Князь Александр Трубецкой: Удивляет безразличие к судьбе Армении и Арцаха христианских западных держав

– Здравствуйте, Александр Александрович.

– Здравствуйте.

– Ваша фамилия исторически известна не только в России и во Франции, но и везде, «где русский дух, где Русью пахнет», как говорится. А чем отличился род Трубецких вообще в истории России, в царское время, и как сложилась Ваша судьба и судьба Вашей семьи после революции 1917 года?

– По Вашему вопросу можно написать целую книгу, но сейчас постараюсь ответить как можно короче. Трубецкие, как и Голицыны, происходят от литовских князей Гедиминов, откуда пошло несколько ветвей в России, а Гедиминовы стали королями Польши, потом мы с ними воевали. Но можно сказать, что род Трубецких уже более 700 лет верен России, как и Голицыны. Я – сын офицера императорской гвардии, мой отец служил еще в конно-гренадерском полку, участвовал в Первой мировой войне, участвовал в одной из попыток спасения императорской семьи – безуспешной, потом воевал в Белом движении под командованием в том числе Врангеля, эвакуировался из Крыма и в конце концов оказался во Франции. Очень интересно отметить, что мой отец никогда не говорил «Я покинул Крым» – «Я покинул Россию через Крым». Этот полуостров имеет особое значение для нашей семьи, особенно в нынешние времена.

– Да, иногда кто-то сомневается в принадлежности Крыма.

– А дед Трубецкой был один из известнейших философов начала XX века – в одном ряду с Соловьевым, Флоренским. Голицыны – родственники по материнской линии – они не оказались в эмиграции (по крайней мере, наша ветвь). Моя мать очутилась во Франции в начале 30-х годов с двумя маленькими детьми. Первым браком она была замужем за Георгием Осоргиным, который был расстрелян на Соловках. Ей удалось бежать из Советского Союза, в чем ей помогала жена Горького (Пешкова). И вот вторым браком она сочеталась с моим отцом, и так я родился уже после Второй мировой войны, и у меня уже были сводные брат и сестра намного старше меня. У них обоих родилось по четверо детей, сам брат стал православным священником, основал русский православный приход в Риме, а кроме того, окроплял нашу семейную церковь в пригороде Парижа, которая была построена еще братьями Трубецкими. Такая вот история. Наша история тесно связана с историей нашей Церкви, нашего патриотизма. И когда меня спрашивают, кем я себя чувствую – русским или французом – родился же я во Франции...

– …и живете сейчас во Франции…

– …у меня есть и французский паспорт, и русский – я всегда даю очень интересный ответ, который мне подсказал мой собственный отец. Отец меня всегда учил таким образом: «Ты родился во Франции, ты должен уважать страну, которая нас приняла – беженцев. Ты родился, ты получил образование, впитал культуру. Это называется родина – место рождения. Но никогда не забывай, что есть другое слово – «отечество». Твое отечество – Россия». Вот эти слова – «родина», «отечество» – во мне всегда отзываются по-разному. Родина – это место рождения, а отечество – это даже более близкое, чем родина. И слава Богу, я смог передать это свои детям. У меня уже два сына здесь живут, в России, образовали замечательные семьи. Месяц тому назад у одного из моих сыновей родилась очередная дочка. Во Францию ехать они не собираются и не думают.

– Но Ваши сыновья родились во Франции.

– Родились во Франции, получили там образование.

– А чем они занимаются?

– Один из сыновей создал финансовую компанию, которая инвестирует в области малых коммерческих объектов в городах, и второй сын поступил к нему на работу. Вместе работают. У меня еще есть старший сын, который живет в Париже, он там работает, но, я думаю, видимо, скоро тоже сюда переедет, ему за 40 лет уже.

– То есть патриотом России являетесь не только Вы, но и Ваша семья.

– Да, я всегда шучу, что пора моему сыну сюда приехать и найти себе невесту. Уже 40 лет, а он все холостяк! И еще у меня есть дочь, у нее четверо детей. Она живет с детьми в 40 километрах от Белграда, в Сербии. Так что мы постепенно от Франции отходим.

– Сколько всего у Вас внуков?

– От дочери – три внучки и один внук, а здесь от двух сыновей – у одного две дочери, у другого только что родилась одна. Пока еще есть недостаток мужской линии для продолжения фамилии.

– То есть пока семеро внуков? Наверстают! Ваш старший сын наверстает, и будет род Трубецких продолжаться.

– Да, обязательно.

