Юрий Староверов: Не опуская руки, шаг за шагом приближаем нашу победу

– Здравствуйте, Юрий. Движение «Интербригады» было создано еще в 2014 году. Расскажите, пожалуйста, чем занималось движение до Минских соглашений и так называемого перемирия?

– В 2014 году было основано движение «Интербригады», я был одним из организаторов в тыловой части. У нас там был организатор – Сергей Фомченков, член исполкома партии. Я занимался организацией сборов, закупок, отправок – могу тоже называть себя организатором. Сергей занимался боевой работой – впоследствии он стал офицером армии ополчения ДНР на тот момент, и затем мы расстались. Он пошел своей дорогой, из партии его исключили. Я остался. Занимались многим – собирали пожертвования прямо на улицах, в палатках, пока это не стали запрещать уже ближе к Минским соглашениям – «зачищать», так сказать, патриотическую поляну. Закупали много разного снаряжения, которое тогда требовалось. Все это было ново. У нас постоянно в Москве был центральный штаб, и в регионах также ребята занимались – в общем, с миру по нитке собирали гуманитарку, пытались как-то наладить снабжение наших ребят и подразделений, в которых они на тот момент воевали.

– Расскажите, пожалуйста, о том, как изменилась Ваша деятельность после начала СВО.

– СВО – это, конечно, совсем другой масштаб войны, другой уровень войны, другие проблемы – гораздо более масштабные. В общем, деятельность серьезно изменилась, стала более четкой, более структурированной. И под это все мы перестраивали организацию, учились работать в новых условиях. В принципе, как мне кажется, у нас получается.

– У Вас, как я понимаю, три направления: помощь военным, помощь гражданским и еще восстановление школы. Расскажите об этих направлениях поподробнее.

– На самом деле направления работы у нас два – это кадры и снабжение. Кадры – это наши добровольцы. Мы добровольческое движение, наше основное направление – добровольцы, которые продолжают ехать. Мы их устраиваем по профилю и в то же время помогаем подразделениям, с которыми работаем, найти нужных специалистов. Вот сейчас, например, идет набор специалистов по РЭБ, РЭР, БПЛА, связистов. А вот как раз помощь мирным жителям, восстановление школ – это скорее побочные проекты, потому что люди хотят помогать, а мирные жители тоже в помощи нуждаются. И мы не можем просто спокойно проходить мимо некоторых ситуаций. В общем так получается, что мы беремся и дополнительно тянем какие-то направления. Восстановление одной из школ – это как раз такой проект, на который мы тратим довольно много сил, но который мы обязательно доведем до конца.

– По Вашему опыту, на что люди охотнее переводят средства, в чем охотнее участвуют?

– Во-первых, люди должны понимать, на что их дают. Потому что часто волонтеры и подразделения не могут даже сформулировать, на что они собирают деньги, что им конкретно нужно. Когда работа строится прозрачно, четко, понятно, цели досягаемые, осуществимые – то люди скидывают деньги. И на мирные проекты, и на военные. Это зависит от соответствующей аудитории – каналы, группы… Каких людей собирают администраторы канала, на то они и жертвуют. И задача организаторов волонтерского движения – именно обеспечить эту прозрачность, понятность, четкость в работе, отчетность – всё строится на этом. Это работа на доверии. Если люди тебе доверяют – они жертвуют деньги. Если к тебе есть вопросы – то они не жертвуют. Все очень просто.

– В далеких 2014–2015 годах Вы переправляли добровольцев через границу, в Донбасс, для участия в защите мирного населения. Как Вам это удавалось?

– С нашей стороны, после того как попытки ВСУ и нацбатов отрезать ДНР и ЛНР от границ Российской Федерации провалились, проблем с переходом границы не было. Был просто некий паспортный и таможенный контроль. Погранцы спрашивали: «Куда едете?» – и добровольцы говорили: «А, на рыбалку едем!», «На охоту собрались» – и все понимающе улыбались и пропускали. И обратно так же.

– Куда в основном шли добровольцы, которые ехали через Ваше движение, в какие подразделения? Расскажите немного о боевом пути этих подразделений.

– Я был занят больше именно в тыловой части. О боевом пути много могли бы рассказать люди, которые действительно здесь находились, в ЛНР и ДНР. Это уже в ходе СВО все поменялось. Я здесь нахожусь, в Донецке, постоянно и больше занимаюсь непосредственно кадровой работой. А за тот период могу сказать, что наши ребята были и в ДНР, и в ЛНР. В ЛНР начинали с батальона «Заря», потом была рота «Мангуста», 2-я бригада ополчения ЛНР, а параллельно наши добровольцы воевали в составе батальона «Призрак» Мозгового и еще в некоторых подразделениях.

В ДНР, в «Пятнашке», были наши ребята, и вообще – добровольческое все движение началось еще с Крыма, с подготовки референдума. Перед «Интербригадами» у нас все началось с «Клуба путешественников на Юг и на Восток». Смысл был в том, что мы помогали подготавливать референдум в Крыму и обеспечивать его безопасность. И туда как раз многие активисты поехали – и наши, и сочувствующие – первая, так сказать, вспышка. После того как референдум был проведен, некоторые из этих же людей оказались со Стрелковым в Славянске, к ним потом тоже присоединялись еще люди. И некоторые всю эту эпопею славянскую прошли вместе с Игорем Ивановичем. По-разному складывалось. А параллельно уже в Луганске участвовали в формировании вооруженного ополчения. Двигались с разных сторон, можно сказать, в разные подразделения попадали.

Когда изначально был большой поток желающих – сложно было его контролировать, с людьми ведь нужно работать. С начала «русской весны» был такой романтический порыв. То есть срывались сотни людей – без обеспечения, без снаряжения, без денег, без всего. Многие просто потерялись в итоге, потому что кто-то пошел, оставил телефон, со связи пропал – и всё. В этом плане так работать уже нельзя. Уже где-то через полгода это поняли и стали подходить более избирательно. Фильтровать людей. Уже был запрос, что нам не нужны все подряд, нам нужны специалисты – и тогда мы начали отбирать людей, адресно с ними работать. В артиллерии 2-й бригады в ЛНР – мы туда много отправляли людей, специалистов, например. Подразделения возникали, что-то не ладилось, они распадались, переформировывались. Достаточно хаотичный процесс был и с организацией народной милиции – она и возникла только в 2016 году.

– А сейчас Вы помогаете добровольцам с устройством в подразделения? Какие это подразделения? Какие требования к добровольцам?

– В плане требований к добровольцам – сейчас они существенно ужесточились. В первую очередь это связано с тем, что это – армия. Действующая, организованная армия со своими правилами отбора. Поэтому минимальные требования – это те, что в МО РФ (если это подразделение МО РФ). В ЧВК, добровольческих формированиях, которые продолжают сейчас там работать, требования немного попроще, но примерно те же самые – там есть ограничения по здоровью, по возрасту. А вообще – надо смотреть на человека, что он из себя представляет, на его мотивацию. Нам неинтересно и вредно работать с людьми, которые едут, чтобы свое финансовое положение устроить, чтобы решить какие-то свои личные проблемы. Мы работаем с добровольцами, с людьми, которые едут воевать за Россию, которые готовы к тому, что они получат ранение, увечья и так далее. А с нашей стороны необходимо сделать все, чтобы помочь им попасть в нормальное подразделение, где их будут ценить в соответствии с тем, что они из себя представляют. К сожалению, часто так случается, что человек обладает какими-то способностями, навыками – например БПЛА владеет или имеет хороший опыт по разведке или по связи, – а его используют просто как пехоту. И очень печально, когда такие люди получают ранения, погибают, потому что они могли бы гораздо большую пользу принести на другом месте.

Мы хотим, чтобы армия менялась в лучшую сторону. Для этого подразделения должны качественнее воевать, качественно меняться, их управление должно меняться. Это в первую очередь связь, координация БПЛА, разведка (и радиоразведка, и обычная). Это все – «умные» войска, в первую очередь мы делаем упор на это. Артиллерия тоже является «умными» войсками. Мы очень дружим с артиллеристами, со связистами, с дронщиками – их довольно большая часть. Ну и по другим специальностям мы тоже работаем.

А сами подразделения – разные. Мы работаем и с ЧВК, и с МО РФ. А помогаем многим.

