Вектор шага

В конкретное историческое время та или иная форма власти становилась формулой реализма. Однако сказать, что все они совершенны и непререкаемы, вряд ли возможно, ибо если это так, то зачем же две остальные.

В Армении в 1990-х гг. раздавались маргинальные идеи ввиду кризиса политической системы правления, сохранения тенденций абсолютизма власти в поство-

енное время. Правда, какую династию армянских царей возрождать (их за долгую, многотысячелетнюю историю Армении было 7–8) и где сыскать их наследников? Наконец, кто сказал, что Армения вышла из состояния военного времени, если отношения с тем же Азербайджаном по судьбе Нагорного Карабаха продолжают оставаться конфликтными.

Нередко можно услышать утверждение о том, что демократическая система власти не без изъянов, однако мир не придумал пока ничего лучшего, что может заменить демократию как принцип управления. Я не могу не согласиться с данной точкой зрения, хотя и не являюсь абсолютным сторонником демократии в условиях военного времени и высокого внешнего давления. Вместо абсолютизма власти предпочитаю коллегиальность и демократизм, вместо жестокости – жесткость и справедливость, вместо клановости – профессионализм и национальную консолидацию, вместо либерализма – консерватизм и рационализм. Но такова позиция отдельного человека. Естественно, тема власти в нашей Армении сегодня беспокоит всех друзей и оппонентов, что связано со сменой режима и временным статусом правительства Никола Пашиняна. Апрель 2018 г., несомненно, войдет в многотысячелетнюю историю Армении как событие, имеющее общенациональное значение и повышающее востребованность политической ответственности власти и народа.

Достоинством Никола Пашиняна как политического деятеля и лидера антивласт-

ного движения является то, что он смог возглавить сопротивление масс, недовольных прежним режимом Сержа Саргсяна и всей системой власти постсоветского периода с 1991 по 2018 г., то есть Третьей Республики. Данное недовольство не может быть связано лишь с отдельными персонами власти (то есть экс-президентов Армении) и местом их рождения (Сирия или Карабах), а является следствием их правления – правового беспредела, роста коррупции, падения уровня производства, сокращения рабочих мест, стихийной трудовой миграции, острых социальных проблем, недостаточного уровня безопасности и обороноспособности.

Почему же такое стало реальностью в Армении? Только ли за счет объективных причин – карабахский конфликт, транспортная блокада, неблагоприятное географическое положение, отсутствие в достаточном объеме стратегических природных ресурсов, сильного и надежного (по аналогии Турция для Азербайджана, США для Израиля) внешнего союзника и т.д.?

Очевидно, что отмеченные объективные факторы в немалой степени оказывают негативное воздействие на процесс развития армянской государственности. Возможно ли их изменение к лучшему? Все невозможное – возможно, но для этого необходимы масштабные внутренние трансформации для укрепления Армении и превращения ее в фактор серьезной международной политики. Пашинян в данной связи вернул армянам надежду и шанс на возрождение и развитие сильного и справедливого государства.

В чем же суть эпохальных перемен апрельской «бархатной революции» 2018 г. для Армении? Какую модель власти предлагают Н. Пашинян и его команда «революционеров» с партией «Гражданский договор» и новым теперь движением «Мой шаг»?

Какая кардинальная экономическая и социальная программа реформ разработана и представлена народу в плане подписания того самого «гражданского договора» между властью и обществом? Какие революционные шаги премьера Пашиняна последовали в области внешней политики или разрешения карабахского вопроса?

Оппоненты, очевидно, скажут, что Пашинян и его команда развернули тотальную борьбу против коррупции, заявили о необходимости участия Карабаха в переговорном процессе Минской группы ОБСЕ в качестве стороны конфликта, официально подтвердили, что с Россией сохраняются стратегические отношения с признанием определенных противоречий. Что же касается остального – о них Пашинян заявит после внеочередных парламентских выборов при сохранении за ним власти (во всяком случае, подобные тезисы отмечались в некоторых армянских СМИ, что стратегическая программа экономического развития и политики Армении будет представлена новому составу парламента).

