Андрей Аллахвердов: Формула художника – «открыть мир»

– Андрей Вагаршакович, расскажите о серии картин художников ХХ века.

– Ее созданию предшествовала длительная творческая пауза. Я не писал 20 лет. Мне казалось, что как художник я исчерпал себя, и считал, что люди вокруг далеки от живописи, смотрят в основном в экраны телевизоров и компьютеров. Когда мы с женой переехали к детям в Бостон, в США, она предложила мне снова взяться за кисти, вернуться к творчеству.

Я прислушался к совету и начал рисовать. Писал клоунов, потому что в детстве очень любил цирк и хорошо знал цирковой мир. Написав несколько картин, показал их приятелю. Американский друг удивился, объяснив, что в Америке клоунами пугают детей и клоун в стране – отрицательный персонаж. Вот тогда я решил создать серию картин известных художников. Приступил к работе в феврале 2014 года и завершил ее в мае нынешнего года. Был настолько увлечен, что все остальное отошло на второй план. Рисовал ежедневно по 7 часов.

– Как Вы назвали этот цикл картин?

– Серия называется «Художник и его модель». Художники изображены за работой в своих мастерских. Важная задача состояла в том, чтобы не повторять композицию, в противном случае серия утратила бы свой первоначальный замысел. Я представлял себе, что вхожу в мастерскую художника и запечатлеваю его в момент работы над картиной, известной сегодня всему миру.

– Какие мастера попали в фокус Вашего внимания?

– Я писал художников, которые мне нравятся, многие из них рано ушли из жизни – Модильяни, Ван Гог, Аршил Горки, Аветисян. Хотел таким образом «продлить» их творческую жизнь. По ходу работы серия стала разрастаться, появились портреты известных американских художников – Зои Мозер, Энди Уорхола, Эдварда Кукуэля, французских импрессионистов – Ренуара, Матисса, Сезана, Моне, испанских сюрреалистов – Дали и Пикассо. Не обошел вниманием и русских художников – Серова, Гончарову, Фешина, Серебрякову.

Всего написано 37 картин. Создание такой серии портретов имеет и большое просветительское значение, думаю, многие знают не всех представленных в ней художников.

– Когда родилась эта идея?

– Давно. Портреты Гогена, Пикассо, Модильяни, Ван Гога я начал писать еще в 90-е годы.

В этот же период была создана, пожалуй, самая моя знаковая картина – «Художник, распятый на палитре». Когда она была выставлена в Москве, многие мои коллеги по цеху восприняли полотно очень лично.

– Картины серии «Художник и его модель» уже выставлялись?

– Когда было создано 27 картин, в центре Бостона прошла первая выставка. Успех у публики был такой, что владелец галереи предложил продлить срок экспозиции за свой счет. В ряде крупных американских художественных журналов появились публикации о моем творчестве.

– А в России?

– Журнал «Русское искусство», издание Благотворительного фонда имени П.М. Третьякова, в декабре этого года планирует опубликовать большую статью.

– Картины серии продаются?

– Нет, они написаны для внуков. Ни одно полотно не может быть изъято, иначе серия как единое творческое целое перестанет существовать. Кстати, родственники одного из изображенных на картине американских художников обратились ко мне с просьбой продать ее. А когда узнали, что оригинал не продается, попросили сделать копию. Авторская копия является фактически «вторым оригиналом».

– Как Вы считаете, рисованию можно научить или это дар свыше?

– Научить рисовать, объяснить основы композиции, обучить художественной грамоте можно, но этого недостаточно, чтобы стать художником. Можно даже написать красивый пейзаж, который оценит публика. Но и это не сделает из тебя художника. Необходим талант, а это дар свыше.

Надо заглянуть в себя, «поймать» образ. Художником становится тот, кто нашел «свой мир», не похожий ни на какой другой. И этот мир должен быть таким, чтобы в него захотелось войти.

– Вы пишете в разных художественных стилях и жанрах, что Вам ближе?

– Раньше я никогда не писал портретов, в основном рисовал восточные пейзажи, которые пользовались успехом. Но пришло время, и я решил попробовать себя в портретном жанре. Мне интересно рисовать в разных манерах, например, абстрактной. В творчестве не может быть границ.

– Как Вы оцениваете современную живопись, большие художники сегодня есть?

– Хорошие художники есть всегда. Другое дело, что многое сегодня делается с помощью компьютеров, техники. И это обезличивает живопись, отсюда – шаблоны.

Формула настоящего художника – «открыть свой мир». Главный критерий для меня – красота. Анри Матисс сказал, что картина должна быть праздником, и я ищу в мире гармонию. Начинаю рисовать тогда, когда что-либо трогает за душу. Практически не пишу этюдов, потому что приходится копировать и собственный внутренний мир отступает на второй план.

Сегодня много «мастеров своего дела», а не настоящих художников. Они пишут одну картину за другой, как на конвейере. Раскручивают художника, зачастую не заслуживающего внимания. Нарисованные на полотнах кляксы продаются за огромные деньги, настоящая живопись обесценивается. Про таких «мастеров» я говорю: «сам нарисовал, сам напечатал деньги, сам продал, сам купил». Подлинное искусство уходит «вглубь», а слава покупается за деньги. Но только время все расставит на свои места. Великими становятся единицы.

Я много лет дружил с Дмитрием Аркадьевичем Налбандяном, известным советским живописцем, мастером портрета. Наши мастерские были рядом, и я часто бывал у него. Сегодня в мастерской художника создан музей. В нем находятся картины, подаренные Дмитрием Налбандяном Москве.

– Где можно увидеть Ваши работы? Они выставлялись?

– Большинство находится в частных коллекциях, остальные в моих мастерских в Москве и Бостоне. В Америке картины выставлялись на четырех выставках, две из которых были персональными. Одна прошла на престижной ярмарке искусств Cyclorama at Boston Center for the Arts, где представлены художественные галереи со всей Америки, а также из европейских и других стран. Вторая персональная выставка состоялась в престижном районе Кембриджа. После них меня стали приглашать участвовать в арт-ярмарках в Нью-Йорке и Майами, в Италии и Германии.

Главное – творчество, хочу добиться признания именно в нем.

– Кого их художников Вы считаете своим учителем?

– У каждого большого художника можно чему-то научиться. Я «беру пример» с Модильяни, Ван Гога, Аветисяна, изучаю, как они пишут небо или сельский пейзаж.

– Армянские мотивы в Вашем творчестве присутствуют?

– Конечно. Каждый человек несет в себе генный код. В Америке у меня есть знакомый, который не знает ни одного русского слова, а мама у него была русская, родом из Рязани. И он, будучи уже пожилым человеком, хочет поехать в Рязань, его тянет на родную землю. Это и есть генный код.

У меня генный код армянский, и я не могу не писать Армению. Среди моих произведений – более двадцати армянских пейзажей. Я многому научился у Минаса Аветисяна, очень национального художника, а также у других армянских мастеров.

Неоднократно бывал в Карабахе, это родина моих родителей. Когда дети были маленькими, мы с семьей поехали в деревню, где родился мой отец, где жили бабушка и дедушка. Там я узнал, что далеко в горах живет наша дальняя родственница. Мы отправились пешком по горным дорогам ее навестить. Эта 90-летняя женщина показала мне старый альбом, в котором я нашел фотографии моего отца, его родителей в возрасте 24 лет.

В Карабахе я узнал добрых и отзывчивых людей. Эти поездки оказали на меня и мое творчество огромное влияние.

Беседу вела Мария Кривых