– Расскажите, пожалуйста, про Ваше сотрудничество с подразделением «Сурикаты».

– «Сурикаты» – с ними мы, собственно, не сотрудничали, а создавали их вместе с Владимиром Грубником, с Игорем Мангушевым – капитаном с позывным «Берег», потому что первые два ученика Берега – это, собственно, два наших человека: Сергей Демидов – он, к несчастью, погиб, посмертно награжден орденом Мужества – и Михаил Боровских – после «Сурикатов» он до недавнего времени работал в ОБТФ «Каскад», где тоже занимался темой РЭБ, сейчас находится в Москве. Собственно, помогали им всем – и людьми, и снаряжением, держали с ними плотный контакт. Другие волонтеры, которые участвовали в организации, в частности «Авто Вальгалла» – один из проектов Владимира Грубника. Они передавали автомобили на добровольных началах. В общем, со всех сторон поддерживали. Тот же Мурз (военный обозреватель и блогер Андрей Морозов. – Ред.), ныне покойный, сильно руку приложил там в плане техники, поддержки.

– С какими организациями Вы поддерживаете тесную связь?

– Мы работаем с любыми организациями, которые помогают фронту. На фронте, здесь, мы – добровольческое движение, мы воюем. Все какие-то политические вопросы – либо после войны, либо в тыл. Например, если на нас выходит человек из «Единой России», предлагает помощь, любую – логистическую, снаряжением, еще чем-то, – то мы с радостью ее принимаем. У нас были и совместные проекты с ветеранскими организациями спецслужб, например, нам помогали грузы доставлять из Питера ветераны фсиновского отряда «Рысь», мы имеем благодарности и от Новосибирского управления МВД – это что касается официальных. С администрациями иногда есть контакты, с Русской Православной Церковью, если говорить о каких-то таких официальных структурах. Если есть вариант какой-то помощи и это наше общее дело, то – работаем. Тут вопрос репутации организации, ее возможности. Чтобы эта помощь пошла именно туда, куда она предназначена.

Что касается волонтерских объединений, в основном мы работаем с теми, кто производит что-то своими руками. Это региональные сообщества – как правило, их довольно много. Кто-то шьет пятиточечники, балаклавы, плащи, кто-то изготавливает различные теплые маскировочные одеяла, льет окопные свечи, режет «кошки», печатает на 3D-принтерах – номенклатуры разной очень много. С такими волонтерскими сообществами мы и работаем, потому что продукцию мы аккумулируем от разных направлений, с разных городов, и уже из Донецка мы можем оказывать помощь комплексно, по заявкам.

– Вы поддержали в свое время «Крымскую весну»?

– Вообще мы изначально придерживались идеи восстановления России, потому что после распада СССР потеряли значительную часть, миллионы русскоязычного населения и территории, которые фактически остались в чужих государствах. Задачей номер один во внешней политике мы видели и всячески продвигали восстановление России. Поэтому вопросов вообще не было – конечно, мы поддерживали это народное движение. Это то, к чему мы стремились, то, что мы приближали – и вот оно начало при нашей жизни, буквально на наших глазах реализовываться. Поэтому мы горячо поддержали это, одними из первых. Мы были везде – в Славянске, в Краматорске, в Луганске, в Донецке.

– По Вашему опыту расскажите, какое настроение у мирных жителей освобожденных территорий, с какими проблемами они сейчас сталкиваются?

– Проблем там, конечно, очень много. Помимо того, что на освобожденных территориях действительно часто бывает довольно много проукраинских элементов, часть которых впоследствии вербуется, часть – уже агентура, они ведут свою деятельность. Вот в Херсонской и Запорожской областях постоянно происходят теракты. И даже здесь, на территории ЛНР и ДНР, хватает людей, которые сдают координаты военных объектов, потом по ним «прилетает». И они не какие-то засланцы, шпионы – это местные жители.

Второй момент – конечно, гуманитарные проблемы огромные. Все социальное обеспечение, начиная от продуктов и до медпомощи, образования и вообще всего. Мы восстанавливаем школу, которая находится в Первомайском районе – так вот, в поселке два года уже нет света. Поэтому очень многое зависит именно от волонтеров. Куда-то официальные власти не приходят – видят же они не всё. Приносят чиновникам красивые циферки, а за циферками не видны территории, их проблемы и люди. Они говорят: «О, мы оказали много помощи! Отлично!» А как, кому оказали, на каких территориях, кому отказали – это часто остается неизвестно. Сделали дороги – хорошо. Но пока что не везде, а только в крупных центрах, которые сейчас соединили дороги более-менее нормальные, а в районах – пока нет. Очень и очень много работы еще предстоит здесь сделать. И это еще не говоря о том, что предстоит борьба за сердца, за настроения людей, за будущее вообще этих территорий как части России.

– Полтора года назад погибла молодая журналистка, активистка Вашего движения Земфира Сулейманова. Знаю, что это была трагическая случайность, но ведь охота на журналистов уже стала нормой в наше время, несмотря на все международные законы. Как Вы считаете, почему именно журналисты сейчас под особым прицелом?

– Журналисты под особым прицелом, потому что эта война во многом информационная. Тот, кто может подать информацию грамотно – тот и важен. Победы информационные сказываются и на других участках. Вплоть до того, что можно выиграть на поле боя, но если ты постоянно проигрываешь в информационном поле, войну тебе не выиграть. Так что да, журналисты – это важно. Здесь важно как раз то, что вместо закручивания гаек надо бы их раскрутить. Позволить лучше, больше и четче освещать проведение СВО.

– Вам часто удается вырваться в отпуск? Чем занимаетесь на большой земле?

– Да, периодически я выезжаю, но отпуском это назвать сложно, потому что за время отсутствия везде накапливаются другие дела, и их тоже надо решать, а параллельно – заниматься и вопросами нашего движения в ЛНР и ДНР. Вот как раз сейчас я приехал в Нижний, домой, думаю, пару недель пробуду. За меня там находится Андрей, который замещает меня по ряду вопросов, но все равно мы с утра до вечера на связи, вопросов много приходится решать.

– Как Вы считаете, должны ли таблички, памятники и улицы с именами наших погибших героев – не только времен СВО, но и Афгана, Чечни, Вьетнама, Анголы, Кореи, Сирии и других локальных воин и конфликтов – появиться в каждом городе нашей большой страны, где жили, учились и работали наши герои и защитники?

– К увековечиванию памяти в целом бойцов и командиров я отношусь крайне положительно. Страна должна знать своих героев, потому что их огромное количество. Каждое поколение у нас происходит война, где совершаются героические поступки. Люди должны об этом знать.

– Многие добровольцы 2014–2015 годов столкнулись с проблемой получения статуса УБД. По Вашему мнению, много ли таких людей? С чем связаны проблемы с получением статуса и возможно ли их решить? Что для этого необходимо?

– Что касается получения статуса УБД добровольцами 2014–2015 годов, то огромное количество тех, кто ничего не получил и уже махнул на это рукой. Потому что «ну нет и нет». У кого-то давно менялись части, концов не найти. Документы уже все пропали, которые были. Уже все реорганизовано по несколько раз. Бюрократический ад, который преодолеть практически невозможно. Нужно принять какой-то упрощенный порядок получения УБД, но пока этого нет. А ждут этого очень многие добровольцы именно первой волны.

– Как Вы относитесь к тому, что Украину могут разделить между несколькими странами? Насколько это вообще возможно?

– Что касается раздела Украины, то первым эту идею в новой истории как раз высказал Эдуард Лимонов, как раз после Минских соглашений. Партия этот тезис активно продвигала – проводила мероприятия, пыталась найти союзников, даже в Польше проходило совместное мероприятие с местными силами. И чем дальше, тем реалистичнее выглядит этот сценарий. Вопрос уже в том, согласимся ли мы на него. Потому что судьбу Украины после всех понесенных жертв должна решать Россия и только Россия. Какие границы будут – непонятно, где мы остановимся, какова дальнейшая судьба этих территорий – не знаю. Зависит от того, насколько руководство России и армейское руководство сможет армию реформировать, насколько мы сможем продвинуться, где мы остановимся. Например, если мы дойдем до польской границы – то с чего бы нам отдавать что-то полякам?

– Фактически Армения сдала Нагорный Карабах Азербайджану, а премьер-министр Армении Пашинян заявил, что несколько месяцев назад Россия «открыто призвала армянское население свергнуть власть». Также прозвучали и заявления о том, что Армения приостановила свое участие в ОДКБ. Как Вы можете прокомментировать нынешнюю ситуацию в Армении?

– Происходящее в Армении – это следствие того, что было упущено время для иных решений. Наша внешняя политика долгие годы и даже десятилетия находилась на самотеке. И Армения, и Казахстан, и Украина, и Прибалтика – это следствие того, что мы не защищали как нужно свои национальные интересы. Поэтому сейчас мы и пожинаем плоды – к сожалению, Россию практически выбрасывают из Закавказья: сначала Грузия, потом Армения. Да и мы особо ничего сделать с этим сейчас не можем, потому что иначе это война на два фронта, а нам бы сейчас с Украиной решить. Плохая ситуация. Если Россия будет побеждать, если Россия будет вести себя иначе на международной арене и переродится в другую державу, нежели она формировалась с нулевых – с другими установками, с другими интересами, с другой политикой, то мы вернем Закавказье, вернемся в Азию, все изменится.

– На днях Маргарита Симоньян опубликовала аудиозапись переговоров немецких офицеров, готовящихся к подрыву Крымского моста. Как Вы считаете, каким должен быть ответ России на подобные действия?

– В связи с разговорами генералов о том, что Германия фактически вступает в войну путем предоставления своих ракет, возможно, вступит – ответ, считаю, должен быть таким: заводы, которые производят эти ракеты, инфраструктура, которой они поставляются, связанные с этим лица – в случае поставок они становятся законной военной целью, потому что это – вступление в войну. Не объявлять войну Германии, а объявить, что вот конкретно это является законной целью. И если мы продолжим реагировать, как мы реагируем сейчас, поддержка Украины никогда не остановится. Сейчас по артиллерийским снарядам у них наблюдается некоторый спад, потому что запасы в Европе заканчиваются, но помощь-то не прекращается. Сейчас она спала, но потом начнется опять. И пока эта поддержка идет – она затрудняет нашу победу. Это жизни наших бойцов, наших солдат. Это мужья, дети, сыновья наши. Это часть народа. Необходимо их беречь, делать все, чтобы остановить эти поставки. И здесь оправданно многое.

– Много ли Вы знаете воюющих женщин?

– Воюющих женщин я знаю. Не сказать, чтобы много, потому что в целом есть большая проблема с устройством женщин в настоящую армию, в подразделения. Не везде принимают женщин. Тем не менее – да, женщины воюют. Много знаю медиков-женщин. Есть разведчицы, есть дронщицы. Можно вспомнить Корсу (легендарная женщина-воин Ольга Качура. – Ред.) – была командиром реактивного артиллерийского дивизиона. Они со своей ролью справляются не хуже, чем мужчины, а то и лучше. Поэтому женщине на войне – место. Но надо бы как-то организационно решить этот вопрос, потому что я знаю много женщин-добровольцев – они хотят воевать, но не получается. И как бы так сделать, чтобы получалось? Не знаю. Это вопрос, наверное, к командованию.

– Что бы Вы пожелали женщинам – тем, кто несет службу, и тем, кто в тылу ждет домой своих отцов, братьев, мужей, сыновей, друзей?

– Пожелал бы, наверное, дождаться своих близких: мужей, детей, отцов. И помнить о том, что во многом именно поддержка женщин, которые в тылу, для людей, которые воюют, очень важна. Кстати, очень большая часть тылового снабжения, например, происходит благодаря женщинам. Вот эти все огромные потоки гуманитарной помощи генерируют в основном женщины, которые в тылу. И это – их огромный вклад, который помогает спасти жизни их близких и родных, приблизить победу и сделать армию другой. Это очень важный вклад.

– Ваши планы на будущее и пожелания всем жителям России?

– Планировать будущее очень проблематично, потому что война – это ежедневный хаос. Тем не менее мы через этот хаос движемся – шаг за шагом, вперед, к победе. Надеемся, что и жители России также двигаются. Не опуская руки, смотря вперед, шаг за шагом приближая победу. Всеми своими силами. Мужества, терпения, стойкости всем. И – победы.

Беседу вела Мария Коледа