№6–7 (258–259) апрель 2015 г.

Гарегин I: Через страдания – к сохранению и творчеству

Просмотров: 2530

Гарегин I – крупный богослов, автор фундаментальных работ по Армянской Церкви. В 1995 г. был избран Католикосом всех армян. Скончался 29 июня 1999 года.

Пережитые армянским народом страдания не могли не отразиться на нашем менталитете, на нашем национальном бытии. Они оставили определенный след в армянской культуре, и, воз­можно, наиболее очевидно это проявляется в той меланхо­лии, которой особенно отмечены наша музыка и литера­тура, столь богатые элегиями и плачами.

Но у этого явления есть и оборотная сторона. Страда­ние вызвало у армян особенную реакцию, не имеющую ничего общего с покорностью и пассивностью; ее можно назвать упорством, выдержкой и непреклонностью. В связи с этими чертами нашего характера и наших качеств, обусловленных пережитым опытом, мне вспоминаются слова из Послания святого апостола Павла к римлянам: «...Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда» (Рим 5, 3-4). Действительно, страдания, пережитые армя­нами на протяжении их истории, были для них испыта­нием, в некотором смысле вызовом, на который они от­вечали не просто мужеством и стойкостью, но преодоле­вали их с удивительной творческой мощью. Эту нацио­нальную особенность не раз признавали и подчеркивали в разные времена наши составители хроник, а также ино­странцы.

К этим соображениям я хотел бы добавить еще одно за­мечание. Страдание часто рассматривалось армянскими и зарубежными историками как явление, настолько пре­обладающее в нашей истории, что даже само имя Арме­нии стало неотделимым от него. Богослов-литургист Арчдейл Кинг сказал, что «синонимом армянской историо­графии является мартирология». Французский академик Даниель-Ропс, говоря в своей истории церкви о наших мучениках, использует выражение «залитая кровью Ар­мения», но тут же добавляет «живая». Я думаю, что оба эти эпитета дают точное определение: страдание прида­ло нашему народу силы не подчиниться смерти и сохра­нить себя. Так что, как бы парадоксально это ни было, страдание во многом способствовало развитию творче­ского начала нашего народа.

Возвращаясь к нашей литературе, я хотел бы заметить, что именно поэтому наряду с упомянутыми мною много­численными элегиями выделяется и такой крупный лите­ратурный жанр, как героический эпос.

Трагиче­ские события армянской истории обусловлены главным образом геополитическими факторами, географическим расположением нашей страны, которая, находясь на пере­крестке великих держав древности, всегда использовалась как государство-буфер.

Отчасти причиной преследований, которым мы подвер­гались, была наша христианская вера. Наши соседи не бы­ли христианами и, понимая, что стойкость народа обуслов­лена верой, пытались уничтожить этот источник нацио­нальной идентичности и непреклонности. Так было всегда, начиная с нашествия маздеистов из сассанидского Ирана и кончая событиями нашего века, такими как геноцид. Действительно, геноцид был хорошо организованной по­пыткой уничтожить нашу национальную христианскую идентичность внутри турецкого государства, которое стре­милось к созданию мусульманской пантюркской империи.

Часто говорят, что армянский народ выжил вопреки всем трагическим событиям своей истории. Но мы не просто выжили! Мы сделали гораздо больше: мы прожили нашу историю как активные действующие лица и достигли огромных творческих результатов в области культуры. Мы не просто влачили свое существование, но стремились жить полной жизнью, наполняя ее ценностями, которые превосходят пространство и время. Наша история может быть хорошей иллюстрацией к латинской поговорке: Vita non est vivere, sed valere («Жизнь не в том, чтобы жить, а в том, чтобы проявлять мужество»).

В любом случае, не надо смотреть на наши страдания как на что-то исключительное: страданиями полна исто­рия многих народов. Бог попустил страдания не только на­шего народа, но и многих наших соседей; например, не меньше страдали сирийцы, грузины, русские – во време­на татарского ига...

Я думаю, что боль раскрывает нам глубинный смысл жизни и дает нам понять, что мы не верховные властите­ли Вселенной, но распорядители или, говоря точнее, слу­жители творения. Здесь я высказываю и свой личный опыт. Часто в страдании или болезни жизнь приобретала для меня гораздо больший смысл, чем в состоянии добро­го здравия и счастья. У больничной койки или у гроба я как нигде «ощущал» ценность жизни, представление о ко­торой нам могут дать только боль и смерть.

Но существует еще и другой положительный аспект стра­дания. Далеко не все страдания приходят к нам от Бога. На­против, сколько несчастий происходит по нашей вине, сколько горя одни люди причиняют другим... Мы верим, что Бог сотворил нас свободными, значит, имея возможность выбора, мы можем и ошибаться, причиняя боль себе или другим. Следовательно, достоинство и особенность челове­ка предполагают страдания. Страдание – это залог нашей свободы: сам факт его существования говорит о том, что Бог уважает нашу свободу и наше достоинство. Если бы не бы­ло страдания, мы были бы бездушными роботами...

Я думаю, что вопрос о смысле страдания – самый древ­ний и самый глубокий человеческий вопрос, я бы даже ска­зал – самый оправданный. Бог есть Любовь и источник счастья: почему Он допускает страдания? В нашей лите­ратуре человек не раз задавался этим вопросом и в своем протесте против обстоятельств жизни доходил иногда до бунта. Сколько раз на протяжении своей жизни каждый человек снова и снова задает себе этот вопрос...

Однако вопрос этот останется с нами. Если бы мы мог­ли в полной мере понять смысл действий Бога, мы были бы богами. Здесь нет никакого фатализма, просто я думаю, что вопрос страдания не может быть разъяснен логически. Но мы знаем, как преодолеть испытания, как их выдержать.

Каждый раз, когда меня спрашивают, почему существу­ют боль, страдание, я ощущаю нечто вроде внутреннего за­мешательства, потому что не нахожу логического или на­учного ответа на этот вопрос. Я знаю, что такое страдание, я его испытываю и, как любой человек, пытаюсь его пре­одолеть, иногда безуспешно; но у меня нет логического объяснения его причины. На самом деле, я думаю, что это вопрос экзистенциальный, и поэтому каждый должен най­ти на него свой собственный ответ.

В нашем столетии, как, может быть, никогда ранее, че­ловек показал, как далеко он может зайти в своей жесто­кости. Совсем недавно один американский писатель в еже­недельнике «Тайм» охарактеризовал наш век как «век ге­ноцида». В последнее время много говорилось о стремле­нии человека к уничтожению, которое было сформулиро­вано через игру слов – «бесчеловечность человека по от­ношению к человечеству».

Все же я думаю, что даже здесь, в присущих нашей эпо­хе чудовищных всплесках человеческой злобы, рядом с тьмой существует свет. Катастрофа и все, что было совер­шено фашизмом против еврейского народа, – чудовищно, но нельзя забывать и о тех выражениях солидарности и со­чувствия, оказанных этому народу в нашем столетии. Да­же во время погромов всегда находились люди, которые противостояли истреблению людей подчас ценой собст­венной жизни. Я счастлив, что недавно некоторые государ­ства признали и осудили геноцид, совершенный против ар­мян в 1915 году. Я вижу в этом выражение несомненного сочувствия к нашему народу.

Я думаю, что в каждом страдании важно увидеть ту по­ложительную сторону нашей реальности, которая всегда существует в этой постоянной игре света и тени. В нашей жизни страдание и радость, боль и счастье все время пе­ремешиваются, однако не надо поддаваться искушению и считать, что страдание здесь преобладает.

Джованни Гуайта

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 4 человека

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты