее обострение в зоне карабахского конфликта, события на Ближнем Востоке вокруг «Исламского государства» в Ираке заставляют усиливать российские военные возможности в регионе. Для этого также необходимо открытие данного коридора».

Основной нерешенный вопрос – это функционирование (не говоря уже о безопасности) его грузинского участка, констатировал эксперт. «Тбилиси ориентируется на сотрудничество с НАТО и усилил работу против России, даже по сравнению с тем, что делалось при Саакашвили, – указал он. – Однако время идет, вызовы становятся все острее. Недавние заявления Чака Хейгеля в Тбилиси по поводу интенсификации сотрудничества Грузии с НАТО по аналогии с событиями на Украине дают основание полагать, что вопрос ввода в действие безопасной транскавказской магистрали может быть решен гораздо раньше, чем полагают многие эксперты».

С прагматично-«коридорной» составляющей контактов Ирана и Осетии трудно не согласиться. Что касается более возвышенных сторон осетино-иранского сотрудничества, то попытки религиозно-идеологической экспансии иностранных государств (не принципиально, восточных или западных) должны постоянно находиться в поле зрения и местных, и федеральных государственных органов.

Яна Амелина, в.н.с. Российского института стратегических исследований, специально для «НК»