Жернова революции. Жизнь и смерть Степана Шаумяна

В истории все не случайно. По не зависящим от людей причинам событие, случайная встреча определяют судьбу, меняют жизнь. Весной 1892 года в маленьком грузинском городке Гори состоялась публичная казнь. Повесили двух побратимов Сандро и Григола Хубулури, застреливших грузинского князя Амилахвари. Он проиграл на скачках одному из них и в отместку надругался над его невестой.
По странному стечению обстоятельств эту казнь видели молодой литератор Алексей Пешков, вошедший в историю под псевдонимом Максим Горький, и десятилетний армянский мальчик Симон, позднее «прославившийся» под партийной кличкой Камо.
 В этом городке выросли Иосиф Джугашвили и Серго Орджоникидзе, и множество других известных личностей, будущих вершителей судеб огромной страны. Стоял в толпе и подросток Степан Шаумян - будущий чрезвычайный комиссар по делам Кавказа, один из 26 расстрелянных «бакинских комиссаров». Почему провидение собрало их всех, столь разных, в одном времени и пространстве, связало воедино и бросило потом в огонь русских революций?..

1октября 1878 года в Тифлисе, в семье приказчика Георгия Лазаревича Шаумова родился второй ребенок- сын Степан. Одиннадцати лет мальчик был зачислен в приготовительный класс реального училища. Вспоминая те годы, его школьный товарищ, впоследствии известный армянский писатель Арази, напишет: «Это был жизнерадостный юноша, отзывчивый, любящий товарищей и любимый ими …Степан был обаятельной личностью…чуткий, впечатлительный, с ясным и восприимчивым умом».
Через год ученику Степану Шаумову «за отличные успехи в науках при отличном поведении» был выдан похвальный лист. В старших классах реального училища он изменил окончание «-ов» в своей фамилии. С новой фамилией – Шаумян он и останется в истории.
Летом 1895–го во время каникул в дачном поселке Джелал-Оглы ( ныне Степанаван) юноша знакомится с семьей Тер-Григорян, сестрами Екатериной (Кетеван) и Еленой (Лелюш). По возвращении Степана в Тифлис начинается «роман в письмах». И через несколько лет Кетеван станет его женой.

У Шаумяна были незаурядные филологические способности. Коренной житель Тифлиса, он с детства владел грузинским, в старших классах изучал армянский литературный язык и писал на нем статьи в городские газеты. Он блестяще знал русский и говорил без акцента. Когда надо было поддержать свой бюджет, Степан давал уроки русского языка, работал корректором в тифлисской русской газете «Новое обозрение». Казалось, жизнь налаживается. В одном из писем Тер-Григоряны с восторгом напишут Шаумяну, что он «исключительное явление», что у него «славное настоящее и блестящее будущее».
Но ответное письмо Степана Шаумяна давало повод в этом усомниться: «… для меня начинается совершенно новый период, постараюсь оправдать ваши надежды и надежды моих товарищей». С тех пор слово «товарищ» станет главным в его лексиконе. Цель жизни определилась. Степан становится членом марксистского кружка. В январе 1897 года он подтвердит это в письме невесте: «…период предрассудков прошел, и … сейчас чувствую ужасную потребность все делать сознательно». Что толкало молодого, талантливого и успешного юношу в омут революции? Еще один вопрос без ответа.
В июне 1898 года выпускник Тифлисского реального училища Степан Шаумян получает аттестат зрелости. Он мечтает о продолжении образования. Еще в старших классах училища судьба сводит его с сыном нефтепромышленника Гиго Манташевым. Прекрасно успевающий по всем предметам Степан давал уроки отпрыску магната.
В советское время рассказ об этом периоде жизни Шаумяна обязательно сопровождался «трогательной» историей. Старику Манташеву репетитор сына настолько понравился, что он предложил Степану руку дочери Надежды, приданое в 200 тысяч рублей и работу управляющим в его фирме. В соответствии с канонами партийной историографии будущий революционер отверг это предложение, заявив, что не собирается менять любовь к Кетеван на достаток и богатство. Образ героя революции должен был быть безупречным.
Степан поступает в Рижский политехнический институт. В 1899 году он венчается с Кетеван. Шаумян-студент – активный участник социал-демократических кружков. В 1900 он становится членом РСДРП. Это был очень работоспособный и талантливый человек. Он все успевал – учиться, изучать Маркса, писать статьи в оппозиционные газеты, вести партийную работу. Он пробует свои силы и как переводчик. Шаумян переводит на армянский рассказ Максима Горького, а на русский рассказ Ованеса Туманяна. Пройдет время, и он переведет на армянский работы Маркса, Энгельса, Ленина.
Отныне его биография – классическая судьба «профессионального революционера». Отчисление из Рижского политехнического за студенческие забастовки, создание в 1902 году первой армянской социал-демократической организации — «Союз армянских социал-демократов», сразу же вошедшей в состав РСДРП. И главное – знакомство в 1903 году в Женеве с Лениным. Теперь эти два человека будут связаны навсегда.
Он пытался продолжить учебу на философском отделении факультета государственного права Берлинского университета. Шаумян учился в Германии на стипендию все того же Манташева. Он жил в Берлине с семьей – женой, сыном Суреном и свояченицей Лелюш. Вряд ли нефтяной король мог тогда предположить, что через десяток лет его стипендиат будет одним из тех, кто реквизирует его нефтяные промыслы.
О жизни Степана Шаумяна в период между двумя русскими революциями были написаны сотни статей, защищены десятки диссертаций. Суть любой из них – «несгибаемый верный ленинец», «проводник большевистской линии на Кавказе», «борец с грузинскими меньшевиками и эсерами, дашнаками и мусаватистами». Но вершина его политической карьеры – Бакинская коммуна.
В конце ноября 1917 года на выборах большевики по всему Кавказу получают лишь малую часть голосов. В течение двух лет их практически не будет на политической арене Кавказа. Их единственным оплотом стал Баку. Туда и отправляется Степан Шаумян, который возглавит Бакинскую коммуну с 25 апреля по 31 июля 1918 года.
В те дни современники запомнили его таким: «Это был мужчина роста немного выше среднего, стройный и очень красивый, с легко запоминающимся, умным, интеллигентным лицом, по которому часто пробегала добрая и нежная улыбка. Его несколько бледному лицу с голубыми глазами — что довольно редко встречается среди кавказцев — очень шли темные усики и аккуратно подстриженная маленькая бородка».
Через два месяца после большевистского переворота Совет Народных Комиссаров Советской России опубликовал за подписью Ленина «Декрет о турецкой Армении», в котором провозглашалось право Западной Армении на автономию: «Совет Народных Комиссаров объявляет армянскому народу, что Рабочее и Крестьянское Правительство России поддерживает право армян оккупированной Россией турецкой Армении на свободное самоопределение вплоть до полной независимости». В том же декрете устанавливался ряд гарантий для нормализации обстановки: вывод российских войск и формирование армянского ополчения, свободное возвращение в турецкую Армению беженцев и лиц, изгнанных турецким правительством, установление границ демократически избранными представителями армянского народа. Степан Шаумян был назначен чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа. Но большевистский декрет так и остался бумажкой. Ни одна его буква не была выполнена.
Положение бакинских большевиков было крайне сложным. Русская армия покинула фронт. Турки начали активное наступление. Их главной целью была бакинская нефть. Не хотели упустить своего ни немцы, ни англичане. Передовые части английского экспедиционного корпуса высаживаются в городе.
В переписке с Шаумяном Ленин требовал идти на любые уступки и соглашения, лишь бы сохранить власть.
«Положение Баку трудное в международном отношении. Поэтому советовал бы попытать блок с Жордания (лидер грузинского меньшевистского правительства. – Ред.). Если невозможно – надо лавировать, оттягивать решение, пока не укрепитесь в военном отношении. Трезвый учет и дипломатия для оттяжки - помните это.
Лучшие приветы. Ваш Ленин».
Дальше - больше. Когда турецкие войска начали штурм Баку, Ленин нашел своеобразное решение этой проблемы. Обратился к проверенному по Брест-Литовскому миру партнеру – Германии. Судьба населения города его интересовала меньше всего. Не имея прямой связи с Баку, он обратился к Шаумяну через Сталина, находившегося тогда в Царицыне: «…самое важное, чтобы Вы были непрерывно в сношениях с Шаумяном, и чтобы Шаумян знал предложение германцев, сделанное послу Иоффе в Берлине, относительно того, что немцы согласились бы приостановить наступление турок на Баку, если бы мы гарантировали немцам часть нефти. Конечно, мы согласимся».
И тут Ильич ошибся адресом. Он недооценил личной заинтересованности товарища Сталина в возможном развитии событий в Баку и, главное, в судьбе руководителя коммуны – Степана Шаумяна. Для Иосифа Виссарионовича этот человек уже не существовал.
Дело в том, что в 1908 году Степан Шаумян был арестован на конспиративной квартире, о которой знал только Сталин. С тех пор он считал Кобу провокатором. В 1918 году в Баку Шаумян говорил об этом открыто.
Бакинский комитет РСДРП завел дело «Об обвинении товарища Коба в сотрудничестве с бакинской полицией и обвинениях против товарища Коба в выдаче полиции членов РСДРП(б)».
Получал ли Сталин деньги от охранки или работал на самого себя – неизвестно. Важен стиль его деятельности. Он в совершенстве владел языком революции - не верил ни во что и никому. Он видел «товарищей по партии» насквозь, знал все их слабые стороны и ловко стравливал. Коба был величайший провокатор всех времен и народов. Здесь у него нет соперников.
Даже если бы Степан Шаумян чудом тогда остался жив, его судьба была уже решена Сталиным . Не в 1918-м , так в 1934-м, в крайнем случае в 37-м... Сталин ничего не забывал и ничего не прощал.
Он действовал. Для помощи Баку Троцкий отдал Сталину приказ - немедленно направить на спасение Бакинской коммуны дивизию Петрова. Сталин отправил дивизию в совершенно другом направлении. Самого же Петрова с небольшим отрядом в несколько десятков человек и парой пушек отправил спасать Бакинскую коммуну. Когда руководители Бакинской коммуны, встревоженные прибытием столь незначительных подкреплений, собрались у Степана Шаумяна, он сказал: «Вы ожидали, что Сталин будет вас спасать? Ничего подобного, он хочет вашей гибели. Это агент охранки».
Население Баку переживало неимоверный голод. По заданию Шаумяна были собраны со всех складов мануфактура, гвозди и промтовары. Был создан рабочий отряд во главе с членом Кавказского краевого комитета, старым большевиком Георгием Стуруа. Все собранное отряд повез в Кизляр для обмена на хлеб.
Много лет спустя Стуруа вспоминал об этих днях: « Когда обмен был завершен и хлеб с невероятными трудностями был вывезен и погружен на баржи в Кизляре, явился уполномоченный из Царицына лично от Сталина с приказом направить баржи с хлебом не в Баку, а в Царицын. На быстроходном катере я направился к Сталину лично в Царицын, чтобы добиться отмены этого приказа. Убеждая Сталина отменить приказ, я говорил ему, что Баку голодает, нечем кормить солдат на фронте. И говорил, что в таком случае Баку непременно падет. На это Сталин цинично ответил: «Ну что ж, придет время, мы его обратно возьмем».
Сталин решил для себя, что положение Бакинской коммуны безнадежно. Он не хотел тратить силы на ее поддержку. Но главное, он любой ценой готов был уничтожить личного врага, человека, считавшего его агентом охранки – Степана Шаумяна.
Бакинская коммуна пала 31 июля 1918 года. Дело Бакинского комитета против Кобы так и осталось не расследованным. Никакого решения по нему вынесено не было.
Шаумян вместе с комиссарами предпринял попытку уйти на кораблях в Астрахань. Но 16 августа они были арестованы и помещены в бакинскую тюрьму. Их злоключения только начинались.
Вскоре Шаумян и его товарищи были освобождены группой большевиков и на пароходе «Туркмен» вновь попытались уйти в Астрахань. Но команда взбунтовалась и увела судно в Красноводск. Советской власти здесь не было и в помине. Шаумян и бакинские комиссары были немедленно арестованы.
Ночью 20 сентября 1918 года поезд с потушенными огнями отправился в сторону Ашхабада. Он остановился на 207-й версте между станциями Ахча –Куйма и Перевал. По решению английской военной миссии и представителей антибольшевистского Закаспийского временного правительства комиссары во главе со своим лидером Степаном Шаумяном были расстреляны. Молох революции проглотил очередную порцию жертв.
Погибших, а значит, не опасных делу партии «старых большевиков» в Советской России сразу канонизировали. Не стал исключением и Степан Шаумян. После захвата Красной Армией Баку было решено немедленно перевезти в город останки погибших. Торжественные похороны состоялись 8 сентября 1920 года.
А вскоре начались и судебные процессы над виновниками гибели комиссаров. Первый прошел в Красноводске уже в апреле 1921-го, второй в Баку в 1926-м. Последний, по делу машиниста Щеголютина, того самого, который вел поезд к месту расстрела, состоялся тоже в Баку год спустя. Приговоры понятны. Социалистическая законность была соблюдена. Виновники наказаны, дело закрыто. И вплоть до распада СССР в учебниках истории существовал лишь один образ большевика Степана Шаумяна – верного соратника Ленина и Сталина.

Андрей Заев, историк, специально для «НК»