Прерванный гимн

Овик Ахвердян, режиссер-постановщик фильма «Матенадаран», рассказывает, что однажды он вез паспорт Соса, не знаю, с какой-то надобностью. Его останавливает гаишник за превышение скорости. «Куда торопишься?» – «Да вот Сосу Саркисяну билет брать, в Вену улетаем… Не веришь – вот паспорт…» Овик показывает паспорт Соса через окно своих «Жигулей». «Дай мне посмотреть!» «Вот и смотри», – говорит Овик, не выпуская паспорт. «Дай в руки! Ты что, мне не веришь?..»

Гаишник бережно подержал паспорт Соса. Потом сказал Овику уже как друг, как сообщник: «Поезжай, но поосторожней… Там у моста стоит еще один из наших, такой говнистый…»

Я тогда жил на съемной квартире недалеко от этого моста – Киевский мост над глубочайшим острокаменистым ущельем, над рекой Раздан. Ущелье пользовалось дурной славой. Нередко самоубийцы бросались в него с моста. То было тяжелое время в Армении: не хватало всего – хлеба, электроэнергии, тепла, – с обретением независимости кончилось центральное отопление (и до сих пор его нет).

Я на этой самой улице Киевян выходил на балкон. Только ранним утром из-за домов показывалась снежная громада Арарата.

Однажды в Иране мы видели Арарат с другой стороны – совсем невидная вершинка в толкучке других гор. Трудно было представить себе, зачем древним израильтянам помещать в Ветхом Завете Ноев ковчег на вершину Арарата – настолько она была незаметна. Конечно, они видели Арарат из огромной нашей долины, где он великолепен. Сос сказал мечтательно: «Все же наш Арарат – самый красивый!» И тогда мы все почувствовали, как долго мы не были дома, заскучали…

Как точен был Осип Мандельштам, сравнивший двуглавый Арарат с дорожным шатром. И в библиотеке авторов гончарных он развернул древней земли пустотелую книгу, по которой учились первые люди.

Сос вспоминал еще про ущелье реки Раздан. Однажды в разгар невыносимой ереванской жары они вместе с Андреем Тарковским бродили по живописным извивам реки. И когда уже не было сил, они увидели свергающийся в виде водопада из огромной трубы поток прозрачной ледяной воды. В одно мгновение они скинули то немногое, что было на них надето, и счастливо заорали под холодным потоком – голые, похожие на первобытных людей, как об этом пел когда-то Жильбер Беко, невинные в своей первобытности, как первые люди… Потом с быстро светлеющими пятнами на одежде они поднялись в город. Сос во дворе стал жарить шашлык на мангале. Рядом стоял Тарковский, это было непривычно, не по-московски – шашлык во дворе. Он впервые был в Армении, в Ереване. А когда пришел миг попробовать шашлык, сверху, из квартиры, им спустили бутыль водки и стаканы. Они попробовали обжигающую тутовку из Карабаха.

Тарковский счел это самым вкусным способом есть шашлык – у мангала, прямо с шампура. И это был для него тоже добрый урок Армении.

Тарковский пригласил Соса в фильм «Солярис», дал ему роль человека с фамилией, похожей на армянскую – Гибарян. Соса долго не утверждали («зачем тебе армянин в фильме?»). Но Андрей железно стоял на своем. Об этом много лет спустя Сос скажет в свойственном ему стиле мудрого обобщения: «Кому лететь в космос, кому играть в первенство по футболу, кому его выиграть, кому и что снимать, кому сниматься?.. Политизированная, высушенная, гнусная жизнь».

Недавно, когда мы с моим другом Григорием Нахапетяном обсуждали нашу потерю – смерть Соса, он напомнил мне участие Соса в фильме о Ломоносове. Там у него была, в общем, небольшая роль – просветитель, духовное лицо Феофан Прокопович. Но в итоге эта роль благодаря Сосу, его игре стала одной из главных. Что было в этой игре? Духовность. Показывать духовность в монахе было запрещено в советские годы борьбы с религией. «Бога нет – это медицинский факт», – говорил Остап Бендер. Духовностью до революции мог обладать только народ или его «передовые представители». Григорий Нахапетян недавно закончил фильм о Гюлистанском договоре с Персией, в результате которого не только Карабах вошел в состав России, но и Баку, откуда сегодня раздаются голоса, что не только Карабах, но и сам Ереван – азербайджанская территория, оккупированная армянами. Но это я так вспомнил, к слову.

Честно говоря, не знаю, при имени Сос Саркисян вспоминают в Армении фильм «Солярис» Тарковского или Ломоносова. Это он в Москве был народным артистом СССР. А в Армении он был НАХАПЕТОМ, глубоко народным героем.

Как киногерой он воплощал в себе самые глубокие, самые задушевные народные, именно армянские черты. Зритель видел в нем непроходящую боль геноцида, видел защитника не только огромной страны – Советского Союза, но и малой родины – Армении, родного села. Он был счастлив узнать, что у нахапета родился сын, значит, не обезлюдела Армения, жизнь скудна, бедна, но продолжается.

Сос Саркисян переиграл еще немало народных ролей, постепенно в сознании народа он стал символом его лучших свойств. И когда наступила перестройка, Армения стала независимой, Сос включился в революционные события, выступал на тысячеголовых митингах перед зданием Оперы. (Там, по иронии судьбы, где ныне проходило всенародное прощание с ним.)

