Российский фактор нужен Азербайджану как баланс

По словам министра иностранных дел Литвы (нынешнего председателя в Евросоюзе) Линаса Линкявичюса, различные требования по тарифам делают невозможным одновременное участие Армении в ЕС и ТС. Еще более определенно высказался еврокомиссар Штефан Фюле, заявив, что Ереван, решившись следовать курсом евразийской интеграции, не сможет подписать на ноябрьском саммите «Восточного партнерства» в Вильнюсе никаких документов, связанных с ассоциацией с Евросоюзом.

Между тем, сентябрьское решение президента Армении затрагивает не только интересы России и Европы, а также не ограничивается проблемой конкуренции между Москвой и Западом за постсоветское пространство. Возможное присоединение Еревана к ТС оказывает воздействие, прежде всего, на региональную, то есть кавказскую, повестку дня. В особенности это важно применительно к главному геополитическому оппоненту Армении на Южном Кавказе – Азербайджану. В этой связи возникает целый ряд принципиально важных вопросов. Почему в выстраивании своих евразийских интеграционных проектов Москва отдает предпочтение не Баку, а Еревану? В самом деле, у Армении и РФ нет общей госграницы, в то время как Азербайджан граничит с Россией по стратегически важному дагестанскому участку и имеет общее Каспийское море. На этот факт, кстати, как на препятствие для Еревана неоднократно указывали премьер-министр Армении Тигран Саркисян и заместитель главы МИД республики Шаварш Кочарян. В какой мере присоединение Армении к ТС повлияет на динамику нагорно-карабахского конфликта? Можно ли говорить, что Азербайджан что-то теряет от усиления российско-армянской кооперации (что неизбежно, если Армения продолжит участвовать в других евразийских проектах Москвы)? Означает ли сентябрьское решение Саргсяна выбор не только Армении, но и России, а также Азербайджана? Можно ли говорить о том, что теперь у Баку нет альтернатив, кроме как сближаться с ЕС и НАТО?

Для ответов на эти вопросы (а также для лучшего уяснения позиций Баку) следует, хотя бы в тезисном виде, изложить особенности сегодняшней российской интеграционной повестки дня. Без этого мотивы всех сторон российско-армянско-азербайджанского треугольника будут не слишком ясны. На Западе многие политики и эксперты видят в ТС, а также предполагаемом Евразийском союзе попытки восстановления СССР или имперского влияния. Так, бывший госсекретарь США Хиллари Клинтон даже использовала при оценке действий России на постсоветском пространстве термин «ресоветизация». Между тем, в реальности нет ничего более далекого от истинного положения дел, чем подобные оценки. Для «ресоветизации» нужна идеология, в то время как ТС и другие евразийские проекты как раз грешат отсутствием идеологических и ценностных измерений, предельным национальным эгоизмом и прагматизмом. Не зря в своей программной статье «Новый интеграционный проект для Евразии – будущее, которое рождается сегодня» («Известия», 4 октября 2011 года) Владимир Путин недвусмысленно заявил о завершении постсоветского этапа. «Бракоразводный процесс» после распада СССР завершен. По крайней мере, Москва хочет именно этого, вытесняя на второй план такие свои вчерашние приоритеты, как СНГ. Вместо организации, построенной на основе исторических воспоминаний, Россия хотела бы создать эффективную (получится это или нет, другой вопрос) и работающую структуру, куда бы входили те, кому Кремль бы доверял, кого считал бы своим союзником, а не попутчиком. Если угодно, речь могла бы идти о своеобразном «ближнем СНГ», где на увязку и сглаживание разнонаправленных и противоречивых интересов не требовалось бы значительное время.

Во многом это и объясняет то, почему Москва выбирает в партнеры по ТС не Азербайджан (имеющий с РФ общую границу), а Армению. Впрочем, здесь вопрос не только в желании или стремлении самого Кремля. Официальный Баку крайне осторожно относится к структурам с российским доминированием. Относительно ТС эта позиция была не раз озвучена предельно четко. Так, 16 июля 2013 года глава Государственного таможенного комитета (ГТК) Азербайджана Айдын Алиев заявил, что его страна не намерена присоединяться к проекту ТС. Эта позиция была озвучена на сессии Совета по таможенному сотрудничеству и Глобального акцизного саммита, состоявшейся в штаб-квартире Всемирной таможенной организации в Брюсселе. Причина такого скепсиса, что называется, лежит на поверхности. На сегодняшний день первостепенным приоритетом внутренней и внешней политики Азербайджана является восстановление территориальной целостности страны. Баку не скрывает своей готовности к использованию силы. Однако, как известно, политика – это искусство возможного, поэтому азербайджанское руководство не пытается отождествить риторику и практику. Как бы то ни было, а единству страны подчинены все действия прикаспийской республики на международной арене. Участие же Азербайджана в ОДКБ, ШОС или других интеграционных проектах в Евразии не приближает его к осуществлению заветной задачи. ОДКБ – это структура по безопасности, и вряд ли совместное участие в ней со своим геополитическим оппонентом принесет ощутимые дивиденды. ШОС сфокусирован на среднеазиатской проблематике. Что же касается ТС, то у Баку нет особой заинтересованности отказываться от стратегических контактов в области энергетики с тем же Западом, принося в жертву собственный интерес (уже имеющийся сегодня) ради потенциально возможных (но не гарантированных) экономических перспектив. Еще 20 сентября 1994 года в знаменитом бакинском дворце «Гюлистан» в торжественной обстановке между Азербайджаном и 12 крупными нефтяными компаниями был подписан т.н. «контракт века». Это соглашение предусматривало совместную разработку трех нефтяных месторождений. Оно стало одним из наиболее масштабных деловых контрактов последних двух десятилетий и во многом остается фундаментом азербайджанской внешнеэкономической деятельности и внешней политики. Баку сумел приспособить свою стратегию под энергетические фобии США и ЕС относительно «нефтегазового оружия» России и «энергетической империи», которая якобы стремится к восстановлению СССР. Роль «энергетической альтернативы», воплощенной в проектах «Баку – Тбилиси – Джейхан» и «Баку – Тбилиси – Эрзерум», в еще большей степени укрепила положительный имидж Азербайджана на Западе. И от этого Баку не будет отказываться (по крайней мере, по собственной инициативе). Между прочим, данный фактор (стратегическое партнерство Азербайджана и Европы в энергетике, которое не прекратилось бы, подпиши Ереван Соглашение с ЕС об Ассоциации) сыграл свою немалую роль в решении Сержа Саргсяна о присоединении к ТС.

Более того, одновременное участие в объединениях вместе с Арменией не размораживает, а, напротив, усиливает имеющийся статус-кво вокруг Нагорного Карабаха, в чем Баку не заинтересован. Таким образом, у Москвы на сегодняшний день нет возможностей для превращения Азербайджана в стратегического союзника. Другой вопрос – выгодная кооперация с соседней страной. И Россия ведет ее в меру своих сил и возможностей, а также интересов прикаспийской республики. Самым ярким доказательством этого стал недавний визит Владимира Путина в Баку. Стороны заверили друг друга в поддержке и необходимости наращивания партнерства. Однако о стратегическом союзничестве речь не идет. Теоретически оно могло бы состояться лишь в одном случае: тотальном отказе Москвы от союзнических отношений с Арменией и ее желании отказаться от имеющегося статус-кво по Нагорному Карабаху. Однако это, во-первых, не отменит выгодного энергетического партнерства Баку с Турцией, Евросоюзом и с США, а во-вторых, приведет к тому, что вслед за Грузией РФ потеряет Армению. И не факт, что приобретет Азербайджан. Думается, Кремль понимает эти резоны не хуже обычных экспертов. Отсюда и его лавирование между стратегическим союзничеством с Арменией и стратегическим партнерством вкупе с мирным соседством с Азербайджаном. В одном случае на первое место выходят геополитические интересы, а во втором – рыночные принципы.

Эта политика проводится уже не первый год, и события августа – сентября 2013 года лишь закрепили эту тенденцию. Во многом это помогает нам объяснить довольно сдержанную реакцию Баку на заявление Сержа Саргсяна. Как это часто бывало в других случаях, не первые лица, а «эксперты влияния» высказываются на эту тему. Тут не обошлось без упоминания про «давление Москвы» на Ереван и отсутствие «самостоятельности» армянской стороны при принятии решений. Но если убрать эмоции, то Азербайджан осознает, что заявление о Таможенном союзе – это один из элементов укрепления статус-кво вокруг Нагорного Карабаха, ибо у ЕС, несмотря на все его декларации, никакой внятной альтернативы разрешения застарелого конфликта не имеется. Можно ли говорить, что Баку теперь двинется решительно в сторону НАТО и ЕС? Такой вывод был бы слишком большим упрощенчеством. Для такого продвижения у Баку есть как минимум два серьезных ограничителя. Первый – это внутриполитическая система в самом Азербайджане. Да, в отличие от Грузии и Армении, Баку гораздо реже критикуется со стороны США и ЕС за отступления от демократических канонов. Но это вовсе не означает, что данная проблема снята полностью с повестки дня. Время от времени она оказывается в фокусе обсуждения, вызывая негативные реакции со стороны официального Баку. Второй – это проблема Ирана и возможного негативного сценария развития «иранского вопроса». Азербайджан крайне не заинтересован быть вовлеченным в те или иные интервенции против своего южного соседа. Издержки и опасности такого сценария прекрасно осознаются. Неспроста позиция Баку по возможному военному удару по Сирии, в сравнении с мнением другого партнера США – Грузии, была крайне осторожна. Отсюда и интерес азербайджанского руководства к контактам с Россией. Российский фактор нужен Азербайджану как баланс.

Следовательно, заявление о вступлении Армении в ТС не стоит излишне переоценивать и драматизировать. Оно вписывается, если говорить о сути проблем, а не об их форме, в логику прежних геополитических трендов. Россия продолжает стратегическое союзничество с Ереваном, но не отказывается от партнерства с Баку. Азербайджан же не отходит от своего энергетического союза с крупными западными корпорациями и государствами, но при этом соблюдает определенный баланс и желает не нарушать равновесия в двусторонних отношениях с РФ.

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (США), обозреватель газеты «Ноев Ковчег»