Ищите бабушку

Повсюду – в учебных заведениях, национальных культурных центрах – состоялись праздничные мероприятия, неизменно проходящие на русском языке, что вполне объяснимо. «Великий и могучий» остается здесь не только языком межнационального общения, но и «родным» как для 3% русских, так и для всех 6% проживающих здесь представителей нацменьшинств неазиатского происхождения.

Звучали народные песни и «дежурные» для такого случая стихи классиков о родном языке, а сам праздник явился удобным поводом поразмышлять над проблемой, касающейся судьбы родного языка и его роли в жизни молодого поколения диаспоры.Сегодня люди говорят почти на семи тысячах языков. Ежегодно гибнет двадцать из них, и, по прогнозам экспертов, к середине столетия число «живых» языков сократится на порядок.

Лингвисты отмечают сужение функциональных возможностей применения языков малочисленных народов под воздействием мировых «монополистов», сравнивают процесс с безвозвратным «высыханием родников».

Что же в принципе скрывается под понятием «родной язык»?

Согласно определению знаменитого филолога Д.Н. Ушакова, родной язык – это тот, который человек усваивает с раннего детства без специального обучения. По другой концепции – родной язык отождествляется с языком, на котором человек мыслит без дополнительного самоконтроля, легко и естественно выражает свои мысли в устной и письменной форме.

В нашем случае более приемлема третья концепция, когда родным признается язык этнической самоидентификации, язык той этнической группы, к которой относится человек.

Судьба распорядилась так, что не всем армянским детям в мире выпадает быть защищенными «щитом идентичности» и в идеале познавать родной язык как «майрени лезу», а судьба детей, не причастившихся с детства к «материнскому языку», складывается по-разному.

Многолетний опыт работы общинного объединения в постсоветский период показал, что среди «соплеменников», отождествляющих себя с армянством, сложились три явно выраженные группы. К первой относятся так называемые «потребители-этномаргиналы». Они отчалили от родного берега, но так и не пристали к другому. Отказавшись от интеллектуального усилия, безвозвратно утратили внутрисемейную языковую связь, а их дети, носящие армянские фамилии, затрудняются ответить на вопрос: «Кто ты?» Ко второй группе относятся рационально мыслящие те, кто создал свою собственную «внутрисемейную Армению», а их идентичность, как правило, ограничивается «армянской кухней» под «рабизовские» переливы. Свой жизненный смысл они ограничивают тем, чтобы при случае за праздничным столом произнести на «родном», лишь им понятном диалекте патриотический тост. Живут эти люди вполне комфортно, не ощущая своей ущербности, относят родной язык к разряду бесперспективных, мотивируя тем, что для карьеры он не нужен, а с другими армянами, при необходимости, всегда можно изъясниться на любом из европейских языков. Требуя от детей занять свое время изучением более практичного иностранного языка, они не догадываются, что, согласно последним исследованиям ученых, «сочетание родного и официального языков в школьном обучении позволяет детям добиваться лучших результатов в учебе и развивает их интерес к познанию».

Как тут не вспомнить Хачатура Абовяна: «К вам обращаюсь, подрастающие армянские юноши, светы вы мои ненаглядные, – десять языков изучайте, но своего родного языка, веры своей держитесь крепко».

Остается и третья, к счастью, численно преобладающая группа «неравнодушных». Речь идет о молодых людях социально активного возраста из поколения сверхтехнологичного нового века, сделавших свой осознанный выбор вовсе не только потому, что их родители – армяне. Они, как правило, прекрасно разбираются в современных технологиях, с лихвой осваивают иностранные языки, по-настоящему не желают оставаться в отрыве от своих этнических корней и прилагают любые усилия ради полноценного овладения армянским. Знание родного языка мотивировано ими не для прагматических целей, но как естественное желание ощущать свою целостность.

Вынужденные расплачиваться за потери «предков», в семье давно никто не знает родного языка, они гордо восклицают: «Пусть мало нас, но мы армяне», и их численность неуклонно растет. Внутри общины они формируют свои молодежные объединения и с головой погружаются в изучение этнических особенностей своего народа.

Что касается самой общины, то она из кожи вон лезет, чтобы компенсировать утраченное в семьях, повсеместно декларируя: «В семье должен властвовать армянский язык», «Читай классику на родном языке», и создавая кратковременную «среду обитания» посредством всевозможных учебных курсов.

Опыт западных общин, в которых действует отлаженная система из частных армянских детсадов, начальных школ и лицеев, для большинства общин на просторах СНГ, увы, пока так и остается «примером». Можно, конечно, сетовать на советское прошлое с его «культурной общностью», но факт забвения армянского языка и прогрессирующей ассимиляции налицо.

На постсоветском пространстве внутри действующих при общинах воскресных школ, работающих по традиционной и малоэффективной методике, напрочь отсутствует «живой увлекательный процесс». Как результат, спустя годы «размеренного приобщения» обучающийся, теоретически накопивший достаточный лексический запас, не в состоянии построить самый примитивный диалог на бытовую тему. Здесь вспомнился польский писатель Ольгерд Терлецкий: «Язык – слишком важная вещь, чтобы доверять его языковедам». Свою руку помощи для двух третей армянства, раскиданного по 70 странам мира, неуклонно на протяжении пяти лет протягивает Министерство диаспоры Армении.

Из ежегодно расширяющего спектр предлагаемых учебных программ «дома всех армян» по адресам образовательных очагов во все концы света направляется методическая, учебная и научно-популярная литература, вспомогательные технические средства. Успешно реализуется программа посещения молодежью диаспоры Армении «Ари тун», действует летняя школа «Спюрк», проводится переподготовка педагогов и организаторов общинной жизни. «Приглашая на Родину армян, живущих на чужбине, мы пытаемся «заразить» их неизлечимым «вирусом» армянства, любви к Родине», – отмечает Грануш Акопян, и можно объективно утверждать, что возглавляемому госпожой министром ведомству это успешно удается.

Существование диаспоры – дело необычайно сложное, потому что ее главным смыслом является возможность нашей новой поросли оставаться армянами вдали от Родины. Как же здесь уместно присутствие рядом бабушки – той самой умудренной жизненным опытом «всезнайки» – хранительницы родового очага, дарительницы генетического и культурного кода, самого надежного и эффективного носителя языка. У армян отношение к пожилым, в особенности к бабушкам, всегда было культовым. Памятуя известное утверждение социологов, что «общества различаются по тому, насколько уважительно они относятся к старости», мы, казалось бы, можем смело отнести себя к числу «состоявшихся». Они всегда востребованы в армянском обществе и вместе с детьми представляют два самых привилегированных класса, обладают высшим статусом, и нам не надо напрягаться, чтобы одаривать их любящим взглядом и заботой.

Тем не менее, быть бабушкой всегда трудно: все меньше возможностей, все больше ограничений и зависимости. Да и в нынешнем головокружительно быстро меняющемся обществе с захлестнувшими его идеями пресловутого рынка и примитивного капитализма все становится чужим и непривычным. В этом мире, где все стало называться «услугами», за которые надо платить, они чувствуют себя осиротелыми и растерянными. Бабушек наших невыносимо жалко. Больше, чем детей: у детей все еще может быть, а у них – только наша любовь. Любовь к их седым волосам, натруженным рукам, морщинам на столь когда-то чудесных, молодых лицах, к потускневшим, но все еще лучистым глазам. А ведь в сущности, это мы должны им платить, это мы остаемся перед ними в неоплатном долгу. За жизнь, которую они нам подарили, за заботу, внимание, за то, что они без показной торжественности и излишне праздной суеты даруют нашим детям право называться армянами. Досадно, что даже такому представительному ведомству, как Министерство диаспоры, не по силам наладить «серийное» производство традиционных армянских бабушек для спюрка.

Можно, конечно, помимо чествования в дни с 8 марта и по 7 апреля, учредить в их честь специальный День Бабушки по примеру Франции, Польши, Болгарии, Испании, Великобритании Бразилии, Италии и Японии. В сущности же, и день сегодняшний, и каждый из последующих в году является их днем –Днем Армянской Бабушки.

Они всегда были, а не казались вечно спешащими творить добро.

Достойная любования трогательная картина: бабушка, в стороне от городской суеты прогуливающаяся за ручку с внуком и ведущая с ним неспешную беседу на незнакомом для окружающих армянском языке. В этом и есть смысл ее жизни – в самой жизни, в любви к ней и к горячо любимому несмышленышу, а в этой ежедневной, ежеминутной «вахте», в блаженном общении и происходит связь поколений. Она одаривает своего внука бесценным сокровищем – родным языком, который позволит ему стать Человеком и не потеряться в бурном мире. Очень скоро он, обращаясь к своей спутнице, к своей драгоценной «бабо» с одним из главных вопросов в своей жизни, произнесет немеркнущие слова Шираза: «Бабушка, наша отчизна какая?»

Георгий Сааков, Ташкент.
Фото Айка Мелконяна