Нагорно-Карабахская Республика: 20 лет по пути независимости
2 сентября 2011 года в Арцахе торжественно отметили 20-летие Декларации о провозглашении Нагорно-Карабахской Республики, принятой в 1991 году в ходе совместной сессии Нагорно-Карабахского областного и Шаумяновского районного Советов народных депутатов. Документ стал отправной точкой строительства нового государства на территории бывшего советского Закавказья.
Несмотря на то, что СССР формально еще продолжал существовать, всем было очевидно, что союзный центр доживает свои последние месяцы и речь идет уже о новом, постсоветском этапе истории края. Судьба Карабаха, длительное время сохранявшего особый статус во взаимоотношениях с персидской державой, а в начале XIX века включенного в состав России «на вечные времена», неизменно оказывалась тесно связанной с судьбами Российского государства, и конец XX века (как и его начало) не стал в этом смысле исключением. Процессы «перестройки», запущенные в Советском Союзе, привели к закономерному финалу, а провозглашенные Горбачевым «демократизация» и «гласность» трансформировались в открытое межнациональное противостояние, ставшее следствием этнократических устремлений политических элит закавказских республик, начавших оформляться еще в эпоху «позднего» СССР. В Нагорно-Карабахской автономной области достаточно ясно осознали, что процессы, набиравшие силу в союзном центре, рано или поздно приведут к обострению отношений с властями Азербайджанской ССР. Именно с этим было связано стремление дистанцироваться от Баку, включая известное решение внеочередной сессии областного Совета НКАО от 20 февраля 1991 года с просьбой переподчинения области Армянской ССР.
Между 1988 и 1991 годом произошло много событий: Сумгаит, сменявшие друг друга комиссии из центра, череда «особых» и «чрезвычайных» положений, «война деревень» и «каменные войны» на дорогах, наконец, массовые зачистки и депортации, Геташен и Мартунашен…
По наблюдению политолога, одного из активистов карабахского движения Манвела Саркисяна, по сути своей оно было гражданским, имея в качестве духовного истока индивидуальный выбор людей. Как представляется, именно этот факт – осознанный выбор людей – позволил достичь реальной цели. И в этом отношении любые попытки внешнего манипулирования, обойтись без которых, особенно когда речь идет о событиях такого масштаба, совершенно невозможно, оказывались в итоге вторичными. По мере того, как истинные цели «перестройки» становились все более явными, вставал в повестку дня вопрос о формировании собственных государственных институтов, и в первую очередь регулярной армии, способной защитить край в условиях нарастающей конфронтации с Азербайджаном, также заявившим о своей независимости. Кровопролитная война завершилась в 1994 году подписанием перемирия, достигнутого усилиями посреднической группы Российской Федерации во главе с В.Н. Казимировым. Решениями Будапештского саммита ОБСЕ 1994 года Карабах был признан стороной конфликта; впрочем, на протяжении последних лет формально он таковой не является, что не мешает занимающимся «дипломатическим туризмом» посредникам из Минской группы ОБСЕ регулярно наведываться в Степанакерт.
Разумеется, международное признание является единственным эффективным способом обеспечения безопасности в регионах, где существуют конфликты, и об этом часто и справедливо напоминают в Степанакерте. Однако статус признанного государства и члена ООН отнюдь не спасает от бомбовых ударов и от иных форм внешнего вмешательства – все это мы могли наблюдать на примере Сербии, Ирака, Египта и сейчас наблюдаем на примере Ливии и Сирии. Анализируя динамику происходящих в мировой политике процессов, можно сделать неутешительный вывод: процесс признания и дальнейшей международной легитимации новых государств чем дальше, тем больше становится заложником интересов крупных региональных и мировых игроков и транснациональных корпораций, которые зачастую превосходят (в том числе по военным возможностям) иные формально суверенные страны. Оказывается, что наличие устойчивой государственности, эффективный контроль над территорией, наличие реального сектора производства (не связанного с наркоторговлей, контрабандой и прочими сомнительными занятиями), а также атрибутов, позволяющих признать самоопределяющуюся территорию полноправным членом «мирового сообщества наций», вовсе не приветствуется! Казусы Косово и Южного Судана свидетельствуют скорее об обратном. Необходимо всего лишь волею случая (а точнее, географии) обладать богатыми запасами природных ресурсов или выгодным геополитическим положением, дабы обеспечить небеспристрастное внимание со стороны «сильных мира сего», заинтересованных в контроле над источниками сырья и маршрутами его транспортировки, а также в возможностях по дестабилизации тех или иных конкурентов. Соответствующие возможности подкрепляются силами международных «миротворческих контингентов» (речь об этом идет и применительно к граничащему с Ираном Нагорному Карабаху) либо частных военных корпораций, что позитивно сказывается на состоянии разве что узкого слоя местных элит, но никак не на положении абсолютного большинства населения. Напротив, оно, это население, скатывается по сути дела в средневековье, в криминальные, клановые или межплеменные разборки. «Внешнее управление» такими территориями в принципе несовместимо с каким бы то ни было осмысленным развитием (политическим, социально-экономическим, культурным), делая их «независимость» крайне уязвимой.
Утверждать, что негативные процессы, охватившие после 1991 года постсоветское пространство, обошли стороной Нагорный Карабах, было бы наивностью. Разумеется, имеют место социально-экономические трудности, усугубляемые частичной блокадой и непризнанием со стороны «международного сообщества». По словам президента НКР Бако Саакяна, для республики «наиболее актуальными являются вопросы повышения уровня жизни населения, особенно его социально уязвимых слоев, осуществление мер по улучшению демографической ситуации, развитие приоритетных направлений экономики. В частности, энергетики, горнодобывающей и перерабатывающей промышленности, сельского хозяйства, производственных инфраструктур». Разумеется, существует и немало нерешенных вопросов; особняком стоит проблема, связанная с освоением территорий по периметру административных границ бывшей НКАО и являющаяся следствием ряда внутренних и внешних факторов. Вместе с тем, при критике тех или иных сторон действительности необходимо понимать, чего удалось избежать. Возможно, что именно «непризнанность», при всех ее очевидных минусах, помогает Карабаху задумываться о более эффективном использовании всех имеющихся ресурсов – материальных, организационных, интеллектуальных, а заодно позволяет иметь некоторую свободу маневра, которой подчас нет у некоторых формально «независимых» государств (даже членов ООН).
По оценке главы НКР, «краеугольным камнем в философии государственного строительства нашей республики является осознанный выбор в пользу построения демократического государства и создания гражданского общества». Представляется также, что в Арцахе изначально выбрали путь, ориентированный не на международную геополитическую и идеологическую конъюнктуру, а на исторические, культурные, цивилизационные и политические традиции народа. Разумеется, этот путь крайне труден и чреват опасностями, однако, оглядываясь на прошедшие 20 лет, поневоле убеждаешься в его безальтернативности.
Вновь сошлемся на М. Саркисяна, полагающего, что некоторые вещи, происходившие в этот период, «имеют глобальное, общечеловеческое значение. Не в масштабе событий, а в глубинной сущности кроется их прогрессивный смысл. Что-то гуманно-рациональное было во всем этом. Не везде можно увидеть пример эффективного поведения людей, права которых были проигнорированы всем миром. И не везде можно убедиться в том, что осознанное право рождает бешеную силу…» Именно такой путь следования к поставленной цели позволил обеспечить эффективное и единственно реальное (в предлагавшихся крайне неблагоприятных условиях) решение задач, казавшихся на сторонний взгляд неразрешимыми. Думается, в этой связи можно назвать и успешные действия по освобождению ряда населенных пунктов в конце 1991 года, и операцию «Свадьба в горах», и июньское совещание 1993 года с участием тогдашнего президента Армении Тер-Петросяна, и множество других эпизодов. В ситуации, сложившейся после 1994 года («ни мира, ни войны»), он является единственно возможным с точки зрения построения эффективного государства, заботящегося о своих гражданах, максимально свободного от негативных влияний, связанных с так называемым «внешним управлением». Во внутренней политике речь идет о построении подлинного гражданского общества (а не тех или иных его суррогатов), основанного на подлинном патриотизме граждан, их стремлении использовать все имеющиеся ресурсы на благо общества и его поступательного развития.
