Абхазия – Грузия: есть ли свет в конце тоннеля?

И вот снова информационный повод: 11 июля в Гудаутском районе на пустынном берегу моря двое бандитов напали на две отдыхающие семьи российских туристов. Оказавший сопротивление турист получил ножевые ранения и позже скончался в больнице, другого отдыхающего бандиты отправили в банкомат за «выкупом», оставив семейства в заложниках. Слава Богу, кто-то заметил, сообщили в местную милицию, и не дождавшиеся выкупа отморозки ретировались в лесные заросли. Сразу же в абхазском и российском пространстве интернета разразился громкий скандал, появились всякого рода догадки и предположения, не утихают проклятия криминалу и призывы «навести порядок». Что же происходит в Абхазии и вокруг нее, можно ли говорить о всплеске преступности в республике, куда она идет и как строятся ее отношения с бывшей метрополией – Грузией?

За несколько дней до этого убийства, 4-5 июля 2017 г., в Берлине прошла очередная встреча экспертов в рамках грузино-абхазского диалога, организованная совместными усилиями Фонда Генриха Белля и неправительственной организации «Ресурсы примирения». Встреча носила закрытый характер, приглашенные эксперты выступали от своего собственного имени и говорили весьма откровенно, поэтому, конечно, мы не можем пересказывать содержание выступлений и дискуссий. Но некоторыми нашими оценками нынешнего состояния грузино-абхазских (и, как следствие, грузино-российских) отношений вполне можем поделиться.

Абсолютно очевидно, что нынешнее руководство Грузии напрочь отказалось от силового варианта решения грузино-абхазского конфликта, как и от политики провокаций и государственного терроризма, процветавшей в годы правления как Э. Шеварднадзе, так и М.?Саакашвили. Можно быть уверенным, что Грузия не имеет никакого отношения и к убийству российского туриста в Гудаутском районе. По обе стороны реки Ингури, разделяющей Абхазию и Грузию, царит мир и молчат пушки. Единственным за многие годы случаем насилия, приведшим к человеческой жертве, стало убийство абхазским пограничником Р. Канджи-оглы гражданина Грузии Г. Отхозория 19 мая 2016 г. в с. Хурча. Правда, под тем предлогом, что грузинская сторона не передала Сухуму материалы, подтверждающие факт убийства, 21 апреля 2017?г. военная прокуратура Абхазии прекратила уголовное дело «за отсутствием состава преступления». Но это единичный трагический случай, связанный, скорее, с личными мотивами. Факт же остается фактом: Тбилиси прекратил поддержку «лесных братьев» в Гальском районе, не бряцает оружием, не угрожает и не ставит ультиматумы.

Руководство Грузии, чувствуя стабильную и мощную поддержку со стороны Брюсселя и Вашингтона, не собирается ни признавать независимость Абхазии, ни даже вступать в прямой и ответственный диалог с сухумскими властями. Абхазия продолжает расцениваться как «оккупированная территория», управляемая «де-факто властями», не существующее на карте мира государственное образование. В то же время Тбилиси всячески демонстрирует, что готов распахнуть объятия для своих граждан (да и не граждан тоже, то есть для не живших ни дня ни в Грузинской ССР, ни в Республике Грузия) абхазской национальности. Предлагается оказание бесплатных медицинский услуг, в том числе и дорогостоящих, безвизовый въезд в Европу, получение образования, иные культурно-образовательные программы. С другой стороны, не надо забывать, что в грузинском обществе все еще распространены представления об «историческом праве» Тбилиси на Абхазию, как на «исконно грузинскую землю», мифы о северокавказских пришельцах – апсуа, заселивших в позднем Средневековье древнюю картвельскую землю Абхазети. Вполне понятно, что многие жители Абхазии, в том числе и абхазской национальности, вынуждены пользоваться услугами достаточно качественной грузинской медицины. В 2016 г., в частности, по данным министра здравоохранения Автономной Республики Абхазия (в составе Грузии) Кетеван Бакарадзе, имело место около 400 поездок жителей Абхазии в Грузию для лечения. Хуже обстоит дело с безвизовым выездом в страны Шенгенской зоны, так как для полноценного туризма нужны достаточно крупные (и для Грузии, и для Абхазии) деньги, а права на работу или обучение безвизовый режим не дает. Поэтому вряд ли кто-то, кроме нескольких представителей абхазской «золотой молодежи», поспешит получать грузинский паспорт ради вояжей по замкам Луары или виноградникам Тосканы.

Евросоюз в свое время провозгласил «политику вовлечения без признания» по отношению к Абхазии, но особых успехов на этом поприще не достиг. Да, есть некоторые проекты, обеспечивающие обучение нескольких студентов из Абхазии в европейских вузах. Но в российских вузах на бесплатной основе учились и учатся многие сотни абхазских студентов, причем их прием начался еще задолго до официального признания Москвой независимости Абхазии. В то же время жителям Абхазии, имеющим российские загранпаспорта, как правило, не выдают шенгенские визы (здесь, впрочем, различные страны ведут себя по-разному). Объясняется это тем, что загранпаспорта выданы посольством РФ в Абхазии, само существование которого не признается Брюсселем. Сейчас аналогичную политику Евросоюз пытается проводить и в отношении российских граждан, проживающих в Крыму. По сути, речь идет о полномасштабном нарушении прав человека, о лишении обычных людей, не являющихся преступниками и террористами, права на свободу передвижения.

Когда в беседе с официальными представителями Евросоюза поднимается этот вопрос, в ответ очень часто можно услышать либо абсолютно противоречивые высказывания, либо утверждения о том, что это, мол, суверенное дело того или иного государства, кому выдавать и кому не выдавать визы, а право на свободу передвижения якобы «не относится к настоящим правам человека». С другой стороны, и в Брюсселе, и в Тбилиси периодически вспоминают именно об этом праве человека, когда речь заходит о закрытии части переходов на грузино-абхазской границе.

Напомним, что 5-6 марта 2017 г. Абхазия закрыла два пункта перехода границы в нижней зоне Гальского района – Хурча – Набакеви (ныне Батигуара) и Отобая (ныне Бгоура) – Орсантия. До этого, в августе 2016 г., были закрыты пропускные пункты Таглан и Алакумхара. Теперь, кроме центрального перехода на Ингурском мосту, остался лишь один переход – КПП Саберио (ныне Аберкыт) – Пахулани. Но в скором времени обещано закрыть и его. Необходимо отметить, что абхазская сторона пошла на сокращение числа переходов только после ремонта дороги и запуска автобусного сообщения вдоль границы, так что интересы местного населения были максимально учтены. Грузинская сторона пыталась апеллировать к правам детей, которые обучаются в школах Зугдидского района (в 2015/2016 г. там обучалось 102 ребенка из Гальского района, в 2016/2017 г. – в два раза меньше), но вполне очевидно, что для детей было бы комфортнее ходить в школу возле родного дома. Да и использование детского фактора в пропагандистских целях не может не вызывать отторжения. Официальные заявления грузинских властей и Госдепа США носили, как обычно, ритуальный характер. По сути, представители международных организаций выступили в качестве лоббистов преступного контрабандного бизнеса. Возможно, именно поэтому возмущенные протесты достаточно быстро пошли на спад. Как признал грузинский политолог Корнелий Какачия, «на этом этапе у Грузии нет никаких действенных методов к возвращению прежнего режима перехода».

Мотивы сухумских властей понятны, основная их цель – борьба с контрабандой. Мотив ограничения контактов между населением Гальского района и Грузией также, конечно, присутствует, но не проговаривается. В том случае, если при использовании центрального перехода у местного населения не будет возникать серьезных проблем, каких-либо ощутимых претензий от международных организаций ждать не приходится. По крайней мере, и Москва, и Сухум всегда могут вспомнить о двойных стандартах, используемых, как мы видим, и Брюсселем, и западноевропейскими неправительственными организациями.

В итоге при поддержке со стороны Брюсселя грузинская политика сохраняет двойственный характер: с одной стороны, речь идет о диалоге с обществом Абхазии, с другой – республика продолжает признаваться «оккупированной территорией», а тогда диалог следует вести не с ней, а с оккупантом, то есть с Москвой. В этом случае грузинская политика становится калькой политики Баку, игнорирующего наличие Степанакерта как субъекта переговоров и участника мирного процесса. В результате контакты абхазского общества с внешним миром продолжают искусственно ограничиваться, то есть ставка на изоляцию «частично признанных» государств сохраняет свою силу.

Абхазская повестка присутствует в реальной грузинской политике исключительно в качестве ритуальных заявлений, не подкрепляемых какими-либо конкретными действиями. В этом Тбилиси перенял подходы Евросоюза и НАТО, также периодически заявляющих на различных уровнях о непризнании Абхазии и Южной Осетии в качестве независимых государств, о своей полной поддержке территориальной целостности Грузии. При этом европейская дипломатия достаточно бережно относится к женевскому переговорному процессу (в котором участвуют и Абхазия, и Грузия), хотя и осознает его низкую результативность. Можно предполагать, что с ее стороны идет поиск возможностей расширить повестку дня женевских дискуссий, но не за счет тех вопросов, которые так или иначе связаны с проблемой статуса.

Грузинская сторона отдает себе отчет в том, что любые конкретные действия в абхазском вопросе возможны только в случае диалога между Тбилиси и Сухумом, в противном случае все инициативы и договоренности только с Москвой будут сразу же заблокированы Абхазией. При этом все формы такого диалога объективно будут укреплять правосубъектность Абхазии. Тбилиси, как можно предполагать, был бы готов пойти на такой риск, но сейчас эти вопросы не являются для него приоритетными. Используя итоги парламентских выборов, грузинское руководство намерено решить вопрос конституционной реформы и укрепить позиции «Грузинской мечты», а для этого необходимо по меньшей мере молчаливое согласие Брюсселя и Вашингтона. В такой ситуации Тбилиси опасается раздражать Запад какими-либо нестандартными шагами в сторону России или на пути диалога с Абхазией и Южной Осетией.

Процесс улучшения отношения между Российской Федерацией и Грузией за время, прошедшее после смены власти в Тбилиси, привел к ряду заметных и позитивных сдвигов и, хотя и имеет потенциал дальнейшего развития, приостановился благодаря нескольким декларированным красным линиям – независимости Абхазии и Южной Осетии и внешнеполитическому вектору Грузии. Бесспорно, что Москва ни при каких условиях не будет обсуждать ни с Тбилиси, ни с кем-то еще вопрос о признании независимости Абхазии и Южной Осетии. Фактически эта приостановка совпала с парламентскими выборами в Грузии осени 2016 г. и с начавшимся процессом конституционной реформы в стране. Как представляется, в Москве есть понимание того, что в этих условиях грузинское руководство и правящая политическая элита, оказавшись благодаря как собственным ошибкам, так и объективным факторам в явном «конституционном тупике» и в нарастающей изоляции, не рискнут и не захотят идти на какие-либо креативные шаги как в российском направлении, так и по отношению к абхазскому и югоосетинскому конфликтам.

То есть для правительства «Грузинской мечты» главное сейчас – это протащить удобную для себя редакцию конституционных изменений, не спровоцировав ни жесткую реакцию Запада, ни нарастание оппозиционных настроений. Любой шаг Тбилиси навстречу Москве, Сухуму и Цхинвалу в этих условиях вызовет подозрения на Западе и шквал критики со стороны активизирующейся оппозиции. Поэтому в Москве с пониманием относятся, как мне кажется, к взятому тайм-ауту и стараются не реагировать даже на имеющие явный пропагандистский характер кратковременные кампании, идущие в Тбилиси по поводу тех или иных событий в российско-абхазских и российско-югоосетинских отношениях.

В Москве, безусловно, были бы заинтересованы в первую очередь в обсуждении, носящем трехсторонний характер, вопроса об открытии железнодорожного сообщения через Абхазию. Периодически этот вопрос поднимается российской стороной, в последний раз это было сделано во время визита главы МИД РФ С. Лаврова в Сухум в апреле 2017 г., но особых надежд на успех в этом вопросе, по крайней мере, в ближайшей перспективе, Москва не возлагает. Кроме вышеуказанной причины («связанности рук» у Тбилиси), здесь можно в первую очередь отметить негативное отношение к этому проекту Азербайджана, крайне незаинтересованного в появлении еще одной «форточки» во внешний мир для Армении. С этим, напомню, в свое время (ноябрь 2012 г.) столкнулся бывший министр Грузии по вопросам реинтеграции Паата Закареишвили. Тогда после встречи с послом Азербайджана в Грузии П. Закареишвили заявил о том, что «вопрос возобновления железнодорожного сообщения через Абхазию снят с повестки дня».

Вслед за этим, в октябре 2013 г., под эгидой International Alert появляется доклад международного коллектива авторов во главе с Натальей Миримановой, где доказывается, что проект восстановления железнодорожного сообщения является дорогостоящим и нерентабельным, не принесет экономических дивидендов ни Абхазии, ни Грузии и выгоден только Армении. При этом вопрос о возможности подключения к работе дороги Турции и Ирана в данном исследовании если не обходился, то затрагивался явно мимоходом. Вывод был неутешительным: слишком много возможных проблем и слишком мало позитивных эффектов.

Решив, под давлением Баку, отказаться от продвижения этого проекта, Тбилиси использовал беспроигрышный ход – демонстративно отказался учитывать в этом вопросе Абхазию как самостоятельный фактор. Напротив, Москва, продолжая с определенной периодичностью будировать данный вопрос, всячески подчеркивает, что «основное решение должны принять непосредственные участники процесса в лице Абхазии и Грузии» (слова С. Лаврова на встрече с главой МИД Абхазии 11 марта 2014 г.). Это вполне согласуется с абхазской позицией, согласно которой Сухум готов работать над вопросом восстановления дороги, но исключительно как полноправный участник. Очевидно, в этой проблеме необходим поиск креативных решений, которые позволили бы обойти политические противоречия и препятствия, но для этого нужна воля всех трех сторон. Принципиальная возможность таких решений подтверждается фактом беспрерывного функционирования ИнгурГЭС на абхазо-грузинской границе.

Абхазский конфликт применительно к политике как России, так и Грузии находится в затянувшемся переходном состоянии. С одной стороны, Грузия, Абхазия и Россия, являясь соседями, обречены на поиск потенциальных компромиссов, на взаимодействие хотя бы для реализации собственных интересов и обеспечения собственной безопасности. С другой – отсутствие креативности, шаблонность подходов, неконструктивная роль внешнего фактора (здесь я в первую очередь имею в виду Евросоюз) все более и более отдаляют стороны от поиска путей решения существующих проблем. В любом случае контакты и взаимодействие между обществами Грузии и Абхазии, Грузии и Южной Осетии в обозримом будущем сохранятся, но процесс их сокращения вполне объективен. Практически все стороны, участвующие в этом взаимодействии, включая Россию и Евросоюз, ведут себя крайне инертно и пассивно, хотя и по различным причинам. Россию вполне устраивает сохранение статус-кво, политика Москвы, как правило, основана на реагировании на вызовы и угрозы, а не на их предупреждении. С каждым годом, если не произойдет каких-либо форс-мажорных событий, Абхазия и Южная Осетия будут все более и более отдаляться и «закрываться» от Грузии, но одновременно, что гораздо хуже, они не становятся более открытыми для внешнего мира.

Вернемся к тому, с чего мы начали – к ситуации внутри Абхазии, внутриполитической стабильности, декларируемому многими росту преступности в республике. Как представляется, ситуация в Абхазии вполне стабильна, но эта стабильность пока что не носит долгосрочного характера. И одна из угроз – это как раз возможность роста преступности, обусловленная зачастую, безнаказанностью правонарушителей. В абхазском обществе слишком большое место занимают кровно-родственные связи, когда мелкого правонарушителя прощают и отпускают, потому что он «из хорошей семьи», чей-то родственник или просто одноклассник. А за оставшимися без наказания мелкими правонарушениями следуют и более крупные, вплоть до убийства, иногда в поисках денег на очередную дозу наркотиков. Думается, что понимание этой проблемы в абхазском обществе присутствует. Сейчас же поиск убийц российского туриста стал делом чести для МВД республики и для руководства Абхазии, поэтому можно надеяться, что они будут пойманы и понесут заслуженное наказание. Другое дело, что этот трагический случай, безусловно, нанес серьезный удар по абхазскому курортному сезону 2017 года.

Александр Скаков, специально для «НК»