№19 (249) октябрь (16–31) 2014 г.

Вдохновленные музыкой и словом

Просмотров: 4561

В марте этого года французская фирма Suoni e Colori выпустила диск с записью романсов Юрия Шапорина и Георгия Свиридова на стихи Александра Блока в исполнении Мариам Саркисян и Артура Аванесова. Уже в самом выборе репертуара для дебютного альбома двух молодых исполнителей сказалось их стремление к неортодоксальности, желание уклониться от давно проторенных троп. Большая часть этих произведений никогда ранее не записывалась.

Центральным произведением альбома является вокальный цикл Шапорина «Далекая юность» (1939). Несомненно, это одно из самых незаслуженно забытых камерных вокальных произведений советской эпохи, в свое время пользовавшееся большим успехом. Первое, что привлекает внимание – это концепция альбома: артисты ставят поэта в центр музыкального повествования, подчеркивая тем самым особую значимость для них каждого спетого слова, в чем окончательно убеждает нас безупречная дикция Мариам Саркисян.

Палитра Мариам Саркисян необычайно богата: от самых ярких будоражащих чувства красок до нежных пастельных полутонов, растворяющихся в тумане. Артур Аванесов, в свою очередь искусно жонглирующий множеством оттенков и динамических нюансов, то бережно обрамляет ее гибкий инструмент, то сам выходит на передний план полноправным повелителем музыкальной стихии. Оба инструмента терпеливо ткут идеальное полотно, на которое ложатся великие блоковские строки.

Завершается диск тремя романсами Свиридова из вокальной поэмы «Петербург», исполненными с изяществом и в то же время проникновенно и глубоко эмоционально.

Интервью с меццо-сопрано Мариам Саркисян и пианистом и композитором Артуром Аванесовым после выхода диска «Далекая юность»,

Suoni e colori, Paris, 2014 (французская фирма звукозаписи, основанная скрипачом Александром Брусиловским, специализирующаяся на малоизвестной и современной музыке).

– Как возникла идея записать вокальный цикл «Далекая юность» Шапорина?

– Как ни странно, наш выбор остановился сперва не на самой музыке, а на поэзии: на разных музыкальных претворениях стихотворений Александра Блока. И только потом начался отбор музыки. Идея состояла в том, чтобы записать что-то, никем не записанное прежде. С другой стороны, музыка должна была отвечать определенным эстетическим критериям. Многое из отобранного изначально в конце концов оказалось отметено. В музыке же Шапорина – незаслуженно забытой и такой очаровательной – мы нашли именно то, что искали: одухотворенное прочтение лирики Блока, яркую палитру звуковых красок…

Существует мнение, что вокальный Шапорин – лишь эпигон Рахманинова. В процессе работы сразу стало очевидно, что это далеко не так, и чем больше мы вживались в музыку, тем кощунственней казалась нам эта явная несправедливость. Это был композитор, творивший на перекрестке эпох, композитор чуткий, подверженный влияниям: то Рахманинова и Скрябина, то импрессионистов, то Прокофьева, то советской массовой музыки. Однако индивидуальность Шапорина ярко просвечивается, особенно там, где присутствует «чистая» лирика.

Кстати, наш альбом содержит, помимо шапоринского цикла, три романса того же автора, а также три известных романса Г.?Свиридова из вокальной поэмы «Петербург» – вновь на слова Блока, записанные впервые Д.?Хворостовским и М.?Аркадьевым еще при жизни композитора.

– Вы познакомились с Мариам благодаря проекту «Далекая юность» или знали друг друга и раньше?

– Мы были знакомы задолго до «Далекой юности». В каком-то смысле наше знакомство и было частью нашей далекой юности – на сей раз без кавычек. В 1999-м у нас состоялся совместный концерт в Ереване, в Доме-музее Хачатуряна. Это был концерт для флейты и фортепиано, играли сонаты Баха, сольные опусы современных композиторов… Затем последовало общение, и несмотря на то, что мы долгие годы не виделись, связь окончательно не терялась никогда.

М.С.: – Я тогда была флейтисткой и училась в Париже, увлекалась барокко и музыкой ХХ века, в чем мы и сошлись с Артуром – на концерте, о котором он говорил, первое отделение посвятили Баху, а во втором Артур исполнял Мессиана и свое произведение, посвященное Такемицу, а я играла Дебюсси, Вареза и Тристана Мюрая.

– Мариам, критики не устают высоко оценивать Ваши вокальные и артистические данные, позволяющие Вам блистать как в оперном, так и в камерном репертуаре. Насколько сложно совмещать камерную музыку и оперу и каковы Ваши предпочтения?