Не секрет, что испытание миром иногда бывает более тяжелым, нежели испытание войной. Народ Нагорного Карабаха с честью и достоинством отвечает на вызовы постконфликтного развития. Именно так было в конце 1990-х, когда был отвергнут соблазн увлечься так называемой «военной демократией» и выбор был сделан в пользу поступательного демократического (не только по форме, но и по сути) развития. Это позволило достичь существенных успехов, которые можно наблюдать при посещении городов и поселений республики, практически полностью разрушенных в ходе боевых действий – не только Степанакерта, но и, например, Шуши. Проходившие в республике избирательные кампании неоднократно удостаивались положительных оценок со стороны международных наблюдателей.
Только государство, демонстрирующее стремление к ориентированному на развитие самостоятельному внутри- и внешнеполитическому курсу, становится в конечном итоге субъектом, а не объектом международных отношений. И рано или поздно оно будет признано – если не де-юре, то, по крайней мере, де-факто. Именно это мы наблюдаем в последние месяцы, так называемая «непризнанность», думается, вполне условна. Ситуацией в Нагорном Карабахе активно интересуются корреспонденты влиятельных американских, европейских и российских масс-медиа. Публикуются статьи и репортажи, зачастили в Степанакерт политики и общественные деятели (не только армянские), пусть и в «неофициальном» статусе. Голос НКР и ее руководителей все более отчетливо слышен, особенно когда речь идет о возможных ключевых этапах в вялотекущем процессе «урегулирования конфликта вокруг Нагорного Карабаха».
Именно так было, например, в преддверии встречи президентов России, Армении и Азербайджана в Казани, сопровождавшейся многочисленными комментариями так называемых «Мадридских принципов», которые, согласно предположениям некоторых экспертов, должны были лечь в основу урегулирования. При этом зачастую игнорировался тот факт, что любое восстановление, пусть и в опосредованной форме, азербайджанского военного присутствия на территориях внутри административных границ бывшей НКАО или в прилегающих районах практически неминуемо означает откат к ситуации рубежа 1991–1992 годов. Как известно, в этот период Карабах находился практически в полной осаде и де-факто стоял перед угрозой полного изгнания или даже физического уничтожения.
Разумеется, активная информационная политика Степанакерта имеет мало значения при отсутствии ресурсов, способных на деле подкрепить реальный статус государства, пусть даже официально не признанного. Эффективное участие в обеспечении региональной безопасности является непременным условием для возрастания международно-правовой «капитализации» соответствующих государств. В Арцахе справедливо гордятся своей армией, являющейся, несмотря на явственное усиление градуса военного противостояния в регионе, основным гарантом мира и стабильности в Нагорном Карабахе и вокруг него. К этому «вокруг» относится, между прочим, и Россия, имеющая в своем составе Северный Кавказ, – государство, являющееся одним из основных «модераторов» карабахского урегулирования и непосредственно (более чем кто-либо из контрагентов) заинтересованное в невозобновлении боевых действий. В условиях непрекращающегося, несмотря на «перезагрузочную» риторику, соперничества интересов Москвы и Вашингтона на Южном Кавказе (и непосредственно примыкающем к нему Ближнем Востоке) имеющийся баланс сил оказывает позитивное влияние, в том числе и на некоторые латентные конфликты, которыми, как известно, столь богат Кавказский регион.
После «относительного неуспеха» встречи в Казани и отсутствия видимого эффекта от последующих усилий, предпринимавшихся, прежде всего, российской дипломатией, становится все более очевидным: прорыв в урегулировании карабахского конфликта в ближайшие годы крайне маловероятен. Властям как противоборствующих сторон, так и государств-посредников придется, по крайней мере, в ближайшее время, решать вопросы внутриполитического характера, сопряженные с надвигающимися выборными циклами. Сохранение баланса сил сторон и впредь будет оставаться основной гарантией проблематичности перерастания воинственной риторики одной из сторон конфликта в действия иного порядка. А дальнейшее развитие Нагорного Карабаха как самостоятельного политического и экономического субъекта является немаловажным фактором долгосрочного мира в регионе.
Андрей Арешев, научный сотрудник Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона, специально для газеты «Ноев Ковчег»
Поставьте оценку статье:
Всего проголосовало 27 человек
Оставьте свои комментарии