«Второй караван»
«Стареть скучно, но это единственный способ жить долго», – говорят французы.Я прожил довольно долгую жизнь, но, старея, не скучал, потому что в награду получил бесценный кладезь воспоминаний о людях, событиях, фактах и времени, которое навсегда остановилось в памяти и не подвержено старению. Я вспоминаю, и мне снова столько лет, сколько было тогда… А было мне двадцать четыре. Шел 1950-й год… Я – молодой актер Ереванского государственного театра им. Станиславского, и меня приглашают на кинопробы главной роли в фильме «Второй караван». Дух захватывает от сознания, что сценарий написал Константин Симонов, режиссеры-постановщики Амо Бек-Назаров и Рубен Симонов, а в фильме заняты великие актеры: Верико Анджапаридзе, Всеволод Аксенов, Сергей Мартинсон, Татик (Фаддей) Сарьян, Давид Мальян, Вагарш Вагаршян, всех и не перечислить…
Кое-как справившись с волнением, вхожу в кабинет Амо Ивановича. Крупный, средних лет мужчина с красивым и значительным лицом поднимается из-за стола. Меня представляют. Бек-Назаров с улыбкой разглядывает меня и протягивает руку. Стараюсь держаться непринужденно, но сознание, что передо мной создатель бессмертного фильма «Пепо», парализует меня, и я отвечаю деревянным рукопожатием. Уши как будто заложило ватой, и откуда-то издалека доносятся слова: «Хорошая внешность… интеллигентное лицо… сделайте фото для альбома».
Потом были кинопробы и месяц ожидания результата. В то время актеров на главные роли утверждали только в Москве. Конкурентом моим был знаменитый Андрей Абрикосов, а на главную женскую роль пробовалась Лидочка Драновская, соперницей которой была Валентина Серова. Мы оба понимали, что у наших знаменитых конкурентов, к тому же пробующихся в Москве, гораздо больше шансов победить, но… Чем черт не шутит!
К нашей великой радости, Москва утвердила Драновскую и меня. Лида уже была довольно популярна по фильму «Поезд идет на восток», а я только предвкушал радость первых в жизни съемок.
Бек-Назаров – милейший и добрейший человек, был режиссером старой школы. Собственно говоря, режиссером он стал случайно. До этого Амо Иванович работал в цирке… борцом. Обладая атлетической фигурой и красивым лицом, он идеально подходил для показательных выступлений, в которых заранее оговаривалось, кто, кого и когда должен победить.
Однажды проходя по улице, он прочитал объявление, в котором студия Ханжонкова приглашала желающих принять участие в съемках. Молодой красавец Бек-Назаров из любопытства решил попробовать себя в кино. Опыт оказался удачным, и очень скоро он стал героем немого кино. Снимался с такими знаменитостями, как Вера Холодная, Иван Мозжухин и другими. Так артист цирка стал артистом кино, а позже и режиссером. Надо сказать, что кинематограф раннего периода был чисто режиссерским. Актер, по сути дела, являлся марионеткой. Он даже не знал сценария, т.к. режиссер прятал его от конкурентов, боясь плагиата. Лишь на съемочной площадке уже во время съемки он говорил: «Подойди к шкафу… открой дверцу… повернись к партнеру… что-нибудь раздраженно скажи…» и т.д. Актер слепо выполнял эти команды, зачастую не понимая смысла. Затем режиссер за монтажным столом склеивал отдельные сцены, подкладывал титры с нужным текстом, и только тогда становился понятным его замысел. Разумеется, со временем режиссура совершенствовалась, и Бек-Назаров не просто выстраивал мизансцену, но и ставил актерские задачи, однако полностью отказаться от режиссуры немого кино он так и не сумел. Поэтому на съемках «Второго каравана» Амо Иванович выполнял всю кинематографическую часть: работал с оператором, выстраивал кадр, занимался монтажом. А застольный период работы с актерами осуществлял Рубен Николаевич Симонов.
Музыку к фильму писал Арам Ильич Хачатурян. В одной из сцен мы с Драновской должны были петь песню, запись и съемки которой происходили в Москве. Тогда я впервые приехал в столицу. На «Мосфильме» были выстроены великолепные декорации по эскизам замечательного художника Петра Бейтнера, а снимал картину известный оператор Дмитрий Фельдман. Вот такая подобралась звездная группа. Сам Амо Иванович постоянно проживал в Москве, в самом центре столицы, в двух шагах от Пушкинской площади. Я был частым гостем в его квартире, дружил с его сыном Кириллом – талантливым, эрудированным человеком и очень хорошим звукооператором. Наш фильм снимали в Ереване, Москве и Киеве, где в то время был самый большой в Советском Союзе павильон. В этом павильоне Бейтнер выстроил фантастическую декорацию. Это была улица Чикаго длиной 100 метров, по которой ездил настоящий автомобиль!
Первое время я чувствовал себя на съемках очень стесненно. Ведь моими партнерами были выдающиеся, маститые артисты и мне, мальчишке,предстояло играть главную роль в таком коллективе. Чуткий и заботливый Бек-Назаров помог мне преодолеть смущение и робость. Он с несколько подчеркнутым уважением относился ко мне, давая понять, что не делает различия между знаменитыми и начинающими. Я был бесконечно благодарен ему за это. Он научил меня не робеть в любом обществе. С тех пор и до сего дня я привык уважать в себе личность, независимо от того, в каком окружении нахожусь.
Съемки фильма успешно продолжались. Материал шел замечательный. Во всех городах нам давали «зеленую улицу». Фильму придавалось большое политическое значение, и ЦК партии оказывал нам всяческую поддержку.
Великая актриса Верико Анджапаридзе играла мою маму. Она была женой известного кинорежиссера Михаила Эдишеровича Чиаурели. Он мог легко решить сложный вопрос на самом высоком уровне. Часто помогал и нашей съемочной группе преодолевать разные трудности. Считалось, что он любимчик Сталина, и ему просто боялись отказать.
Спустя много лет, будучи в Тбилиси, я спросил Верико Ильиничну: «Ведь Михаил Эдишерович был другом Сталина?»
– Да Вы что? – удивилась великая актриса. – Его трясло, когда вызывал Сталин. Он не знал, вернется ли живым обратно!
Оказывается, Берия ненавидел Чиаурели и всячески настраивал Сталина против него. Режиссер чуть не получил инфаркт, когда Сталин после просмотра фильма «Падение Берлина» вызвал его к себе, долго молча ходил по кабинету, а потом буквально заорал: «Кто дал вам право лезть грязными руками мне в душу?!» Дело в том, что в фильме есть эпизод, где Сталин горько переживает смерть своего сына Якова в фашистском плену. Во время разговора с Чиаурели Берия мрачно стоял в кабинете, держа правую руку в кармане брюк. Режиссер считал, что в руке у него пистолет, который он в любой момент мог достать для немедленной расправы. Понимая, что жизнь его висит на волоске, Михаил Эдишерович интуитивно принял единственно правильное решение.
– А потому что, – в тон Сталину так же резко и громко ответил он, – я считал, что для миллионов матерей, оплакивающих своих погибших сыновей, огромным утешением в их горе может послужить сознание, что и великий Сталин потерял сына на этой войне!
Сталин ошеломленно остановился. Он не привык к возражениям. Задумался и смягчился. Опасность миновала. Только после этого Берия вынул руку из кармана, подошел к Чиаурели и как ни в чем не бывало сказал: «Ну, что нового в Грузии, рассказывай».
Не берусь судить, что из двух версий отношений Чиаурели со Сталиным правда, а что миф.
…Но вернусь ко «Второму каравану». Было снято больше половины фильма. В группе царила эйфория! Все жили ожиданием успешного завершения съемок, предвкушением почетных званий и лауреатских премий. Огорчало лишь, что Амо Иванович не примет участия в предстоящих банкетах, так как совершенно не пьет ни капли спиртного…
Однако до банкетов не дошло. Мы готовились к отъезду из Киева в Ереван, где нас ждала очередная декорация, когда пришло распоряжение прекратить съемки. Фильм закрыли. Причина не указывалась. Поползли слухи, высказывались предположения, что в сценарий внесут какие-то поправки, а затем возобновят съемки, говорили о браке пленки и т.д. …
Истинную причину мы узнали, только возвратившись в Москву. Судьба любого фильма зависела от того, понравился он «отцу народов» или нет. Никакие иные критерии значения не имели. Соответственно и о находящихся в производстве фильмах докладывали Сталину и в зависимости от его реакции либо закрывали картину, либо продолжали снимать.
Искусство в нашей стране в то время во многом зависело от воли чиновников. Так театрами руководил Комитет по делам искусств, который в нашей среде справедливо называли «поделом искусству», а кинематограф находился в руках таких деятелей, как, например, бывший чекист Дукельский, прославившийся своей тупостью...
Когда секретарь докладывал, что такой-то драматург просит его принять, Дукельский говорил:
– Введите.
Входил драматург и сообщал, что написал пьесу или сценарий и просил принять к постановке.
– Вы один писали или у вас был соучастник? – спрашивал Дукельский, имея в виду соавтора.
На этом высоком посту позже находился Большаков. Вот он-то, дрожа от страха и волнения, докладывал Сталину названия фильмов, находящихся в производстве. В зависимости от того, как реагировал Сталин, чиновники решали: закрыть фильм или снимать дальше. Прямых указаний вождь не давал. По его мимике, брошенной фразе чиновник обязан был догадаться, одобряет Хозяин или нет.
Когда назвали наш фильм – «Второй караван», Сталин поморщился и спросил:
– Это что, про верблюдов?
– Нет, товарищ Сталин, это о репатриации армян из Америки, возвращении на историческую родину.
– Это интересно? – спросил Сталин.
Вопрос был истолкован как отрицательная оценка темы фильма, и картину закрыли.
…Много воды утекло с тех пор. Я переехал в Москву, часто навещал Амо Ивановича. Он был мужественный человек и не показывал, как ему больно и обидно…
Его уже нет, но я никогда не забуду, что он – первый мой режиссер в кино и один из порядочнейших людей, которые встречались мне в жизни. Он будет жить в моей памяти. Для меня живы и несравненная Верико Анджапаридзе, и блистательный Всеволод Аксенов, жив искрометный Сергей Мартинсон и замечательный комедийный актер Татик Сарьян; я вижу красивое мужественное лицо Давида Мальяна, слышу его благородный низкий баритон…
Вас уже нет, мои дорогие коллеги. Сегодня мне больше лет, чем вам было тогда, но вы все равно останетесь старше, потому что в памяти еще жив «Второй караван». «Великий кормчий» пока не вынес ему приговор…
Я покидаю свою молодость, но пусть дверь останется открытой. Возможно, я туда еще вернусь…
Артем Карапетян, актер и режиссер
Оставьте свои комментарии