– В наши дни, независимо от жанровых предпочтений, абсолютно все солисты сочетают камерную и ораториально-кантатную деятельность с оперой, так как это единственная возможность заинтересовать музыковедов, которые освещают практически исключительно оперные постановки. Раньше расклад был совсем другим, специализации певцов были более узкими, критики разбирались в камерном репертуаре – к которому большинство оперных певцов благоразумно редко приближались, – а публика, любившая и умевшая его воспринимать, была многочисленнее. Конечно же, я очень люблю оперу, но еще больше я люблю хороший театр, который, скажем прямо, присутствует в ней редко.

– Артур, Вы преподаете в Ереванской консерватории, пишете музыку и ведете активную международную концертную деятельность. Каковы Ваши исполнительские предпочтения в камерном репертуаре?

– Камерная музыка интересует меня вообще, во всех ее проявлениях. Я начинал как исполнитель современной музыки. Именно она позволила мне начать концертировать (в основном в качестве ансамблиста) не только в Армении, но и за рубежом. Какое-то время спустя появилась другая грань – классические сонаты и трио. Однако все это время я вынашивал идею об аккомпанементе в камерной вокальной музыке. Это очень чувствительная и ответственная область музыкального сотрудничества. Я готовился к ней долго – часами аккомпанировал дома сам себе, учил не только свои партии, но и тексты, читал литературу о голосе и об аккомпанементе. И в данный момент меня радует возрастающее число именно вокальных проектов. Думаю, это та сфера, в которой мне удается высказаться в наиболее полной мере.

– Мариам, Вы учились у великой Зары Долухановой, «русской Виардо», как называют ее на Западе. Расскажите об этом.

– Это было в самом начале моего вокального пути. Жила и работала я тогда в Париже, у меня уже был флейтовый консерваторский диплом и желание активно заниматься вокалом. Мстислав Ростропович, друг семьи, отсоветовал мне проходить весь «официальный» путь заново в качестве вокалистки, уверив меня в том, что, чтобы научиться хорошо петь, нужны: а) хороший педагог и б) хороший пианист (позже я все же отучилась «официально» и на певицу). Исходя из этой идеалистической максимы, выбор пал на Зару Александровну Долуханову.

Она научила меня с бесконечным уважением относиться к тексту и стилю. Ее знания и любовь к русскому классическому романсу были безграничны. Работали мы в основном над романсами и оперными партиями Моцарта и Россини: тогда уже стало понятно, что у меня инструментальный голос – россиниевское меццо, как и у нее.

– Артур, считаете ли Вы себя последователем армянской композиторской школы или же сочинение музыки не имеет границ и национальной принадлежности? Кто из композиторов оказал на Вас самое значительное влияние?

– Для начала необходимо уточнить, что такое национальная композиторская школа вообще. Для меня какая бы то ни было школа – это особая манера передачи профессиональных навыков из поколения в поколение. В этом плане на всех, кто когда-либо учился писать музыку, так или иначе воздействовало общение со всеми, кто имел к этому отношение. Что же касается того, чтобы считать себя последователем какой-либо отдельно взятой школы – думаю, это было бы неверно: классическая музыка вообще – слишком широкая область для того, чтобы изначально ограничивать себя узкими рамками чисто национального. Это неизбежно накладывает отпечаток на мышление, а мне хотелось бы этого избежать. Поэтому мне было бы сложно говорить о том, кто именно оказал на меня самое значительное влияние: все зависит от каждого отдельно взятого произведения, потому что влияние оказывает все то, что нравится, чем восхищаешься, и неважно, к какой культуре или школе оно принадлежит.

– Каковы ваши совместные планы, что последует за Шапориным и Свиридовым? Продолжится ли сотрудничество с фирмой Александра Брусиловского?

– В планах – запись двух новых дисков, один из которых – совместно с фирмой Александра Брусиловского: романсы русских композиторов – Чайковского и Кюи, написанные на французском языке. В русской вокальной музыке существует целый неизученный пласт иностранной лирики. В частности, музыка Цезаря Кюи – участника т.н. «Могучей кучки», француза по происхождению. Многие его песни – истинные шедевры миниатюры, однако они сокрыты за семью печатями и совершенно неизвестны широкой публике.

Второй диск будет посвящен музыке Романоса Меликяна и Тиграна Мансуряна. Оба композитора достаточно хорошо известны и часто исполняемы у себя на родине (в случае с Мансуряном – также и за рубежом). Однако, как ни странно, отдельно выпущенной на диске официальной записи их вокальной лирики не существует. И если музыка Меликяна – импрессионистская по содержанию и к тому же ярко самобытная, явно заслуживает популяризации на Западе, то запись музыки Мансуряна также может пролить свет на доселе незнакомые грани его творчества. Особенно радует то, что мы будем работать с самим композитором, что очень ценно и ответственно – запись будет, так сказать, «из первых рук».

Беседу вела Мишель Кан, президент ассоциации Gratia Artis, Париж, Франция

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 3 человека

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты