Трехсторонний формат Кавказа

Видимо, руководство Турции, несмотря на противостояние в политической элите (между Гюленом и Эрдоганом, между Гюлем и Эрдоганом и так далее) и учитывая нерешенную сирийскую проблему, все же находит время и силы для поддержания «в рабочем состоянии» северо-восточного вектора своей политики. Более вероятно все же, что инициатива в этом трехстороннем процессе исходит от Азербайджана, заинтересованного, в первую очередь, в сохранении своего влияния на Турцию и, что особенно важно, на Грузию. Не будем забывать, что Грузия является главным и, по сути, единственным «окном» на Запад для Баку.

При всем том существует полная и фатальная зависимость Тбилиси от Баку и, пусть и в меньшей степени, от Анкары. Грузия стала не страной-транзитером, управляющей транспортными потоками, а страной-заложницей своих более богатых соседей, рассматривающих Грузию исключительно в роли проходного двора. Достаточно напомнить, чем закончились попытки Б. Иванишвили скорректировать проект Баку–Тбилиси–Карс, отстраняющий от транспортных потоков порты Грузии, или как грубо были оборваны Азербайджаном робкие попытки нового грузинского руководства поднять вопрос о восстановлении железнодорожного сообщения через Абхазию. Попытки, надо признать, непродуманные и нереалистичные, так как элементарные правила реальной политики требовали предварительного проведения переговоров со всеми заинтересованными сторонами (Москвой, Сухумом, Ереваном) и лишь затем вынесения этого вопроса вовне. Но теперь, следуя логике Баку, Грузия, оказывается, должна отказаться от восстановления коммуникаций, идущих через Абхазию, исходя не из своих национальных интересов, а всего лишь ориентируясь на нежелание Азербайджана открывать лишнюю «форточку» во внешний мир для Армении. К сожалению, суверенитет Грузии ограничен не только Вашингтоном и Брюсселем, но и Баку.

Сейчас, по сути, по отношению к Баку Тбилиси выступает в качестве «младшего партнера». Руководство Азербайджана имеет хорошие рычаги воздействия на правительство Грузии, и эти рычаги не исчерпываются низкими ценами на энергоносители. Поэтому вполне логично, что Саакашвили, чувствуя, как теряет власть, попытался в начале 2013 г. прибегнуть к помощи И. Алиева, хотя их личные отношения, несмотря на принадлежность к одной возрастной группе, никогда не отличались теплотой и близостью. Как без тени смущения заявил тогда президент Грузии, «сейчас в Азербайджане решается судьба безопасности Европы и свободы мира». Подыграв такими заявлениями азербайджанской стороне, Саакашвили пытался реализовать свою главную цель – убедить И. Алиева в необходимости противостоять имеющим якобы место намерениям России дестабилизировать ситуацию в Азербайджане, «сменив власть по грузинскому сценарию». Практически имела место попытка сыграть на усложнившихся в это время азербайджано-российских отношениях и создать новый фронт противостояния с Москвой.

Вряд ли грузино-азербайджанские отношения и тогда и сейчас можно рассматривать как серьезную попытку создать какой-то антироссийский альянс на Кавказе. Гораздо более серьезными могли являться планы, лелеемые, судя по всему, в Вашингтоне и некоторых европейских столицах, по формированию своего рода оси Тбилиси – Ереван, ориентированной на ЕС и «Восточное партнерство». Используя Тбилиси, где новая власть более склонна учитывать озабоченности и чаяния Еревана, можно было попытаться «оторвать» Армению от России. Впрочем, удар по этим планам нанесла переориентация Еревана с ассоциированного членства с ЕС на Таможенный союз. Хотя, думается, после преодоления кризиса на Украине Запад еще вернется к «закавказскому пасьянсу» и попытается установить здесь свои правила игры.

Именно борьба за сферы влияния, а не транспортные коридоры будет определять ситуацию на Южном Кавказе в ближайшие годы. И в этих условиях Азербайджан намерен сохранить и укрепить свои позиции, пользуясь в том числе переключением внимания ЕС и США на другие регионы (Украина, Сирия, Иран). Развитие же коммуникаций и транспортировка энергоресурсов на сегодняшний день не являются таким важным ресурсом влияния и интеграции, как еще 5-8 лет назад. Над любыми проектами по транспортировке энергоресурсов, обсуждаемыми в настоящее время, все более и более довлеют две проблемы, или же, если оценить ситуацию более оптимистично, два фантома. Это ожидания (вероятно, завышенные) изобилия сланцевой нефти и сланцевого газа и устойчивое (хотя, возможно, и необоснованное) предчувствие дальнейшего расползания экономического кризиса и соответственно падения спроса на энергоресурсы. Соответственно эти ожидания уменьшают притягательность новых маршрутов транспортировки энергоресурсов в регионе как для России, так и для ее конкурентов.

Аналогичный скепсис напрашивается и по поводу периодически обсуждаемых проектов по расширению транспортных возможностей причерноморских портов. Напротив, в настоящее время мы наблюдаем здесь явную стагнацию, и в Грузии эту опасность уже оценили, усомнившись в оправданности для экономики страны проекта железной дороги Баку–Тбилиси–Карс. Как известно, срок сдачи дороги в эксплуатацию уже был перенесен с начала на конец 2014 г. Говорится об административных проблемах (необходимость покупки земли для строительства) и затянувшихся строительных работах, но азербайджанские СМИ объясняют задержки изменениями в правительстве Грузии, намеренном якобы пересмотреть бюджет проекта. Возможно, новая грузинская власть, не декларируя это на официальном уровне, пытается все же притормозить реализацию этого проекта. Если мы обратимся к России, то увидим, что у ее крупнейшего черноморского порта – Новороссийска после 2005 г. (до этого года шел рост) наблюдается стагнация показателей грузооборота, заметно недотягивающего до пропускной способности порта (на 2011 г. грузооборот составил 116,1 млн тонн при пропускной способности 152 млн тонн). Аналогична ситуация и у гораздо меньшего по своему потенциалу Туапсинского порта.

Таким образом, ситуация не вызывает оптимизма. Это касается и потенциала сотрудничества в регионе, и возможной роли России, и слишком большого количества подводных камней и угроз, препятствующих строительству общекавказского региона стабильности и устойчивого развития.

Александр Скаков