Мне, как исследователю и армянину, абсолютно без разницы, кто будет лидером Армении в ближайшие 5–10 лет в смысле фамилии (альтернатив армянской фамилии, полагаю, нет и не может быть). Однако мне по тем же причинам вовсе небезынтересно, какой политический лидер и сила возглавит и поведет Армению, каким окажется вектор шагов армянской власти в краткосрочной и последующих перспективах.

Никол Пашинян прошел суровую школу оппозиционного деятеля, подвергся известным репрессиям, набрал немалый опыт несистемной и парламентской оппозиционной деятельности, стал неплохим учеником митингового политика Левона Тер-Петросяна, наконец, сформировался как журналист и публицист. Сам Пашинян – выходец из простой семьи, который в детский период своей жизни понес тяжелую утрату, связанную с потерей матери. Все эти грани его биографии свидетельствуют, что Никол Владимирович и есть человек из народа, который не может не понимать проблемы общества и не протестовать против несправедливости и жестокости власти. Однако факты биографии остаются биографией, лидер же государства не может и не должен жить прошлым, он обязан сам меняться и вести за собой страну, приобретать новые качества и пополнять страницы биографии новой власти.

Апрельские события несут в себе дух революции в смысле торжества новых идей, важных перемен в сторону прогресса и консолидации Армении и армянского мира. На этом пути нам необходимы содержательные программы революционных трансформаций в экономике и политике, образовании и науке, безопасности и обороне.

Естественно, борьба с коррупцией – важная часть данных трансформаций, ибо от ее успехов во многом зависят степень социальной справедливости и экономической стабильности, возврат капиталов и приток инвестиций. Однако борьба с коррупцией не может стать следствием эйфорических настроений площади, поскольку требует жесткой политической воли, четкой законодательной базы, слаженной работы правоохранительной и судебной системы, а также всеобщей поддержки общества и СМИ.

Нет сомнений, что в данном вопросе мы пока что имеем общественный спрос и политическую харизму премьер-министра, но, увы, нет достаточно профессиональной деятельности правоохранительных органов (и кто головной орган в данной связи?) и судебной системы.

Борьба с коррупцией без системной экономической программы развития, без трансформаций фундаментального вопроса собственности по опыту прошедших 27 лет либерального безобразия, на мой взгляд, вряд ли будет иметь успех.

Борьба с коррупцией и рост экономики требуют определения основного ресурса экономического производства и развития национального рынка. Если все сводить к тотальной торговле, а в сущности, к разбазариванию и так скудных ресурсов, то мы в итоге получим одних торговцев и лавочников, но не имея собственных товаров, станем зависимы от внешних сил, вечного экспорта, роста внешнего долга и в конечном итоге потеряем субъектность в лице независимой Армении.

Борьба с коррупцией – не лозунг и не популистские меры с сенсационными рейдами СНБ или МВД в координации с ССС. Если СНБ имеет собственное следственное подразделение и состав коррупции наносит вред государственной и национальной безопасности, то с чего уголовное дело передается ССС во главе со столь некомпетентным начальником службы (судя по содержанию его нашумевшего телефонного разговора с главой СНБ по делу Кочаряна – Хачатурова)? Естественно, в определенных случаях спецслужба может обеспечивать оперативное сопровождение уголовных дел, расследуемых независимым следственным органом, но не по составу компетенции органа безопасности, не по факту следствия в отношении бывшего главы государства.

Если же подобная практика станет тенденцией в современной Армении, то неизвестно, к каким итогам придет политика борьбы с коррупцией Никола Пашиняна и чем все это завершится после «долгожданных» внеочередных парламентских выборов. Правда, нельзя и не признать, что Пашинян и подчиненные ему руководители правоохранительных органов за столь непродолжительный период смогли показать, что в Армении нет неприкасаемых, известные в обществе одиозные персонажи из мира так называемого крупного криминального бизнеса вмиг могут стать фигурантами следствия, а возможно, и потеряют «нажитое» имущество и положение. Такого внимания власти к вопиющим проблемам беспредела ранее не наблюдалось. При всем этом половинчатые результаты не могут стать результатом успешной борьбы с коррупцией.

Борьба с коррупцией и «теневой экономикой» имеет важную цель не только утверждения справедливости, но и предоставления нового дыхания для развития самой экономики. Стало быть, важнейшей задачей является возврат в экономику Армении капитала, внутреннее инвестирование приоритетных отраслей национального производства. Словом, не увеличение численности зэков, а оборот капитала и новые правила экономической игры должны стать приоритетом власти, вектором ее очередных шагов.

Относительно обнародованной Николом Пашиняном идеи возвращения Карабаха за стол переговоров с Азербайджаном следует отметить, что данный тезис весьма справедлив (ибо без Карабаха карабахский вопрос не может решиться). Однако и здесь мы не видим революционных трансформаций. Политическое урегулирование карабахской проблемы может состояться двумя путями: мирным или военным (tercium non datur – «третьего не дано»). Естественно, здравый смысл предполагает мирный вариант путем переговоров и разумных взаимных компромиссов. Тот же смысл отвергает уступки (предательство) национальных интересов и не исключает военный путь карабахского противостояния, если Азербайджан исключает для себя любую форму независимости Карабаха и продолжает антиармянскую политику. Какие здесь могут быть революционные шаги по приближению окончательного мира с подачи новых армянских властей?

На мой взгляд, было бы целесообразно стимулировать широкую общественную дискуссию в Армении и Арцахе по предмету допустимых и возможных компромиссов с вовлечением в данный процесс азербайджанской стороны. Нужен диалог внутри и между конфликтующими сторонами. Власть же должна в данном вопросе серьезным образом позаботиться об укреплении армии и ее военно-технической модернизации, чтобы у противника отпало всякое желание на реванш.

Заявления Никола Пашиняна о положительной динамике армяно-российских отношений, преодолении постреволюционного кризиса при сохранении определенных противоречий между сторонами по отдельным вопросам, на мой взгляд, вполне вписываются в обычную логику межгосударственных связей союзников. Главное добавление армянского лидера – то, что между Арменией и Россией нет нерешаемых вопросов и проблем. Общность интересов независимых государств не означает их полной тождественности.

Читателей может заинтересовать: в чем же предмет разницы подходов и отличных позиций между Арменией и Россией, Пашиняном и Путиным? Всех деталей мы не раскроем, поскольку не являемся лидером того или другого государства. Можно из заявлений армянского премьер-министра сделать вывод, что данные разночтения имеют место в отношении не одного, а нескольких вопросов. Но какие они у Армении и у России?

Для Армении, очевидно, главным недопониманием, независимо от фамилии и политического курса лидера, является необоснованный с армянской точки зрения вопрос активной продажи российского вооружения и боевой техники (включая наступательных видов) Азербайджану, то есть противнику союзника – одного из членов ОДКБ и ЕАЭС. В чем же тогда суть стратегического союза между Москвой и Ереваном в части обороны и безопасности?

Армению не может радовать неубедительная волна целенаправленной российской информационно-пропагандистской работы в пользу Азербайджана в части главного союзника в регионе Южного Кавказа. Не Армения с Карабахом, а новый союзник Москвы – Азербайджан соучаствовал в чеченском кризисе против России; не Армения, а Азербайджан повел в обход российской территории новые энергетические коммуникации по вывозу нефти и газа каспийского бассейна в Турцию и Европу; не Армения, а Азербайджан отказался от размещения российской военной базы и пограничников на своей территории; не Армения, а Азербайджан поддерживает британо-американскую «нефтегазовую стратегию» против России.

Армению не может устраивать недостаточно эффективный контроль российских компаний, представленных в ключевых отраслях армянской экономики.

Что же касается самого премьер-министра Пашиняна, то его вовсе не радует лояльное отношение российского руководства к экс-президенту РА Роберту Кочаряну. Не случайно в этой связи отмечается уважение суверенитета и невмешательство во внутренние дела друг друга (трудно представить, чтобы Армения позволила себе вмешательство во внутренние дела России).

Мы не исключаем, что могут сохраняться определенные расхождения и по теме объемов и содержания российского кредитования армянской экономики и оборонной сферы.

Однако и у российской стороны сохраняется немало вопросов к армянским партнерам по теме: сотрудничества с НАТО; вероятности изменений внешнеполитического курса с усилением американского и европейского вектора; армяно-иранского регионального взаимодействия в сфере энергетики, транспорта и обороны; армяно-израильских и армяно-турецких противоречий. Наконец, Россия не может оставаться безучастной к судьбе лидеров прежней армянской власти, с кем выстраивались доверительные и союзнические отношения.

Тем не менее, все перечисленные и иные вопросы в повестке армяно-российских отношений вполне решаемы, если Москва и Ереван сохраняют заинтересованность в развитии стратегического союза.

Модель власти в Армении должна оставаться демократической. Сегодня в республике утвердилась парламентская система при верховенстве премьерской исполнительной власти. Понятно, что нынешняя конфигурация власти (премьер – парламент) остается противоречивой и нестабильной в силу политических расхождений, временного состояния правительства во главе с Н. Пашиняном и желания премьер-министра РА провести внеочередные парламентские выборы для изменения состава и расклада основных политических сил в Национальном собрании в свою пользу.

Н.В. Пашинян сталкивается с объективными трудностями во внутренней и внешней политике. Его правительство пока что так и не представило ни парламенту, ни обществу содержательной программы развития экономических и политических реформ. Рейтинг лидера «бархатной революции» в основном поддерживается за счет негативного восприятия прежней администрации Сержа Саргсяна и популистских мероприятий по борьбе с коррупцией.

На данном этапе Н. Пашиняну и его команде все же удалось провести активную наступательную предвыборную агитацию по выборам в Совет старейшин

г. Еревана. В итоге выборы мэра Еревана позволили Пашиняну получить убедительную победу и его кандидат Айк Марутян (артист-юморист) набрал более 82% голосов избирателей. При этом авторитетный кандидат от партии «Процветающая Армения» Наира Зограбян с многолетним опытом парламентской деятельности набрала 6,99–7% голосов. На третьем месте оказался кандидат от блока «Луйс» («Свет»), член партии «Республика» и нынешний «революционный» министр юстиции Артак Зейналян, набравший 5,04% голосов. Данные выборы рассматриваются Пашиняном и его командой как некая генеральная репетиция перед парламентскими выборами, позволившая оценить настрой общества в современный период.

Мне думается, что вброшенная в информационное и политическое пространство с подачи Никола Пашиняна идея о том, что острая необходимость ускорения сроков внеочередных парламентских выборов в Армении в середине декабря 2018 г. якобы мотивируется жестким условием потенциальных внешних инвесторов, массово стоящих в очереди перед резиденцией премьер-министра на Баграмяна, 26, является обычным политическим блефом (иначе пусть тот же Пашинян с Авиняном огласят полный список таких кандидатов из мира бизнеса). Наконец, бизнес интересует в первую очередь исполнительная власть, а не неповоротливый парламент. Главная же цель ускорения в сжатые сроки внеочередных парламентских выборов сводится к тому, что Пашинян пытается выиграть время и установить тотальный контроль над парламентом по образу ереванской мэрии и с использованием сложившихся на данный момент позитивных общественных настроений – к рейтингу премьер-министра.

Очевидно, что действующий парламент не желает идти на самороспуск после отставки премьер-министра. До событий 2 октября 2018 г. сохранялась возможность после отставки Никола Пашиняна (добровольной или принудительной) осуществить избрание нового премьер-министра из числа его политических оппонентов.

В этих условиях была высока вероятность выдвижения кандидатуры второго президента РА Роберта Кочаряна на пост премьер-министра Армении либо через парламентские фракции, либо 1/3 голосов членов Национального собрания. Р. Кочарян способен стать консолидирующей силой и сплотить вокруг себя определенные политические силы (включая РПА, АРФД, часть членов ППА и др.).

РПА не соглашалась с премьер-министром РА Николом Пашиняном по вопросу самороспуска парламента и проведения внеочередных выборов, что может иметь весьма негативные последствия для политической судьбы республиканцев. Отрицательный рейтинг и влияние третьего президента РА Сержа Саргсяна вынудили бы республиканцев пойти на союз с Робертом Кочаряном и действовать в собственных интересах. Об этом свидетельствуют отдельные заявления членов республиканской фракции парламента (например, Эдуарда Шармазанова и Галуста Саакяна) в плане вероятности сотрудничества РПА со вторым президентом Армении Р. Кочаряном «в случае представления последним соответствующей программы в государственных интересах».

Однако объективное изучение общественного мнения в Армении в сочетании с особенностями местной ментальности позволяет предположить, что Роберт Кочарян и другие известные армянские политические деятели уступают Николу Пашиняну по популярности и доверию в среде подавляющего числа избирателей.

В этой связи с целью сохранения собственной власти Пашинян решил провести в максимально сжатые сроки (до середины декабря с.г.) внеочередные парламентские выборы в надежде на получение подавляющего числа голосов избирателей по опыту выборов мэра столицы и с расчетом на поддержку его кандидатуры внешних партнеров – стран Запада.

Объективный анализ не позволял сделать вывод, что до конца 2018 г. Пашиняну удалось бы провести выборы с учетом сокращения временного фактора и возможностей организации предвыборной кампании с предоставлением равных стартовых условий всем политическим силам, желающим участвовать в выборах. Тем не менее, именно на эти неблагоприятные факторы рассчитывает премьер-министр и заявил о дате внеочередных выборов в парламент страны 9–10 декабря с.г.

Иными словами, выборы в Армении состоятся после 17-го саммита стран и правительств – членов Международной организации Франкофонии, что, на мой взгляд, весьма не случайно. Сам факт проведения данного крупного международного форума в Ереване, в котором приняли участие руководители 38 стран (включая президента Франции Эммануэля Макрона и премьер-министра Канады Джастина Трюдо), позволяет Армении раскрыться с новым содержанием перед миром. В Ереван прибыли свыше сотни делегаций, представители порядка 50 стран – членов Франкофонии. Армения впервые в своей новейшей истории провела подобное крупное международное мероприятие.

За три дня до начала двухдневного саммита в Ереване состоялся форум министров иностранных дел, которому предшествовало заседание постоянного совета. В рамках саммита прошел экономический бизнес-форум с широкой вовлеченностью компаний и предприятий стран Франкофонии, принята заключительная Ереванская декларация и резолюция по карабахскому урегулированию на основе мира и международного права. Бизнес-форум рассмотрел возможность создания сети бизнесменов стран Франкофонии, активизации и укрепления институциональных связей бизнеса, что позволяет Армении расширять сотрудничество, осуществлять различные экономические программы с этими странами.

Объявление даты внеочередных парламентских выборов Николом Пашиняном спровоцировало новую волну внутриполитического кризиса в Армении уже 2 октября 2018 г. Возникает вопрос: почему? Пашинян прекрасно понимает логику своих оппонентов в смысле затягивания времени самороспуска парламента, поскольку то, что выгодно ему – одновременно невыгодно оппозиции, и наоборот.

Данный вопрос получил серьезную процедурную коллизию с учетом избирательного механизма в Армении и необходимости решения самороспуска парламента. Представители РПА (включая спикера Национального собрания Ара Баблояна, руководителя фракции Ваграма Багдасаряна, вице-спикера парламента Эдуарда Шармазанова, главы Комиссии по внешним связям Армена Ашотяна) неоднократно публично отрицали целесообразность самороспуска парламента в настоящее время.

При этом парламент Армении в нынешнем составе в течение года, то есть до 8 мая 2019 г., не может выразить вотум недоверия премьер-министру и требовать отставки Пашиняна с учетом конституционных норм (если, конечно, последний сам добровольно не уйдет с поста). Пашинян же желает самороспуска парламента и проведения внеочередных выборов до конца 2018 г. Как это он собирался сделать, если большинство нынешнего парламента во главе с республиканцами отказывалось от самороспуска, в случае же отставки Пашиняна могло пойти на избрание нового премьер-министра (будь то Роберт Кочарян или иная компромиссная фигура)? В таком случае лидеру революции пришлось бы рассчитывать на помощь и эффект давления манифестантов (митингующих сторонников движения «Мой шаг»).

Давление манифестантов весной 2018 г. вынудило Сержа Саргсяна подать в отставку, а парламент нынешнего состава – согласиться на избрание Никола Пашиняна премьер-министром. Время правления Пашиняна пока что кардинально не изменило социально-экономическую ситуацию в Армении и не улучшило жизнь рядовых граждан (есть большие обещания, но нет механизмов их достижения). Что может случиться через год правления в плане ожиданий общества? Нескрываемая же угроза повтора технологии массового давления плебса на конституционный орган для удовлетворения политических амбиций власти Пашиняна объективно вынудила парламент пойти на принятие новых процедурных решений, связанных с недопустимостью подобного давления манифестантов (что и случилось решением 67 депутатов Национального собрания РА в ночь на 2 октября 2018 г.).

Пашинян на это ответил освобождением из всей системы исполнительной власти страны (министерств и администраций субъектов) представителей ППА и АРФД. Иными словами, премьер-министр установил свою монополию в исполнительной системе с целью использования данного ресурса в последующей схватке за власть в парламенте. Время же начала данного политического кризиса 2 октября оказалось вовсе не случайным, а целенаправленным в преддверии форума Франкофонии – как допустить жесткое столкновение перед этим, что ожидало бы Армению в международном аспекте и перед Западом в частности?

Пашинян одновременно с использованием тактики давления манифестантов на позицию депутатов приступил к активным переговорам с частью депутатского корпуса для изменения их позиции. В результате лидер ППА Гагик Царукян подписал меморандум с Николом Пашиняном о согласии на проведение парламентских выборов в декабре 2018 г. и невыдвижение альтернативной кандидатуры на пост премьер-министра. Из фракции РПА о своем согласии с позицией Пашиняна заявили депутаты Геворг Костанян (бывший генеральный прокурор РА, а ныне председатель Комиссии по государственно-правовым вопросам), Арман Саакян, Алик Саргсян, Мартун Григорян и др. Таким образом, традиционно изменчивый курс Гагика Царукяна и предательство части депутатов РПА по политическим соображениям лишили возможности республиканцев выдвигать своего кандидата на пост премьер-министра, поскольку они уже не составляют большинства в парламенте (то есть не имеют подконтрольных 53 мандатов).

К чему может привести данный вектор шага армянской власти? И зачем тогда Н. Пашиняну внеочередные и остальные парламентские выборы? Проще объявить на площади Еревана о роспуске самого парламента и прекращении деятельности данного конституционного органа, саму же площадь объявить высшим органом власти (так называемая «прямая демократия Пашиняна»). В таком случае мы потеряем Армению, ибо она, как минимум, состоит не только из площадей Еревана, но и ряда других населенных пунктов республики. В итоге лидер революции, потеряв Армению, получит государство «Ереванополис». Но в этом ли цель армянского народа и той же «бархатной революции»?

И в этой ситуации сами армяне должны определить свою судьбу. Власть не должна эксплуатировать общественные настроения протеста, ибо за возможную трагедию очередной крови им придется нести ответственность («дело 1 марта» может оказаться весьма «малозначимым» эпизодом по отношению к новой национальной трагедии). Общество же должно понять, чего добиваются представители власти, кто из них способен сохранить страну и повести за собой народ. В противном случае мы вновь получим борца за собственную власть, для которого высшим интересом является власть, а не Армения. Зачем Пашиняну (равно как и любому другому лидеру) парламент с 70–80% своих сторонников, ведь это уже не демократия, а диктат одной части общества над остальными.

Пашинян с июня 2018 г. имел прекрасную возможность показать и парламенту, и обществу, и всему остальному миру, какую команду он формирует, каков их профессионализм и политический уровень. Время показало, что состав правительства младоармян оказался весьма далеким от профессионализма. Однопартийцы Пашиняна в нынешнем парламенте также не особо блещут высокими политическими качествами. Возникает вопрос: так кого же г-н Пашинян приведет после 10 декабря с.г. в парламент Армении? Если в правительстве 21 человек, то парламентское большинство потребует 53–70 человек, но кто они в плане политического профессионализма? Если данные кандидаты Н. Пашиняна будут повторением образа нового мэра Еревана, то каков будет результат подобного парламентаризма?

Следовательно, Армению в ближайшем будущем ожидает новая волна острого внутриполитического кризиса. Внеочередные парламентские выборы в Армении состоятся в декабре 2018?г. Весь вопрос – с соблюдением широкой политической консолидации либо в ситуации контраста позиций. Но при всех ситуациях в Армении не должна проливаться армянская кровь за власть (включая, в первую очередь, самого Никола Пашиняна). Этот вектор шага армянской революции следует исключить, как и разделение на так называемых «карабахцев» и «айастанцев», «белых» и «черных». Сегодня мы все и карабахцы, и айастанцы, ибо без Айастана нет армянского Карабаха, а без армянского Карабаха – Армения под угрозой развала.

Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор