№20 (250) ноябрь (1–15) 2014 г.

Россия – Украина: никогда не говори «никогда»

Просмотров: 4367

«Хочешь мира – готовься к войне». Это изречение, авторство которого приписывается древнеримскому историку Корнелию Непоту, уже не первый год является излюбленным аргументом для всех «ястребов» безотносительно их гражданства и этнического происхождения. Между тем процитированную выше мудрость можно и перевернуть вверх ногами. Ведь любой, кто вовлечен в острый конфликт (включая и военное противоборство), должен готовиться к будущему миру.

Всякое противостояние заканчивается мирными переговорами. И от качества утвержденных условий мира зависит его прочность. Станет ли он, как Версальский договор 28 июня 1919 года в оценке маршала Фоша, «перемирием на двадцать лет» или же, напротив, принесет многолетнюю стабильность, предсказуемость и баланс сил, способный удержать страны от новой конфронтации.

Сегодня конфликт между Россией и Украиной является центральным событием международной повестки дня. С одной стороны – ядерная держава, еще недавно бывшая членом «Большой семерки», постоянный член Совбеза ООН. С другой стороны – вторая по территории и пятая по численности (даже за вычетом Крыма) европейская страна, поддерживаемая глобальным гегемоном – США и самым мощным военно-политическим блоком современного мира – НАТО. В основе конфликта не только спор по поводу территорий, но и расхождения относительно определения контуров европейской безопасности, уходящие корнями в оценку итогов Второй мировой и «холодной» войн, а также советской истории и прошлого Российской империи. Конфликт высветил и острые противоречия между двумя подходами к национально-государственному строительству (идентификационный и функционально-бюрократический). Сегодня уже очевидно, что украинский проект вокруг идеи собирания государства посредством созидания институтов и эффективной бюрократии отодвинут в сторону идеями украинской идентичности. В основе их «ревизионизм» в отношении к Великой Отечественной войне, которая до сих пор является одним из важнейших интегрирующих факторов для Российского государства и общества, и рассмотрение России в качестве точки «отталкивания» и консолидации украинского единства. Последнее в свою очередь скорее всего будет обеспечиваться жесткой сегрегацией по принципу лояльности этому идентификационному проекту.

Российско-украинское противостояние, осложненное региональными проблемами внутри Украины и вмешательством западных стран, провоцирует прогнозы относительно того, что некогда два «братских народа» еще долго не смогут найти компромисс и обрести способность к рациональному и прагматическому партнерству. Нехитрое музыкальное произведение на тему «Никогда мы не будем братьями» охотно тиражируется и «украинофилами», и «русофилами» для доказательств невозможности примирения и коварства противоположной стороны. В академических и экспертных выступлениях нет недостатка в комментариях относительно того, что «Россия надолго, если не навсегда, потеряла Украину». Насколько эти настроения оправданы? И если нет, то какие ресурсы и возможности для примирения существуют? Кто мог бы выступить в качестве «толкача» процессов сближения двух стран?

Думается, что ответы на эти вопросы было бы целесообразно начинать с развенчания некоторых популярных мифов относительно процессов примирения в целом и российско-украинских отношений в частности. Начнем с того, что сами рассуждения о дружбе и вражде народов являются по большей части спекулятивными. Народы не являются юридическими или политическими лицами. Весь народ не может иметь неприязнь к другому народу. Просто потому, что ни одна этническая группа и ни одна нация не объединена, как армия, подчиняющаяся некоему приказу из единого центра. Сегодня по обе стороны конфликта проживают и русские, и украинцы. И те, и другие ставят лояльность своему государству (и его институтам, таким как армия, полиция, дипломатия) выше этнической солидарности. И этим объясняются отказы офицеров украинской армии русского происхождения переходить на воинскую службу к России и, напротив, согласие этнических украинцев надеть погоны российских вооруженных сил. Немало примеров такого рода дал Крым. То же касается и противостояния в Донбассе, которое не имеет четкого этнического характера. Здесь на первом плане государственная лояльность. И в основе разные подходы к тому, какое государство считается «своим» и какое необходимо защищать. Но сами государственные интересы не являются константой.

Вообще, разговоры о потерях и приобретениях надо вести не в рамках ближайшей президентской кампании или выборов в конгресс. Требуется время для оценки и переоценки возможных приобретений и потерь от взаимодействия с тем или другим государством. Рассмотрим некоторые яркие примеры такой «смены вех». Зимой – весной 1991 года Армения казалась навсегда потерянной для России. Как жителю Ростова (известного своей армянской общиной Нор Нахичевань), автору этих строк данная тенденция была видна очень хорошо. Но распался СССР, и более тесного союзника, чем Армения, у России не стало. Не факт, что так будет вечно. И сложностей в отношениях двух стран немало, к чему кривить душой. Свидетельством чему бурное обсуждение перспектив присоединения Армении к ЕАЭС (Евразийскому экономическому союзу). Но вечных союзов и вечных привязанностей во внешней политике нет и быть не может. Мог ли кто-то еще вчера представить себе (особенно слушая Махмуда Ахмадинежада), что президент Ирана Хасан Роухани признает холокост преступлением против человечества? И то же самое сделает глава Палестинской администрации Махмуд Аббас. И конечно же историкам должны быть знакомы факты сотрудничества России и США в период войны за независимость и противостояния Севера и Юга, не говоря уже о Второй мировой. Избавило это наши страны от «холодной войны»? Риторический вопрос. В конце XIX столетия одним из наиболее «проблемных» народов для России на Кавказе были абхазы, а Грузия воспринималась как локомотив продвижения российских интересов в регионе. Но даже если не уходить в прежние века, то еще в январе 1996 года Совет глав государств СНГ при решающей роли России и Грузии принял решение «О мерах по урегулированию конфликта в Абхазии, Грузия». В этом документе было провозглашено прекращение торгово-экономических, транспортных, финансовых и иных операций с непризнанной республикой. В 1997 году Россия для разрешения грузино-абхазского конфликта предложила формулу «общее государство», не принятую ни в Тбилиси, ни в Сухуми. И хотя блокада против Абхазии была в 1999-2000 гг. подвергнута существенной ревизии, окончательно режим санкций был свернут только в 2008 году, незадолго до «пятидневной войны» и признания двух де-факто образований, бывших автономий Грузинской ССР. Кто сейчас является союзником Москвы, а кто ее первостепенной «головной болью»? Ответ очевиден всем, кто следит за динамикой в Кавказском регионе. «Никогда не говори «никогда» – тезис, который неплохо бы держать в голове эксперту вместо стремления увидеть мир в двухцветной гамме.

России и Украине, кажется, практически невозможно выстраивать отношения по-новому. Различное отношение к Крыму (для одних это – аннексия, для других – историческое воссоединение и восстановление ранее порушенной справедливости), разное отношение к НАТО и европейской безопасности. Одним Россия нужна как страна, огороженная «санитарным кордоном», а самой Москве необходимо не просто статистическое участие, а эффективное воздействие на «неделимую безопасность» Европы. Соединить вместе подобные подходы – задача практически нереализуемая. Но если видеть примирение не как одноактный процесс, а как сложную, рассчитанную на годы комбинацию, то задача не выглядит как нереализуемая. Сегодня и Украина, и Россия (каждая по-разному) заинтересованы в выходе из донбасского конфликта. Для РФ это возможность для пересмотра и последующей отмены санкций, что означает предотвращение масштабного противостояния с Западом, в котором у последнего больше ресурсов (нынешние санкции уже имеют серьезное воздействие на социально-экономическую динамику внутри страны). Для Украины это возможность консолидировать власть в рамках той территории, которая официально контролируется сегодня Киевом. Сегодня ни один украинский политик не произнесет вслух то, что утрата Крыма и Донбасса может иметь, помимо минусов, и очевидные плюсы для перспектив страны. Политические аналитики и журналисты, в отличие от министров и депутатов, могут себе позволить заявить, что «усеченная Украина» имеет возможность на реализацию компактного национального проекта, в котором региональные различия не будут иметь того значения, которое имеется сегодня. Но те, кто принимает решения, не могут не видеть этой сложной диалектики. И в этом плане определенное разделение ответственности за Донбасс с Москвой (в условиях непростой социально-экономической ситуации внутри Украины) может стать первым шагом по выстраиванию прагматических отношений.

Дальше многое будет зависеть от самой Украины. Хватит ли у нее сил для остановки процесса коллапса государственности или же она постепенно превратится в «европейскую Киргизию» с постоянными революциями, нелегитимными сменами властей и слабыми органами государственного управления. Украина сейчас отталкивается от России. Но по-настоящему с европейским опытом она еще не познакомилась. И не исключено, что сам этот опыт внесет определенную коррекцию в представления граждан этой страны о том, что никто за тебя не гарантирует тебе счастья и процветания. И если это случится, то не исключено определенное колебание маятника. При котором усилится понимание того, что одной из составляющих «цены вопроса» станет проблема не только газа, но и прагматических отношений с соседом, ибо конфликт с ним – лучший способ для актуализации территориальных споров и проблем состоятельности самого украинского проекта.

Но многое будет зависеть и от того, насколько России и Западу удастся договориться о новых правилах игры. Очевидно, что после Крыма (как бы кто ни относился к этой проблеме) уровень взаимного доверия катастрофически упал. За один день оно не восстанавливается. И в этих условиях крайне важным стало бы преодоление состояния «заложников» украинского кризиса. Приближающаяся зима (которая резко ставит вопрос о перспективах российско-европейского энергетического партнерства) заставляет отставить в сторону «сакральные проблемы» («русский мир», опасения «возрождения СССР и империи») и сосредоточиться на прагматике. По справедливому замечанию президента Российского совета по международным делам, авторитетного дипломата и эксперта Игоря Иванова, «неизбежное смещение кризиса из военно-политической в социально-экономическую плоскость объективно делает российско-европейское сотрудничество не только желательным, но жизненно необходимым для будущего украинского государства».

Таким образом, историческое примирение России и Украины не будет быстрым и одноактным. Оно потребует воли, нестандартных ходов и неоднозначных решений. Но на первом этапе на место сакрализации должна прийти прагматика. Как кормить Донбасс? Как обеспечить энергетический транзит? Как поддержать настоящую власть в Киеве, которая самой логикой политического процесса будет вынуждена прекратить атаманщину и своеволие батальонных командиров? Вот тот круг проблем, которые при определенных усилиях могут стать веревочками, потянув за которые, можно пойти по пути к миру. Без широковещательных жестов и громких обещаний.

Сергей Маркедонов, кандидат исторических наук,
доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 13 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты