Саркис Цатурян: Если Россия ослабит позиции в Сирии, война перекинется на Карабах
Об итогах встречи президентов России и США на полях G20 в Гамбурге, путях решения сирийского конфликта, политике международных игроков на Ближнем Востоке и в Закавказье, возможностях решения нагорно-карабахского вопроса «Ноеву Ковчегу» рассказал кандидат исторических наук, главный редактор информационного агентства REX Саркис Цатурян.
– Саркис Арамаисович, можно ли говорить о некоем сдвиге в отношениях России и Запада после встречи G20 в Гамбурге, по Вашему мнению? Каковы ее главные итоги для России?
– Встреча в Гамбурге носила ознакомительный характер. Президент Владимир Путин впервые встретился с президентом США Дональдом Трампом. Пока вряд ли можно делать какие-либо конкретные выводы. Обоим руководителям для начала необходимо было познакомиться.
Самая главная тема, которая обсуждалась на встрече лидеров России и США – ситуация в Сирии. Сирийский вопрос определяет политическую повестку встречи G20. Здесь взаимопонимания между Москвой и Вашингтоном, Россией и Западом в целом нет и быть не может. Если позиции России и Запада в Сирии начнут сближаться, это будет означать, что либо Запад сдает их, либо Россия. Москве нельзя ослаблять позиции в Сирии, потому что, как только это произойдет, ей придется столкнуться с целой серией конфликтов в Закавказье, на Украине и в Средней Азии.
Не случайно именно в момент встречи Путина и Трампа ВС Азербайджана нанесли очередной удар по позициям Армии обороны Народного Карабаха. Это свидетельствует о том, что стоящие за кланом Алиева силы, связанные с Анкарой и Лондоном, стремятся не допустить сближения Москвы и Вашингтона.
– Есть ли сведения о том, что лидеры двух стран обсуждали карабахский вопрос?
– В официальном поле таких сведений нет. Хотя очевидно, что современные международные конфликты взаимосвязаны. Если стороны обсуждают Сирию, то непременно касаются и смежных вопросов. Тем более что еще в рамках саммита стран Шанхайской организации сотрудничества, который прошел в начале июня 2017 года, Владимир Путин заявил, что у боевиков ИГИЛ (запрещенная в России организация. – Ред.) есть цели по дестабилизации среднеазиатского театра. Если мы говорим об ИГИЛ в Средней Азии, то понимаем под этим США в Средней Азии. Ведь ни для кого не секрет, что радиостанция ИГИЛ вещает на Афганистан с американской военной базы.
Другая болевая точка для России, и, пожалуй, самая чувствительная, это Закавказье. Если мы обратимся к истории, то заметим, что главная задача Запада, и в первую очередь Британской империи в XIX веке, состояла в том, чтобы не допустить выхода России к Персидскому заливу, к южной и юго-восточной границе Ирана, которая служила «воротами» в Индию. Для этого Западу необходимо было инициировать в Закавказье серию конфликтов. И в первой половине XIX века России пришлось вести продолжительную Кавказскую войну.
Сегодня задача у Запада схожая. Если говорить о нагорно-карабахском конфликте, то следует в первую очередь говорить о коридоре «Север-Юг», который призван соединить иранский Бендер-Аббас с Санкт-Петербургом. В нем заинтересованы Иран, Индия и даже Китай при всех его непростых отношениях с Нью-Дели. Начиная давить на эту болезненную точку, Баку «сдавливает» позиции Ирана, препятствует соприкосновению Ирана и России через совместные железнодорожные маршруты.
– Каковы все же главные итоги встречи двух лидеров для России?
– На мой взгляд, единственный плюс состоит в том, что руководители двух стран наконец-то познакомились. Но это вряд ли улучшит отношения Москвы и Вашингтона в ближайшей перспективе.
В сирийском вопросе Россия оказалась в очень сложном положении. Непонятно, почему Россия поддержала натовскую Турцию в САР, которую по вполне понятным причинам поддержали США. По итогам переговоров в Астане турки получили возможность легализоваться и укрепиться в сирийской провинции Идлиб. Эта территория, расположенная между Алеппо и Латакией, занимает важное стратегическое положение, соприкасаясь на юге с коридором, по которому осуществляется сообщение между Латакией и Алеппо. И теперь Анкара в любой момент может этот коридор перекрыть.
К чему мы пришли в рамках астанинского процесса? Пришли к тому, что американцы укрепляются вдоль сирийско-иорданской границы. На юго-западе Россия, США и Иордания договорились о «перемирии» в преимущественно друзских районах – Дераа, Эль-Кунейтра и Сувейда, которые прилегают к Голанским высотам, находящимся под военным контролем Израиля. А на юге и юго-востоке Сирии американцы обстреливают позиции сирийской правительственной армии и «Хезболлы». Разве этого добивалась Москва, начиная в сентябре 2015 года антитеррористическую операцию в САР? Разве нам не было известно, что на территории Иордании расположены американские центры, где готовят боевиков ИГИЛ и «вооруженной оппозиции»? Разумеется, знали. Тогда к чему это все?
С точки зрения стратегических интересов России следует сохранить Сирию как целостное государство. Пока же в рамках астанинского процесса наши дипломаты позволяют Турции, Западу вытирать ноги о сирийский национальный суверенитет, педалируя тему так называемых зон деэскалации. Тем самым девальвируется и военное присутствие России в Сирии.
Кроме того, Россия при сохранении нынешних акцентов ее внешней политики становится неинтересной Ирану, которому нужна железная дорога через север Ирака и север Сирии (через курдские районы) к провинции Латакия, где располагается российская военная база. У Ирана, конечно, есть альтернатива – продвигаться вдоль сирийско-иорданской границы, но данный путь перекрыт, там укрепляет свои позиции Пентагон.
Досадно. Особенно на фоне того, что еще за первый год своего присутствия в Сирии ВКС России могли уничтожить все командные пункты террористов. Но как только мы достигали определенного стратегического преимущества, то непременно шли на бессмысленные перемирия. Что мы получили взамен? Февраль 2016 года – новое перемирие, спустя месяц после которого грянула война в Нагорном Карабахе.
– Вы видите прямую связь между сирийскими событиями и событиями в Нагорном Карабахе?
– Да. Потому что цель у американцев и британцев одна – либо поставить под контроль сирийский коридор, либо его уничтожить. Первое они сделать не могут. Второе – выполнимо. Отсюда астанинский процесс, создание «зон деэскалации» в Сирии. Это план не российский, а американский. Он был предложен в октябре 2015 года экс-госсекретарем США Кондолизой Райс и бывшим министром обороны Робертом Гейтсом. Задача плана состоит в том, чтобы подорвать позиции России на Ближнем Востоке, вытеснить ее из региона. Именно эта политическая линия сегодня реализуется в Астане.
– В чем взаимосвязь сирийского и карабахского конфликтов?
– В том, что речь идет о битве за коммуникации. Для сохранения сильного независимого Ирана нужен сирийский транспортный коридор, выход ИРИ к Средиземному морю. Если мы делим Сирию на части и соглашаемся с вероломным планом расчленения государства, то от наших баз в Латакии и Тартусе толку уже никакого не будет. Потому что в таком случае через САР никаких транспортных путей провести будет невозможно, и российское присутствие станет бесполезным.
Россия восстановила отношения с Турцией год назад. И Анкара тут же набралась решимости: в августе 2016 года Эрдоган начал операцию «Щит Евфрата». В октябре того же года блок НАТО приступил к операции по освобождению Мосула от ИГИЛ.
Это взаимосвязанные процессы. Зачем Эрдогану Евфрат? Евфрат – важнейшая речная система, которая разделяет Сирию на две части, и Турция берет под контроль северные территории САР. Последний ход, который могут сделать турки сегодня – додавить курдов в Африне. И тогда России придется паковать чемоданы. Это будет равносильно поражению.
Саркис Цатурян – кандидат исторических наук, живет и работает в Москве. Родом из Нагорного Карабаха. Окончил Российский университет дружбы народов. Является экспертом в области истории международных отношений, внешней политики России и США, энергетической безопасности стран Ближнего и Среднего Востока, занимается вопросами геоэкономики и геополитики. Выступает на российском телевидении, является обозревателем ИА regnum. Автор книги «Ненасильственная революция. От теории к практике».
– Продолжительность беседы президентов Владимира Путина и Дональда Трампа превзошла первоначальный регламент, и, как считают некоторые эксперты, по причине обсуждения именно экономических проблем. Вы разделяете это мнение?
– Скорее всего, речь шла о санкционных вопросах. Известно, что Конгресс США готовит новый санкционный пакет в отношении нашей страны. В принципе, я не вижу ничего плохого в том, что американцы ранее ввели против России санкции. Они ведь ввели ограничения в отношении европейских компаний, то есть это санкции не столько против России, сколько против Европейского союза. Вот пусть европейцы и ломают головы над тем, как уговорить США. Едва ли рядовые граждане России ощутили на себе санкции. Это же касается высокопоставленных чиновников и миллиардеров. Их проблемы, не наши.
– А сегодняшний кризис в России вызван разве не санкциями?
– Нет, он вызван тем, что и правительство России, и Центральный банк проводят провальную экономическую политику. И правительство, и Центробанк не пускают в экономику необходимые оборотные средства. Промышленные предприятия не могут взять кредиты по адекватным процентным ставкам, у них не хватает оборотных средств на развитие. Кредиты слишком дорогие, а промышленная база устарела.
Более того, растет бегство капитала из страны. По данным ЦБ РФ, чистый вывоз капитала частным сектором с января по апрель 2017 года составил $21 млрд, что?более чем?вдвое превышает показатель первых четырех месяцев предыдущего года (было $9,8 млрд). И эти насущные проблемы не решаются. При этом обсуждаются совсем другие вопросы, в частности, включение американцами в санкционные списки российских чиновников, что, кстати, не мешает их детям учиться в Великобритании и США.
Но вернемся к вопросу о санкциях. Санкционный вопрос – это в первую очередь вопрос России и Евросоюза. Импорт стран ЕС из России в 2016 году составил 118,811 млрд евро. И США в его увеличении вовсе не заинтересованы, как не заинтересованы и в увеличении импорта ЕС из Китая, который по итогам 2016 года превысил импорт из США в Старый Свет. Если говорить о цифрах, сегодня Евросоюз импортирует товаров из КНР на 344,468 млрд евро, а из США – на 247,826 млрд евро. Таким образом, Китай поставляет в Западную Европу продукции почти на 100 млрд евро больше, чем США. И это – большая проблема для Америки. Пока она ничего не может с этим поделать.
Для Вашингтона санкции – вопрос сдерживания российско-немецкого экономического диалога. Но больше всего США тревожит сближение между Германией и Китаем. Ведь ФРГ является главным внешнеторговым партнером Поднебесной в Европе. Об этом свидетельствуют данные по двусторонней торговле. Германия делает ставку на Китай, а не на США.
Саммит G20 тоже не случайно состоялся в Гамбурге, средневековом вольном городе, который выходит сразу к двум морям – Северному и Балтийскому. И немецкая сторона, принимавшая высокую делегацию из Китая в ноябре прошлого года, открыто заявила гостям, что Гамбург – «ворота Китая в Европу».
– Договоренность Путина и Трампа о режиме прекращения огня на юго-западе Сирии – тактический шаг или обозначенная стратегическая линия, на Ваш взгляд?
– Договоренности нарушаются постоянно. К сожалению, вопрос о том, чтобы западные разведки прекратили поддержку террористической организации «Джабхат ан-Нусра», сирийского филиала «Аль-Каиды», не поднимается. Кому выгодно поддерживать «Джабхат ан-Нусру»? Разумеется, Турции и Саудовской Аравии, которые использовали боевиков для захвата Алеппо. Сегодня турки и саудовцы поддерживают группировку в провинции Идлиб и атакуют с ее помощью позиции сирийской армии и курдских ополченцев.
Впрочем, Израиль тоже никогда не скрывал свою поддержку боевиков. В настоящее время «Джабхат ан-Нусра» продолжает войну на юго-западе Сирии, в районе ущелья Каламун, на границе между Сирией и Ливаном. Группировка пытается перекрыть снабжение «Хезболлы», а также блокировать трассу Бейрут – Дамаск.
– «Джабхат ан-Нусра» запрещена в России…
– Да, запрещена. И на уровне Совета безопасности ООН тоже, но ее активно поддерживает глава турецкой разведки Хакан Фидан.
– Насколько удастся Трампу, который находится под определенным давлением своих политических оппонентов, проводить свои решения, в том числе и в американо-российских отношениях, по Вашему мнению?
– Индикатором сближения России и США станет ухудшение американо-китайских отношений. Как только они начнут портиться, мы поймем, что Трамп повернулся к России. Пока Трамп идет в объятия Китая по всем направлениям. Что предпринял Трамп за шесть месяцев пребывания у власти? Он практически отдал Панамский канал Китаю. Это означает, что товарооборот между США и Китаем будет усиливаться. Более того, Поднебесная стала импортировать американскую нефть. Впервые за последние 40 лет. Речь идет о 180 тыс. баррелей в сутки.
– Как Вы оцениваете перспективы ирано-американских отношений в контексте сегодняшнего дня?
– США зашли далеко. И катарский кризис – тому подтверждение. Через Катар США стремятся оказать влияние на внутриполитическую ситуацию в Иране. В корпоративном плане американцы сегодня в Иране не присутствуют из-за санкционных ограничений на федеральном уровне. Любая американская компания, пришедшая сегодня в Иран, будет вынуждена платить огромные штрафы. Поэтому американцы используют Катар как «чековую книжку», посредством которой они будут проникать в иранскую политическую элиту.
Катарский кризис начался 5 июля с.г. Спустя два дня произошли теракты в Тегеране, причем в парламенте страны и около мавзолея Хомейни. После этого были предприняты попытки террористических актов в иранском Белуджистане и на севере страны, в том числе и в районах, населенных азербайджанцами. Американцы и китайцы дают понять, что Иран, с его устойчивыми структурами власти, древней цивилизацией, интересует их исключительно как транзитная территория. Посыл такой – смиритесь с этим.
Министр обороны Джеймс Мэттис открыто заявил о том, что США хотят сменить режим в Иране. Вопрос в том, насколько далеко Пентагон готов зайти в этом вопросе. Если сегодня Америка пойдет на открытую эскалацию с Ираном, то она встретит жесткое противодействие со стороны Китая, потому что для китайцев иранский транспортный коридор – вопрос целостности сухопутного «Шелкового пути», на строительство которого Си Цзиньпин заложил свою карьеру.
Я не думаю, что США решатся на лобовой конфликт. Тем более что администрация Трампа уступает Китаю по многим фронтам. Они будут пытаться воздействовать на правительство Хасана Рухани, верховного лидера Али Хаменеи и иранские разведслужбы через финансовые вливания (с помощью Катара), теракты и военно-политические акции по всему периметру госграницы ИРИ. Так американцы надеются формировать внутриполитический расклад в Иране с тем, чтобы сделать руководство исламской республики податливым.
– Чем Иран отвечает на эти вызовы?
– Иран выжидает и работает сразу по нескольким направлениям. Развивает диалог с Евразийским союзом. Не случайно в июне 2017 года иранцы подписали с ЕАЭС соглашение о создании зоны свободной торговли. Тегеран рассматривает Армению как «мост» между Россией и Ираном. На Азербайджан иранцы не надеются, особенно после апрельской войны 2016 года против Нагорно-Карабахской Республики.
На наших глазах развивается историческая драма. Ведь основная цель сближения Москвы и Тегерана – попытка проложить сухопутные коммуникации между двумя столицами, что веками было головной болью для Великобритании. В XVIII и XIX веках англичане опасались выхода Российской империи через Иран к Персидскому заливу и Индии, а теперь список их интересов пополнился еще и Китаем, который строит сухопутный и морской «Шелковый путь» на Лондон.
Вот почему превращение ирано-азербайджанской границы в зону конфликта (с помощью эскалации в Нагорном Карабахе) становится приоритетом для блока НАТО. Очевидно, что в таком случае коридор через Армению и Россию для Ирана будет закрыт.
Сами иранцы это четко понимают, и предпочитают не складывать «все яйца в одну корзину». Поэтому в начале июля с.г. Иран начал переговоры с Турцией о создании зоны свободной торговли. Но делать ставку исключительно на турецкий транспортный маршрут они тоже не хотят. Между тем Турция уже достроила железную дорогу Баку-Тбилиси-Карс и предложила Ирану участвовать в проекте Карс-Ыгдыр-Нахичевань, то есть строить железнодорожную ветку в Европу через Турцию. Это серьезная тема.
– Активность международных игроков в Закавказье нарастает...
– Да, мы видим это по многим признакам. Турция энергично осваивает постсоветское пространство. Турки выступают за создание зоны свободной торговли с Нахичеванью, то есть они собираются торговать в лирах на территории бывшего советского Азербайджана. Передел постсоветского пространства идет полным ходом, и этим переделом занимается, к сожалению, не Россия, а Турция. И не только она, но и Китай. Ведь за инициативой создания зоны свободной торговли (ЗСТ) Иран-Турция стоит именно Пекин, который также благоприятствовал переговорам о ЗСТ между Пакистаном и Турцией. Более того, в мае с.г. Китай собственноручно подписал соглашение о ЗСТ с Грузией.
– Ситуация в Нагорном Карабахе остается напряженной, Азербайджан и Армения продолжают наращивать вооружения. Каким Вы видите сценарий урегулирования конфликта? Возможно ли мирное решение?
– Я не вижу принципиальной разницы между воссоединением Крыма с Россией и конфликтом вокруг Нагорного Карабаха. По Карсскому договору 1921 года армян Нагорного Карабаха передали вместе с их территорией в состав советского Азербайджана. Международная ситуация была таковой, что их никто не спросил, хотят они этого или нет. Но они смирились, потому что стали частью Советской России, нового имперского образования, в составе которого процветали во благо себе и во благо народов СССР. Это был взаимовыгодный исторический контракт, который продержался вплоть до решения Азербайджанской ССР (от 30 августа 1991 года) о выходе из состава СССР.
Распад империи обнулил соглашение 1921 года, вынудив карабахских армян выбирать между свободой и азербайджанской этнократией. 2 сентября 1991 года они выбрали второй вариант, что произошло на совместной сессии Нагорно-Карабахского областного и Шаумяновского районного Советов народных депутатов Азербайджанской ССР. Ведь в составе советского Азербайджана Карабах являлся автономной территорией, что называется, имел право. Таким образом, конфликт урегулирован с точки зрения Конституции СССР и международного права.
– Тем не менее, он не разрешен…
– Не разрешен, и не может быть разрешен по нескольким причинам. Во-первых, потому что Карабах официально не признан Арменией и Россией, как и другими международными субъектами. Во-вторых, в больших геополитических раскладах карабахский конфликт используется как болевая точка для России и ее усилий в Закавказье.
В-третьих, для бакинских властей карабахский вопрос – инструмент удержания своего господства в стране, возможность расставлять смысловые акценты, консолидируя население вокруг внешней угрозы. Пока курдский клан Алиевых и тюркский клан Пашаевых объединяют активы, культивируемая ими армянофобия играет роль отвлекающего маневра. Угроза извне придает им легитимность на фоне нарастающего социально-экономического кризиса.
В-четвертых, международный аспект карабахского конфликта – Иран. Для натовской Турции, Карабах – ключ к ИРИ, с помощью которого Североатлантический альянс пытается влиять на внешнеполитические ориентиры Тегерана.
– Как взаимосвязаны Нагорный Карабах и Иран для Турции?
– Речь идет о коридоре «Север-Юг». Турки не хотят создания транспортного коридора из иранского Бендер-Аббаса через Азербайджан на Россию, к портам Балтики. И апрельская война в Карабахе 2016 года это подтвердила. Как только в первом квартале 2016 года Москва, Тегеран и Баку достигли предметных договоренностей по коридору «Север-Юг», натовская Турция пошла на эскалацию, дав соответствующую наводку Баку, который выступает в роли «младшего партнера» и «таранной силы».
Поэтому сегодня о данной инициативе мало кто вспоминает. Иран это понял и именно поэтому начал переговоры с Евразийским союзом по ЗСТ, чтобы задействовать транзитный потенциал Армении и Нагорного Карабаха. Возможности Евразийского союза – геополитическая альтернатива для Ирана, которая требует кропотливой работы.
– Таким образом, Турция заинтересована в сохранении конфликта в Нагорном Карабахе?
– Разумеется, конфликт ей нужен на долгие годы, если не десятилетия. Тем более что между конфликтами в Сирии и в Нагорном Карабахе прослеживается взаимосвязь. Это снабжение группировки российских ВКС в Сирии. У России есть два варианта поставок боеприпасов и продовольствия. Первый – через пролив Босфор и Дарданеллы, то есть по морю. Второй – Каспий, через воздушное пространство Азербайджана, затем выход на Иран с дозаправкой, например, в Хамадане, далее – Северный Ирак, откуда наши военные самолеты попадают затем в Сирию. В случае разжигания конфликта на северной границе Ирана это воздушное пространство блокируется Турцией. Под Турцией я конечно же понимаю не только Анкару, но и ведущие натовские столицы, которые в условиях нагорно-карабахского конфликта действуют опосредованно через Баку.
– Но Турция вроде бы проводит сегодня политику сближения с Россией…
– Реального сближения России и Турции нет. Равно как и нет «треугольника Россия – Турция – Иран», о котором слагают легенды ангажированные комментаторы и пропагандисты. У стран диаметрально противоположные интересы, которые формировались веками, а не вследствие сиюминутной конъюнктуры. Разве можно быть уверенными в том, что Персидская и Османская империи, противостоящие друг другу почти шесть столетий, вдруг забудут взаимные обиды? А Москва и Константинополь? Впрочем, оставим историю историкам. Они разберутся и без нас.
Если говорить о современности, то у меня есть основания полагать, что Эрдоган «помирился» с Россией из-за позиции Китая, который пытается стабилизировать Турцию. Не случайно китайская пресса восхваляет Эрдогана за то, что он якобы «поставил на место курдов», обеспечив тем самым сохранность инвестиций КНР. Причем Китай в примирении России и Турции действовал через премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, который выступил в роли посредника.
А Тель-Авив и Пекин роднят экономические интересы. Ни для кого не секрет, что Нетаньяху параллельно лоббирует создание зоны свободной торговли между Китаем и Израилем. Ведутся открытые переговоры. Израиль стремится стать транспортным хабом для морского «Шелкового пути». Кроме того, Тель-Авив заинтересован в строительстве железной дороги из Эйлата к Ашдоду (Средиземному морю). А главным инвестором этого проекта является Китай. Деваться израильтянам некуда: самая близкая для КНР альтернатива – Суэцкий канал, который контролируется Египтом.
Возвращаясь к Турции, напомню, что Тель-Авив делает ставку на Трансанатолийский газопровод, строительство которого также было поддержано Азиатским банком инфраструктурных инвестиций, подконтрольным Пекину. Анкара выкручивает Тель-Авиву руки, вынуждая израильтян планировать прокладку газопроводов через турецкую национальную территорию. Ведь на кону не только израильский, но и кипрский газ.
– Вернемся к карабахскому вопросу… Его мирное решение возможно?
– Война неизбежна. В нынешней ситуации, когда турки стремятся завязать на себе все эти транспортные артерии, война в Карабахе необходима Анкаре.
– Кто может предотвратить военные действия, по Вашему мнению?
– Только Россия, но та Россия, которая проводит независимую внешнюю политику. Нужны превентивные действия. Москве пора показать силу. Масштабные военные учения в Дагестане станут неплохим вариантом для того, чтобы остудить «горячие головы» в Баку и Анкаре.