– Вы – гражданин и Франции, и России – у Вас двойное гражданство. Сейчас Вы живете и в Москве, и в Париже, но где Вам больше по душе, где Вам ближе?

– Безусловно, я очень люблю Францию. Это замечательная страна. Не без своих трудностей – сейчас культура там меняется не в самую лучшую сторону. Но когда выезжаешь в какие-нибудь провинциальные города – конечно, очень интересная страна, разнообразная. И океан там есть, и что угодно. Но по духу мне очень близка Россия.

– Известно, что во Франции не все русские – как Вы – благосклонны к России. Есть люди, которые с 1917 года и до сих пор резко выражают свою позицию, и их потомки так же – отчего так?

– Не совсем так. Есть несколько категорий нашей эмиграции. То, что называется первая волна – семьи и дети, которые уехали после 1917 года, – среди них в небольшом количестве есть те, кто еще не понял, что Советский Союз больше не существует. Для них характерен менталитет антисоветский, антирусский, антихристианский.

– Даже антихристианский?

– И иногда, конечно, происходят такие случаи, как совсем недавно с памятником Врангелю в Ростове. Появились силы, которые потребовали этот памятник убрать. Конечно, такие вещи воспринимаются очень плохо даже в среде потомков эмигрантов. Но большинство людей, наоборот, верят в будущее России, они, может быть, самые ярые сторонники Путина, которые считают, что президент России в настоящее время – это дар Божий, не побоюсь это назвать так. Но есть и другие поколения нашей эмиграции. Были те, кто смог уехать в советские времена.

– В основном это были диссиденты.

– Тут наблюдается такое явление, что люди, которые ненавидели советский режим, они запутались и возненавидели всю Россию. Такое есть. И есть сейчас самое новое поколение людей, которые по браку или по другим причинам приехали сюда жить, и среди них есть и те, и другие. Я общаюсь со многими людьми, в том числе этого последнего поколения, потому что в рамках МИДа существует организация по работе с соотечественниками, координационный совет, в который вхожу и я. У нас постоянно бывают генеральные встречи, где интересно встретиться с людьми из разных стран мира. Последняя встреча была месяц тому назад в Москве. Приехало множество людей примерно из 70 стран – это очень важно, потому что таким образом происходит общение, обмен мнениями. В основном сейчас чувствуется, что те, кто приезжает, это сторонники России, готовые защищать ее независимо от того, в каких условиях она находится – даже когда на Россию нападает сильнейший русофобский мир, который управляется в основном с той стороны Атлантического океана. Кстати, это тоже влияет на все, что происходит в так называемой бывшей Российской империи, во всех государствах, в том числе в Армении. Она сильно сейчас страдает из-за того влияния, которое оказывают западные недоброжелатели.

– Кстати, об Армении и Нагорном Карабахе (Арцахе) я тоже хотел узнать Ваше мнение. Я знаю, что у Вас есть, как Вы говорите, капелька армянской крови. Откуда это Ваше небольшое армянское происхождение?

– Что касается армянского происхождения, еще при Александре III был министр просвещения Иван Давыдович Делянов – обрусевший вариант фамилии Деланян. Это был очень влиятельный, очень культурный человек. Кстати, в России трудился и Лорис-Меликов, и многие другие выдающиеся деятели, которые, не забывая свои корни, служили великой Российской империи, в которую входила и Армения. Конечно, тяжело видеть то, что сейчас происходит. Я приезжал и даже немножко работал с Арменией в области энергетики. Я всегда со смущением смотрел, находясь в центре столицы, на Арарат, который не принадлежит Армении. Это вот горе, которое произошло постепенно и продолжается сейчас – в том числе уже с Карабахом.

– Да, я как раз хотел бы спросить Вас про Карабах, про Арцах. Какая у Вас была реакция, когда в 2020 году так вероломно пошли на Карабах, были большие жертвы и так далее, а потом в 2023 году население окончательно ушло из Нагорного Карабаха, и сегодня город Степанакерт – это город-призрак, где, кроме азербайджанских военных, никого нет?

– Я приведу такой пример. Это произошло лет 20 назад или даже больше – Ленинакан сильно пострадал от землетрясения. Я помню, что тогда со всех сторон, в том числе и армянская диаспора, собирали средства для помощи и так далее.

– Это было в Ленинакане в 1988-м. Спитакское землетрясение.

– И вот сейчас произошло землетрясение совсем другого рода. Нашествие соседней страны в исторические места Армении, которые принадлежали еще Русской империи, где находятся старые храмы, которые свидетельствуют о том, что Армения является одной из самых старых христианских держав. Я был потрясен, когда крест в Нагорном Карабахе снесли – совсем недавно. И вдвойне меня впечатлило, что никто на это не отреагировал. В том числе даже армянская диаспора. Во всем мире она что-то очень скромно себя ведет. Что касается западных держав, которые в принципе не должны забывать о том, что они принадлежат к христианскому миру, то они тоже как-то безразличны. Очень мало это освещали и по радио, и по телевидению. Какое-то полное безразличие к тому, что ведется сильнейший подрыв старой цивилизации, Армении, откуда шла наша христианская жизнь. Почему это так – необъяснимо. Конечно, мы считаем, что в Армении власть упустила это, она сама безразлична. Можно было бы высказаться и более резко, но я не стану этого делать. Каждый поймет, о чем я думаю. Это, конечно, под влиянием тех сил, которые, в частности, работают и в Украине, и в Приднестровье, настраивают Польшу против России. А Польшу настроить против России легко – исторически у нас было много противоречий. Страны балтийского мира – все они сейчас настроены против России, но это не просто так случилось. Это произошло под влиянием тех сил, которые вкладывают в это усилия и деньги.

– Как Вам видится из Франции нынешнее положение, которое сложилось вокруг Армении? С одной стороны, Карабах потерян, то есть сдан, будем так говорить, а с другой стороны, Азербайджан на этом не успокоился и нарушает границы Армении, вводит свои вооруженные формирования на территорию Армении, и официально с трибун руководители Азербайджана грозятся, что они захватят и озеро Севан, и столицу Ереван, и южную часть Армении – Сюник.

– Во Франции все это воспринимают безразлично. Как будто это никого не касается. Как я уже говорил, нет таких людей, как раньше, которые сразу выступили бы, подняли хотя бы свою диаспору. Сейчас эта диаспора ведет себя абсолютно спокойно. Выступают по радио и в газетах очень мало. По телевидению вообще не выступают. Как будто Армения – забытая страна. А когда страна забыта, противник понимает, что есть пустое место – надо его занимать. Риск такой есть.

– Александр Александрович, Вы сказали, что Вы несколько раз бывали в Армении. Расскажите об этом. Есть ли у Вас там друзья, дружите ли Вы сейчас с этими людьми?

– Прежде чем говорить о друзьях, я хочу поделиться своим интересным впечатлением – моментом одной из поездок. Недавно через Армению, через Ереван я возвращался во Францию – прямых рейсов сейчас нет. И разговорился с водителем такси, который вез меня в аэропорт. Вдруг этот водитель останавливает машину и говорит: «Разрешите, я Вам что-то покажу». И он остановился у огромной стены – где, я не знаю, – на которой несколько сот фамилий. Он сказал: «Посмотрите, это все фамилии тех ребят, которые отдали свою кровь за Карабах, а на них сейчас плюют». Это, конечно, сильно меня впечатлило. Простой человек, таксист, который не знал меня, и я его не знал, просил меня рассказывать на Западе про то, как их забывают. Они отдают кровь, а всем это безразлично.

Я говорю, что жил и работал много лет назад в Армении в области энергетики, поставлял оборудование на Разданскую электростанцию. Там у меня были замечательные дружеские отношения: например, назову бывшего министра энергетики Карена Саркисяна, у меня до сих пор хорошие отношения с бывшим министром иностранных дел и послом во Франции. Что касается Армении, меня возили на остров Ахтамар, где стоит храм Святого Креста – это ведь наша общая история, история христианства. Возили в те места, которые связаны с писателем Грибоедовым. Мне встретилось множество хороших людей. В Москве и во Франции я встречался с Ара Абрамяном, который пытался в свое время укрепить отношения Франции, России и Армении. Сейчас не знаю, где он, немного разошлись наши пути.

– По-прежнему функционирует Союз армян России. Абрамян его возглавляет. Все на месте.

– И тогда же во Франции был его представитель – Сергей Ашотович Мндоянц – это такая известная семья, был архитектор Мндоянц. Даже если семейные связи с Арменией у меня небольшие, то дружеские – довольно обширные. Поэтому я еще сильнее переживал, когда видел, что происходит с Арменией, что это брошенная всеми страна. Которая должна защищать себя сама.

– А ресурсов для защиты недостаточно.

– Конечно же недостаточно. Сейчас такой период, когда все задают себе вопрос: «А почему Россия не помогает, как должна помогать?» И в оправдание – не знаю, годится ли это как оправдание – я всегда вспоминаю, что в трудные моменты Россия, например когда американцы бомбили Белград, была не в состоянии противодействовать, помогать дружескому народу Сербии. Примерно схожая ситуация сейчас. Русофобские силы нападают со всех сторон на нашу бывшую империю, и конечно, российским властям, начиная с Владимира Владимировича, приходится как-то лавировать между разными ситуациями, совершенно непростыми – но можно это считать оправданием или нет?

– Будем надеяться, что Россия окрепнет и все вопросы решит.

– В этом я убежден и верю. Вспомните, какой была Россия, когда произошла перестройка, какая она была в период после перестройки. Я говорю, слава Богу, что тогда американцы не затеяли войну, не разбили Россию на части.

– Россия остается сильным государством. Специальная военная операция на Украине показала силу России и стратегическое направление и показывает, что все там идет в правильном направлении. Просто нужно время. И оно придет.

– На Западе, конечно, русофобские критики говорят: «Смотрите, Россия с Украиной не может справиться!» Так Россия воюет не против Украины, а против 51 страны! Там не так все просто. Но это они забывают подчеркнуть.

– И при этом воюют не только оружием, но и наемниками и так далее.

– Да, и санкциями в том числе.

– У Вас были какие-то контакты с армянской диаспорой Франции, которая насчитывает около полумиллиона человек?

– Связей у меня сейчас практически нет. У меня были хорошие контакты при жизни Азнавура и в период, когда Эдуард Налбандян был послом. Тогда у меня были очень хорошие отношения с посольством Армении, меня приглашали на разные мероприятия.

– И Вы через посольство общались уже и с диаспорой?

– Совершенно верно. Сейчас я очень критически буду говорить: меня удивляет позиция диаспоры. Полное безразличие к тому, что происходит. Когда начались последние события в Карабахе, я думал, что сейчас мировая армянская диаспора в один голос выскажется, но – полное молчание. Почему – я не могу понять.

– Были какие-то отдельные заявления, но сплоченности нет. Это зависит еще и от поведения властей самой Армении. Такое же было с их стороны безразличие к судьбе Нагорного Карабаха.

– Я приведу другой пример. Вторая мировая война. Германия открывает в какой-то момент фронт на Советский Союз. И тут посмотрим реакцию русской диаспоры – на тот момент она в основном состояла из мигрантов Белого движения. Немцы немедленно попытались завербовать бывших русских офицеров. Обещали предоставить им возможность возобновить гражданскую войну, чтобы свергнуть большевистскую власть. Очень мало кто отозвался. К примеру, моего отца приглашал офицер гестапо (Франция же была оккупирована), и отец рассказывал, как пришел на эту встречу. Встретил его офицер в возрасте, изложил всю биографии моего отца: в таком-то году Вы закончили Николаевское кавалерийское училище, сразу попали офицером на фронт, Вы ротмистр (то есть капитан кавалерии), воевали в таких-то, таких-то местах, участвовали в попытке спасения царской семьи, воевали в рядах Добровольческой армии Деникина и Врангеля. Вы – офицер, нам такие люди нужны, пойдемте с нами. Мой отец ответил тогда: «Понимаете, в своей жизни можно воевать только по двум причинам: защита Родины и защита своих убеждений. За Родину я воевал против вас, немцев, в Первой мировой войне, за убеждения я воевал против красных в Белом движении. Но сегодня мне надеть немецкую форму и пойти воевать? Я не пойду».

– И за это ему ничего не было?

– Интересно, что на этом разговор закончился. Почти закончился. Когда этот офицер провожал моего отца, он тихо ему сказал: «Я Вас понимаю, вероятно, на Вашем месте я ответил бы так же». Были люди. Я подчеркну, что это был офицер с немножко седыми волосами.

– Еще не было в нем этого яда фашистского достаточно. Другой бы расстрелял.

– Но тем не менее. Офицер гестапо.

– В конце нашей беседы, Александр Александрович, я бы хотел попросить Вас обратиться к армянскому народу, поскольку Вы сказали, что в Вас есть капелька армянской крови, Вы небезразличны не только к армянскому народу, но и ко всем христианским памятникам, которые там есть. Что бы Вы пожелали и посоветовали армянскому народу сегодня?

– Я желаю армянскому народу вспомнить свои христианские корни, и это будет их главной силой. Я даже отвечу такими словами: «Мы – христиане. Бог с нами». Не забывайте, что вы, армяне, – христиане. Бог с нами. И мои самые теплые пожелания армянскому народу, чтобы Армения выстояла. Будем надеяться, Бог поможет сверху, и все наладится.

– Спасибо большое, Александр Александрович.

Беседу вел Григорий Анисонян