В то время я бывал у него на квартире, где собирались длинные очереди. Это были беженцы из Баку и Сумгаита. Стояли с детьми армяне, бежавшие кто в чем был, с голодными детьми. Сос принимал всех, выписывал чеки на большие суммы в сберкассу. На его личный счет со всего мира шли деньги для помощи беженцам. Другой путь советское государство запретило. Вера Сосу была всенародна, и он оправдал ее: ни одна копейка, ни один драм не прилип к его рукам. Звонили из сберкассы: оплатить по вашему чеку? Сос кричал в трубку: «Оплатите немедленно!» 1988 год, разгар борьбы за Карабах. И это год, когда мы познакомились, когда началась наша многолетняя работа над сериалом «Матенадаран».

Первые три серии были посвящены армянскому манускрипту и его создателям – писцам, переплетчикам, миниатюристам. Как это оказалось важно в тяжелую для народа минуту – рассказать ему о тех духовных сокровищах, которыми он, исключительно он, обладает.

Постепенно рассказ в сериале расширялся, захватывал всю армянскую культуру. Последующие серии рассказали о создании оригинальной армянской письменности, о цепи древних историков, которые прославляли героические дела армянского народа. О шедеврах древней и средневековой литературы, о еще не расшифрованной армянской духовной и светской музыке.

Все это время Сос был с нами, участвовал в съемках, в обсуждении дикторских текстов. Создавалось такое ощущение, что он относится к своему участию в «Матенадаране», как к миссии. Меж тем, панорама сериала расширялась, включала великих деятелей философии, поэзии, медицины. Отдельная серия была посвящена великому армянскому художнику XIII века Торосу Рослину, далеко обогнавшему свое время. Я наблюдал, как растет Сос, как обретает мудрость много познавшего человека.

Отдельный разговор шел о христианстве, о спасительной роли его для армянской нации. О скрипториях, семинариях, средневековых университетах.

Наступило время зарубежных поездок, мы хотели развернуть перед зрителями почти вовсе не известные страницы – посетить крупнейшие собрания армянских манускриптов, хранящихся в мире. Мы побывали в Париже и в Вене. В Сирии я с горем увидел, что многое, чем я восхищался в Дамаске и особенно в Алеппо, варварски разрушено при попустительстве «культурных» народов Европы. Но начали мы с Венеции, где на острове Святого Лазаря хранится третье в мире собрание древних армянских манускриптов. Во второе, в Иерусалиме, нас почему-то не пускали, несмотря на хлопоты Католикоса Вазгена Первого.

Так сложилось, что в Венецию Сос и Овик Ахвердян сначала поехали без меня. Финансирование тогда было аховое, и, естественно, друзья захватили с собой баночку черной икры, чтобы там продать и что-нибудь привезти женам и детям. Шли дни и недели, но икра не продавалась, и было неизвестно, как приступить к этому делу. Вопреки существующему мифу, что все армяне крепко смыслят в коммерции, это далеко не так. Сос и Овик – яркий тому пример. Наконец, накануне отъезда Сос сказал: «Хватит ждать. Завтра продаем…»

Они зашли в рыбный магазинчик, где перед входом из бочек осьминоги высовывали свои побледневшие лапы, и обратились к продавцу. Но у них не было общего языка, продавец не знал армянского, а друзья ни итальянского, ни английского. После минут недоумения продавец вдруг заулыбался, взял баночку и исчез внутри магазина. И долго не возвращался. «Почему так долго, – ворчал Сос, – отдал бы деньги – и мы бы ушли. Надоело ждать…» Наконец появился улыбающийся продавец и протянул Овику открытую банку. Они вышли из магазина и молча стали у берега лагуны «Что будем делать?» «Дай сюда», – сказал Сос. Он взял баночку и далеко забросил ее в воды лагуны: «Надо своим делом заниматься!»

Мы и занимались своим любимым делом – одну за другой приращивали серии «Матенадарана» – Соединенные Штаты, Сирия, Ливан, Иран. Это была киноэнциклопедия мирового армянства, а не одной только Армении... Двадцать серий! Сос Саркисян однажды сказал мне важные слова: «Мою роль в сериале я считаю главной из всех моих ролей». И правда: это был его гимн духовному величию маленького древнего народа. Гимн без утомительных наставлений, без звонкого пустословия. Гимн, отвечающий на вечный вопрос: почему армяне – современники не только Древнего Рима и античной Греции, но и Древней Персии, Ассирии и Вавилона, а может быть, и загадочных шумеров – гордо живут среди нас и недавно подняли над Москвой свой крылатый крест великолепного собора, самого большого армянского храма в мире – больше престольного Эчмиадзинского, больше святого Вардана в Нью-Йорке, больше храма Аменапркич в Исфагане в Иране.

Однажды я прочел у Соса дома перевод на русский язык его удивительной книги. Я рассказал о ней читателям «Ноева Ковчега», это заинтересовало двух моих друзей – Вагана Апрояна и Геворка Петросяна, они дали деньги на издание. И благодаря другу-издателю Самвелу Казаряну книга вскоре была опубликована.

Слава Богу! Может быть, теперь, когда ее автора навсегда нет с нами, наши читатели обратятся в редакцию «Ноева Ковчега» и приобретут книгу Соса «Разорванное время» – оригинальную повесть о судьбе крестьянской семьи и мудрые воспоминания и размышления, полные горьких раздумий о времени и о себе.

Сейчас в Москве уже идут осенние дожди. Но небо над Ереваном полно голубизны и прощального тепла. И вечная душа Соса Саркисяна окликает нас из надмирных высот. Оттуда доносится нескончаемый гимн, прерванный на земле. Совершается Божий суд. И вчерашний наш мудрый друг, близкий человек каменеет, превращается в Историю. И к нам приходит горькое понимание невозвратимой потери.

Ким Бакши