По моему глубокому убеждению, России следует поддержать курдов в Африне, чтобы дать возможность Ирану проложить железнодорожный путь на Латакию, где расположена наша база. В противном случае игру будут вести американцы и турки. И тогда мы потеряем всякую надежду на реальное сближение с Китаем. А наш военный союз с Ираном превратится в прах.
Турция должна заниматься своими внутренними проблемами, в частности, Турецким Курдистаном, а не Нагорным Карабахом. Пока же система военно-политических отношений складывается в пользу Турции и ее союзников по НАТО, которые прокладывают железнодорожные маршруты через подконтрольные турецкие территории. Не случайно Анкара строит дамбы в верховьях Тигра и Евфрата. Но зачем России такая сильная Турция под боком?
– А газопровод «Турецкий поток»?
– «Турецкий поток» должен быть достроен в 2019 году. Но в первом квартале 2018 года будет пущен Трансанатолийский газопровод, который уже сегодня готов почти на 80%. А он – альтернатива «Турецкому потоку».
В чем опасность этого проекта для России?
В том, что Запад, в частности главный оператор проекта – британская корпорация BP, заинтересован не только в поставках азербайджанского газа. Баку не в состоянии конкурировать с Москвой в плане объемов добычи, газодобыча в Азербайджане падает. Речь идет о газе из Ирана, Казахстана и Туркмении. Многие эксперты склонны считать, что у Туркмении свободных резервов газа нет. Но тогда возникает вопрос: зачем Туркмения построила газопровод «Восток-Запад»? Зачем ей новые терминалы СПГ на Каспии? Ответ напрашивается следующий – они знают о себе то, чего мы не знаем о них.
В феврале 2017 года американская Chevron продала китайской компании свои газовые активы в Бангладеш. Тогда же в СМИ появилась информация о том, что на шельфе Туркмении обнаружено крупное месторождение газа. Неужели это просто совпадение?
На мой взгляд, речь идет о сближении позиций крупных игроков. Иными словами позицию можно сформулировать так: «Мы, американцы, отдаем вам активы в Бангладеш, а вы, китайцы, не препятствуете Туркмении экспортировать газ в Европу, чтобы русским было неповадно». Получается, что Россию обыгрывают на данном направлении. Закрывать глаза на очевидные вещи становится невозможно.
– Какую нишу занимает информационное агентство REX в российском медиаландшафте?
– Агентство REX было создано в 2009 году российским историком и государственным деятелем Модестом Колеровым. Я и мой заместитель Кирилл Джавлах возглавляем редакцию REX с марта 2016 года. Агентство освещает внутриполитические и международные события.
За минувший год мы продвинулись в российских регионах. Эксперты REX на местах освещают политическую и экономическую жизнь в областях, республиках и федеральных округах России, органах исполнительной и законодательной власти. А их коллеги-международники тем временем рассуждают о мировой политике, экономике и идеологии. Причем делают это без цензуры.
Мы доверяем нашим авторам, потому не мешаем им напрямую обращаться к читателям. Ведь главная ценность – убедительная аргументация, упор на факты, умение постоять за свои убеждения, даже если они не совпадают с официальной точкой зрения. Между тем агентство REX не является оппозиционным. Мы нацелены на то, чтобы помогать власти, а не вставлять ей палки в колеса.
– Газете «Ноев Ковчег» исполняется 20 лет. Что бы Вы пожелали газете и ее читателям?
– Для современной российской журналистики продержаться на плаву 20 лет, да еще и в формате бумажного издания – героизм. Не только продержаться, но и выйти на качественный уровень вещания, а «Ноев Ковчег» держит высокую планку, это большой труд. Читателям издания желаю и дальше оставаться ему верными. Тем более что «Ноев Ковчег» отличается глубиной анализа и литературной честностью. Самой газете желаю стабильности и процветания. Насколько я могу судить, «Ноев Ковчег» – самое лучшее издание диаспоры в нашей стране. Успехов Вам!
Беседу вел Григорий Анисонян
Оставьте свои комментарии