N 02 (113) Февраль 2007 года.

Радикальная Россия

Просмотров: 4594

Как россияне относятся к экстремизму и экстремистам? Какие причины этого явления считают главными, кого из сограждан относят к группе риска, наиболее подверженной опасности заражения радикальными идеями? Эти и многие другие вопросы постарались прояснить ученые Института социологии РАН.

Как и полагается «призраку», экстремизм для большинства жителей России - вещь хоть и потенциально опасная, но малопонятная. На вопрос социологов о том, что это такое, 52 процента признались, что об экстремизме, конечно, слышали, но точного определения дать не могут. 38 процентов знания все-таки проявили. Каждый десятый респондент впервые услышал об этом явлении именно от социологов.

Как россияне относятся к экстремизму и экстремистам? Какие причины этого явления считают главными, кого из сограждан относят к группе риска, наиболее подверженной опасности заражения радикальными идеями? Эти и многие другие вопросы постарались прояснить ученые Института социологии РАН.

Как и полагается «призраку», экстремизм для большинства жителей России - вещь хоть и потенциально опасная, но малопонятная. На вопрос социологов о том, что это такое, 52 процента признались, что об экстремизме, конечно, слышали, но точного определения дать не могут. 38 процентов знания все-таки проявили. Каждый десятый респондент впервые услышал об этом явлении именно от социологов.

Политологи называют «экстремизмом» приверженность крайним взглядам в идеях и политике, правоведы - систематическое и политически мотивированное использование насилия либо угрозу его применения как средства давления на массы и управления людьми. Четче всего определяет этот термин Закон РФ «О противодействии экстремистской деятельности». Там черным по белому значится: экстремизм представляет собой деятельность организаций и граждан, направленную на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации, насильственный захват или удержание власти, нарушение суверенитета и территориальной целостности Российской Федерации, организацию незаконных вооруженных формирований, возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды и т.д.

Как выяснили социологи, около половины наших соотечественников в список «экстремистских» действий заносят террористическую деятельность, использование и публичную демонстрацию фашистской символики, разжигание расовой и национальной нетерпимости. В тот же перечень люди включают надругательство над государственными символами (гербом, гимном или флагом) или религиозными святынями, организацию массовых беспорядков, создание незаконных вооруженных формирований и т.п. Такое понимание экстремизма характерно в целом для всех опрошенных, к какой бы группе они ни относились.

Хотя «разжигание национальной розни» люди называют экстремизмом, близкие к этому явления, например оскорбления в адрес лиц нерусской национальности или поддержку лозунга «Россия для русских», они с этим явлением не связывают. По мнению ученых, здесь мы сталкиваемся с последствиями крайне непростой и внутренне противоречивой ситуации, которая сложилась сейчас в сфере межнациональных отношений.

С одной стороны, люди понимают, насколько опасны межнациональные конфликты - особенно в форме открытых столкновений. С другой - у многих из них накопилась внутренняя неприязнь к мигрантам, и эта напряженность достигла достаточно высокого «градуса». Однако к проблеме мигрантов, как показали исследования Института социологии РАН, нельзя подходить упрощенно и действовать напролом. Громкие публикации в СМИ, митинговые страсти – все это порой крайне обостряет и запутывает и без того непростую ситуацию.

Показателен в этом отношении пример армянского населения Москвы – одной из самых быстро растущих, но при этом легко приспосабливающихся к российской столичной среде групп. За последние 15 лет число армян в столице выросло в 3 раза и достигло 124 тысяч (тех, кто имеет московскую регистрацию). Сосредоточившаяся в Москве часть армян – это молодые (до 80 % приезжих - младше 30 лет), дееспособные мужчины. Многие из них за короткий срок включаются в московскую среду. И хотя по сравнению с коренным московским населением армян сравнительно немного в системе управления, их присутствие ощутимо в сфере культуры и бизнеса, так как общий образовательный уровень этих людей не ниже, чем у «средних москвичей».

Сравнительно легкое приобщение армян к московской жизни объяснялось тем, что значительная их часть прибыла из Азербайджана и Грузии, стран, где учились в русских школах и свободно владели русским языком. Более половины армян-москвичей считают родным русский язык. Круг общения у них тоже не замыкался на одних лишь соотечественниках. Представители этой диаспоры оказались открыты для «взаимопроникновения культур» - главного условия межнационального согласия.

Национальное сознание армян-москвичей выходит за традиционные этнические границы: большинство из них считает себя россиянами. Такие установки сказывались и на их политических взглядах. В частности, многие московские армяне чаще, чем их соплеменники на исторической родине, проявляют толерантность по отношению к болезненным для них политическим проблемам.

Молодежь, люди, для которых язык коренного населения неродной, беженцы и жертвы репрессий – как правило, именно эти категории людей легко впитывают экстремистские идеи, становятся питательной средой для разного рода радикальных движений (опыт ряда европейских стран или Израиля доказывает это вполне наглядно). Однако армянская диаспора подобную закономерность опровергает.

Интересен еще один результат опроса. Россияне проводят четкую грань между «жизнью» и «политикой» - и не хотят зачислять в ранг «экстремизма» деятельность оппозиционных партий и движений, даже если те призывают к свержению существующего в России строя. При этом, по данным множества иных опросов, авторитет подобных партий в обществе невысок.

Говоря о причинах экстремистских настроений в обществе, россияне в общем-то согласны со специалистами, которые на первое место выдвигают социально-экономические причины подобного зла: социальное неравенство, резкое падение жизненного уровня людей в эпоху постсоветских реформ, отсутствие социальных перспектив для многих (и прежде всего молодых) граждан страны. Бедность и плохие условия жизни называли причинами появления экстремизма 45 процентов опрошенных. Морально-нравственный кризис, невозможность найти свое место в жизни - 23-27 процентов.

Четверть опрошенных называли в качестве причин напряженные межнациональные и межконфессиональные отношения и даже открытую ненависть к представителям иной национальности и веры. Несколько реже (от 15 до 20 процентов) видели в действиях отечественных радикалов результат целенаправленной работы зарубежных «кукловодов» или плохой работы наших властных структур, несовершенства законов и пр. А вот тех, кто считает, будто экстремизм в России произрастает исключительно на идейно-политической почве, - абсолютное меньшинство (2-5 процентов).

Треть наших сограждан либо считают угрозу распространения экстремизма в России невысокой, либо абсолютно уверены, что он в России «не пройдет». Еще четверть вообще не берется оценить, насколько эта опасность велика. Лишь 7 процентов всерьез тревожатся на этот счет. Иными словами, несмотря на довольно активное муссирование проблемы экстремизма в СМИ, ажиотажа вокруг этой темы, к счастью, нет - принцип «не буди лихо, пока оно тихо» в обществе все-таки действует.

80 процентов россиян уверены, что приход экстремистов или фашистов к власти в стране невозможен. Лишь считаные единицы назвали такой вариант «реальным». Более тревожно настроены люди с высшим образованием, представители беднейших слоев населения, жители крупных нестоличных городов и молодежь до 25 лет - каждая группа по собственным резонам. Впрочем, и в них самая большая доля пессимистов не превышает 10 процентов.

Так или иначе, люди говорят в основном о том, что экстремизм для страны - маловероятная перспектива, допускают возможность локальных экстремистских всплесков, но ни в коем случае не считают экстремистов сколько-нибудь значимой и влиятельной политической силой. Эти идеи сегодня поддержки в обществе не находят. Правда, социологи предостерегают от излишней самоуспокоенности. История знает примеры, когда ничтожное пассионарное меньшинство взрывало общественную стабильность. Спокойствие и уверенность россиян дорогого стоят. Но угроза есть угроза, и допустить, чтобы она нарастала, нельзя. Это как раз тот случай, когда незнание от ответственности не освобождает: власти должны работать не с последствиями, а на упреждение.

Кого стоило бы зачислить в группу риска, наиболее подверженную заражению радикальными идеями? Как показал опрос, чаще всего, отвечая на этот вопрос, люди говорили «молодежь» (в целом - 62 процента, среди людей старшего возраста - целых 72, в среде юных - 56). Второе и третье места антирейтинга заняли представители «отдельных национальностей» и «отдельных религиозных течений» (30 и 26 процентов соответственно). Ничего удивительного тут, впрочем, нет. Показательно другое. Несмотря на то, что причинами зарождения экстремистских идей люди называют социальное неравенство и бедность, ни среди самых богатых, ни среди нищих потенциальных радикалов россияне не нашли.

Социологи поставили вопрос несколько иначе: они поинтересовались, встречали ли их собеседники экстремистски настроенных личностей в своем ближайшем окружении. Лишь 2 процента сказали, что таких им известно «немало», еще 7 процентов обнаружили в кругу друзей и родственников по одному-два радикала. Подавляющее большинство (80 процентов) уверены, что таких среди их знакомых нет, еще 11 процентов не рискнули высказаться однозначно.

Социологов насторожило то, что среди молодежи до 25 лет и от 26 до 30 доля тех, кто лично знаком с одним-двумя «экстремистами», доходит до 17 и 19 процентов. Среди тех, кто живет за чертой бедности, этот показатель доходит до 11 процентов. Столько же обеспеченных людей тоже встречают в своем кругу по 1-2 человека с радикальными жизненными установками. Таких больше в крупных городах и мегаполисах, нежели в городках, поселках и деревнях. Это подтверждает версию о том, что экстремистские настроения распространяются не только «на дне» общества, но и среди людей в общем-то успешных, стремящихся «выделиться» и «свернуть горы».

А с последствиями действий экстремистов пришлось хоть раз лично столкнуться, по их словам, 12 процентам россиян, причем 4 процента заявили, что неоднократно становились свидетелями этого. К счастью, 83 процента россиян чаша сия миновала. Малоприятное лидерство удерживают здесь - что вполне объяснимо - жители Москвы и Санкт-Петербурга.

Впрочем, по данным социологов, даже известные им в лицо или заявившие о себе громкими акциями политики радикального толка и возглавляемые ими партии у подавляющего большинства россиян симпатий не вызывают. 63 процента вообще затруднились ответить, есть ли в России организации, проповедующие экстрим-идеи. Подобных политиков не смогли припомнить (а следовательно, не знают их и не интересуются ими) 74 процента россиян.

В ходе опроса молодежь несколько больше старших склонялась к тем или иным «радикальным» методам, но процент таких респондентов все равно достаточно мал. У экспертов гораздо больше беспокойства вызывает не гипотетическая угроза пришествия экстремистов, а кризис доверия граждан к политикам, синдром неучастия в общественной жизни, снижение интереса и к политике, и к деятельности гражданских институтов. К чуть более четверти опрошенных, которые вообще считают бесполезным воздействие на власть, добавляются 40 процентов тех, кто за последние годы ни разу не пытался как-либо защитить собственные интересы. Среди молодежи таких людей 54 процента. Социологам это не особенно нравится. Они предупреждают, что апатия при неблагоприятном стечении обстоятельств порой может смениться враждебностью, что отнюдь не безобидно.

Чего россияне всерьез опасаются, а чему особого значения не придают? Социологи их об этом тоже спросили. Среди конкретных опасностей и угроз, подстерегающих страну в ближайшей и более отдаленной перспективе, наиболее реальными им кажутся террористические акты (такое опасение высказали 50 процентов), распространение на территории страны новых смертельно опасных инфекций (37 процентов), накануне президентских выборов 2008 г. - раскол внутри правящей элиты (34 процента). При этом терроризм люди воспринимают как угрозу «внешнюю», а не внутреннюю и готовы скорее сплотиться вокруг власти, нежели самим участвовать в каких-либо противостояниях.

И главное, что социологи решили у граждан узнать, - какие методы борьбы с экстремизмом они считают самыми эффективными. Однозначных ответов ученые не получили, единства мнений здесь нет.

Во многих странах в целях борьбы с терроризмом и экстремизмом власти вынуждены идти на некоторое ограничение прав и свобод остальных законопослушных и мирных граждан. Как показало исследование, большая часть россиян с пониманием отнеслась бы к таким мерам, видя в них заботу государства об их личной безопасности. Наибольшую поддержку получили идеи: ужесточение контроля за въездом иностранных граждан в Россию (86 процентов - за), личный досмотр в местах массового скопления людей (77 процентов), формирование персональных баз данных в правоохранительных органах (63%), ужесточение контроля за распространением информации о частной жизни граждан через СМИ и Интернет (58%) и т.д.

В целом же в вопросах борьбы с терроризмом и экстремизмом - как ни в чем другом - россияне выдают власти достаточно солидный кредит доверия. Для любого государства, и для нашего в том числе, оправдать его - дело чести.

Вот как социологи комментируют свое исследование:

Владимир Петухов: Люди до 30 и особенно до 25 лет составляют наиболее уязвимую группу и склонны к экстремизму. Тому есть и объективные экономические, социальные причины, и субъективные - свойственная молодежи агрессия, тяга к бунтарству, попытка примерить на себя иную социальную роль... В той или иной степени это отмечено во всех странах. Но у нас, к сожалению, на государственном уровне так и не появилось конструктивной программы работы с молодежью. Фактически молодых людей оставили наедине с их проблемами, что только усиливает их чувство социальной ущемленности и соответствующую агрессию.

Михаил Горшков: В национальной политике ситуация во многом пущена на самотек. Когда же случаются очередные эксцессы, СМИ и правозащитники тут же начинают винить во всех бедах «русских фашистов», антисемитов, националистов и пр., игнорируя объективные причины роста национальной розни. Местные и городские власти расписываются в собственной беспомощности - и люди немедленно ощущают себя брошенными, что приводит к росту экстремистских настроений. События в Кондопоге впервые заставили взглянуть на проблему более широко, чем это привыкли делать.

Сторонников жестких мер и тех, кто в большей степени уповает на смягчение нравов в результате социально-экономических преобразований и улучшения жизни граждан, примерно поровну. В том, что касается обеспечения безопасности граждан, россияне готовы позволить власти даже несколько сократить поле демократических прав и свобод. Но, конечно, не до минимума. В любом случае наши с вами соотечественники выступают за то, чтобы социальные и политические меры дополнялись репрессиями в отношении лиц или организаций, использующих незаконные методы борьбы. Собственно говоря, так оно и делалось в странах, где после периода бунтов и разгула радикальных элементов все-таки удалось достичь равновесия и согласия (например, во Франции, Германии или Италии в 60-70-х гг.). Думаю, что и России стоит взять на вооружение опыт построения социальной модели государства. Первые шаги к этому уже делаются сейчас. Возвращение государства в социальную сферу, осуществление национальных проектов, совершенствование законодательства, борьба с криминалом и коррупцией будут, на мой взгляд, иметь огромное значение для того, чтобы снизить угрозу экстремизма. Ничуть не меньшее, нежели уголовная и политическая нейтрализация радикалов.

Екатерина Конькова

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 9 человек

Оставьте свои комментарии

  1. Екатерина Конькова? Псевдоним? Кто это? Или что? Он? Она? Оно?
Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты