Иран и проблемы региональной безопасности

В ХХ веке Иран, со свойственной ему неторопливой рассудительностью, стараясь учитывать сложившийся баланс в мировой и региональной политике, развивал активные отношения с ведущими странами Запада и Востока, предпринял прагматичные шаги по укреплению национальной безопасности, сохранил и приумножил традиции этнической и шиитской культуры, совершил исламскую революцию и создал по своей социальной и идеологической сути фактически новое государство.

Причины и успех исламской революции в Иране связаны как с желанием сбросить проамериканский шахский режим и не допустить последующего разворовывания национальных богатств со стороны США, так и с необходимостью укрепить территориальную целостность страны от угрозы этнического сепаратизма (проблемы курдов, белуджей, азербайджанцев) через исламскую консолидацию нации.

Фактически все эти цели шиитской революции реализованы. Иран смог за короткое время создать достаточно эффективные условия для развития национальной экономики, сосредоточиться на разработке новых программ технологического прорыва в сфере энергетики и оборонного комплекса. Рост потребностей иранской экономики ставит задачу освоения мирного атома, развития атомной энергетики и расширения многовекторных внешнеэкономических связей.

Иран остается одним из главных поставщиков газа и нефти на внешние рынки, освоение же нефтяных ресурсов северных территорий страны (включая район Мезандарана) концентрирует внимание ведущих мировых игроков на этой части политической карты Ближнего и Среднего Востока. Соответственно, желание восстановить контроль над Ираном, его природными ресурсами и коммуникациями со стороны тех же США, Великобритании, возможно, и других центров силы заставляет иранское руководство задуматься о новых видах стратегического оружия, направленных на укрепление обороноспособности страны. Примеры Индии и Пакистана позволяют Тегерану наращивать разработку ракетно-ядерной программы.

Опыт правительства Мосаддыка и тайная операция ЦРУ под кодовым названием «Аякс» в 1953 году по свержению неугодного Вашингтону национального правительства не потеряли политической актуальности и сейчас. Как известно, основными пунктами провозглашенной правительством Мосаддыка программы являлись осуществление закона о национализации нефтяной промышленности и создание национальной нефтяной компании, которая взяла бы в свои руки управление нефтепромыслами и нефтеперегонными заводами. Национализация данной отрасли промышленности серьезно подрывала в Иране позиции иностранного, прежде всего американского, капитала. Кроме того, такая политика Ирана послужила заразительным примером для других стран Ближнего и Среднего Востока, где присутствуют американские нефтяные монополии.

За прошедшие десятилетия, с момента победы февральской революции 1979 года, США и их спецслужбы, видимо, не раз пытались изменить ход событий во внутриполитической жизни Ирана. Однако подобные попытки не принесли ожидаемых результатов. Причины неудач американской разведки разнообразны – это и недостаток соответствующей агентуры влияния в самом Иране, неэффективность ставки на иранскую оппозицию за рубежом, жесткий политический режим в Иране, результаты проведенных преобразований и реформ иранских властей. Главное же, американцы упустили время, а тайная полиция САВАК, учрежденная в 1957 году шахом с помощью советников ЦРУ, была ликвидирована. Новая власть смогла за короткое время создать довольно сложную и вместе с тем эффективную систему безопасности, где Корпус стражей исламской революции (КСИР) является, по сути, главной опорой действующей власти.

Из выступлений официальных лиц в последнее время становится очевидным, что Иран максимально приблизился к разгадкам ядерной технологии и созданию ракет среднего и дальнего радиуса действия. Что за этим последует? Прежде всего, уверенность и решительность иранской дипломатии, прорыв внешней изоляции и, как результат, разработка и проведение активной региональной политики. В этой связи целесообразно рассмотреть очевидные признаки усиления иранского фактора в южнокавказских делах на примере разрешения карабахского конфликта.

Иран исторически имел отношение к карабахскому вопросу. Карабахские армяне на протяжении долгих столетий после раздела Армении на восточную и западную части и потери независимости были опорой военной безопасности Персии. Карабах в составе Персии имел свою относительную автономию, область управлялась Хамсийским меликством (т.е. Пятикняжием). Кризис сефевидской династии к концу XVII века привел к тому, что армяне Карабаха стали искать покровительства в лице православной России. С 1701 года создается тайный союз между карабахскими меликами, гандзасарским Католикосом и Петром I.

Победа русской армии и подписание Гюлистанского мира в 1813 году, по условиям которого Карабах перешел в состав Российской империи, стали началом потери Ираном Восточной Армении и восточной части Кавказа. Туркменчайский мир 1828 года, установивший границу между Россией и Персией по реке Аракс, имеет важное значение, поскольку с тех пор Иран никогда не нарушал принятых договоренностей. В армяно-персидских отношениях были периоды взлета и падения, связанные с религиозными войнами и завоеванием части Армении. Вместе с тем, Иран и Армения – это два великих соседа, две древние и великие культуры, многовековые традиции дружбы и уважения, история совместной торговли и созидания, пример достойных условий для проживания диаспоры.

Если тюркский фактор в Евразии достаточно широко представлен, и это дает той же Турции (традиционному конкуренту Персии) определенное преимущество в геополитических комбинациях на том же постсоветском пространстве, то Иран не имеет соответствующей возможности с опорой на персидский этнополитический компонент. По мнению некоторых экспертов в области иранистики, современный Иран рассматривает армянский этнополитический фактор в качестве серьезного партнера на внешней арене. А это говорит о том, что Тегеран видит в Армении не просто приграничного соседа, а проверенного историей и современными отношениями надежного регионального партнера.

Учитывая сложившееся дипломатическое противоборство между США и Ираном, попытки США организовать тотальную региональную блокаду Ирана, которая по замыслам Вашингтона должна носить транспортный, экономический и функциональный характер, – Иран пытается ускорить разрешение спорных вопросов с соседними государствами, чтобы не допустить формирования блокады. Например, Иран заключил соглашения с Кувейтом, Катаром и Бахрейном о неиспользовании территории данных государств для нападения со стороны третьих стран. Иран стремится ускорить решение проблемы Каспийского моря, пытается договориться с прикаспийскими государствами. В Центральной Азии Иран старается заинтересовать Туркменистан и Казахстан в развитии отношений, сооружении новых коммуникаций, чтобы предотвратить участие их в возможной блокаде. В отношениях с Арменией Иран достиг соглашения о введении правил исключения таможенных ставок в торговле. Кроме того, Иран имеет специальный договор с Арменией о недопущении участия в блокаде друг друга.

Армяно-иранское партнерство с момента приобретения независимости Арменией продолжает набирать обороты вопреки интересам тех же США. Вашингтон, равно как и Лондон, вынужден закрывать глаза на развитие многоплановых отношений между Ереваном и Тегераном, учитывая критическое состояние армянских коммуникаций, связанных с блокадой Армении со стороны Турции и Азербайджана, а также непоследовательностью Грузии. В противном случае США и Великобритания должны предоставить гарантированный коридор для Армении через ту же натовскую Турцию, однако усилия западной дипломатии в направлении восстановления армяно-турецких отношений до сих пор не увенчались успехом, включая последние инициативы Цюрихских протоколов. В рамках урегулирования нагорно-карабахского конфликта Иран попытался активизировать свою роль посредника. Еще в разгар военного конфликта в Нагорном Карабахе в 1992 году Тегеран предпринял усилия миротворческого порядка. Однако участие президента ИРИ Али Акбара Рафсанджани в карабахском переговорном процессе продлилось недолго, поскольку армянские силы самообороны в то время освободили Шушу и установили контроль над Лачинским транспортным коридором.

В конце 2009 – начале 2010 года Иран вновь проявил активный интерес к карабахскому переговорному процессу. Еще в январе 2010 года во время своего визита в Ереван глава внешнеполитического ведомства Ирана Манучехр Моттаки заявил, что Тегеран готов оказать необходимую помощь Армении и Азербайджану в карабахском вопросе. Он отметил, что и Армения, и Азербайджан являются соседями и друзьями Ирана. Тогда М. Моттаки заявил: «Мы желаем мира и стабильности в регионе. Мы все помним события, произошедшие в Грузии в 2008 году. Подобные события не должны повториться, поскольку они негативно повлияли на безопасность, энергетические и транспортные инфраструктуры региона. Иран выступает за мирное и дипломатическое урегулирование карабахского конфликта».

Это выступление главы МИД ИРИ стало во многом сигналом, что Иран пытается активизироваться на политическом поле Южного Кавказа. До визита М. Моттаки в Ереван в конце 2009 года глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедъяров предложил Тегерану стать посредником в урегулировании конфликта. Предложение было принято иранской стороной. Совершенно понятно, что Азербайджан пытается внести моменты недоверия и сомнений в отношения между Арменией и Ираном. Однако в Армении никогда не было неблагоприятных ожиданий в отношении политики Ирана, но в сложившейся политической ситуации вокруг карабахского конфликта инициатива Тегерана вряд ли получила бы развитие.

Возможно, Иран в карабахском случае попытался подвергнуть критике деятельность Минской группы ОБСЕ (то есть основных посредников – США, Франции и России), которая уже 17–18 лет пытается решить нагорно-карабахскую проблему, но проблема так и остается нерешенной. Не случайно 26 февраля с.г. последовало подобное критическое заявление в адрес Минской группы ОБСЕ со стороны посла ИРИ в Баку г-на Мохаммада Багира Бахрами. В частности, он сказал: «Минская группа ОБСЕ не заинтересована в решении проблемы».

Армения воздержалась от комментариев, поскольку Иран не участник Минской группы ОБСЕ, вступление же Тегерана в переговорный процесс автоматически поставит вопрос и об участии Турции, против которого выступает Армения. Активизация Ирана в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта вовсе не говорит о том, что Тегерану выгодна его консервация, то есть сохранение статус-кво. Существование Нагорно-Карабахской Республики в нынешних границах, отмеченных в принятой Конституции НКР, более чем устраивает Иран, так как обеспечивает наличие надежного буфера между Азербайджаном и северо-западными провинциями Ирана с преобладающим тюркоязычным населением. Вместе с тем, Иран весьма озабочен вероятностью вовлечения Турции в процесс карабахского урегулирования, что может привести к изменениям баланса сил в регионе.

Тегеран не устраивает решение конфликта вокруг НКР на основе так называемых Мадридских принципов. Иран по-прежнему придерживается той точки зрения, что в регионе должны присутствовать лишь региональные силы – Армения, Азербайджан, Грузия, Россия, Иран и Турция.

В случае же разворачивания военного конфликта в Нагорном Карабахе складывается большая вероятность интернационализации войны с определенным участием и самого Ирана, поскольку война в этом регионе может затронуть интересы (в том числе территорию) ИРИ. Нельзя исключать также возможность использования ситуации в Карабахе для эскалации военной напряженности против самого Ирана со стороны тех же США.

Очевидно, что Иран, желая показать свою силу регионального игрока, активизируется в контактах с Арменией и Азербайджаном, предлагая свои услуги в качестве посредника в разрешении конфликта. Тем самым Иран хочет показать, что участвует в региональных вопросах не меньше, чем Турция. Чем же объяснить согласие официального Баку на посредническую инициативу Тегерана? Очевидно, что Баку пытается продемонстрировать Брюсселю, Вашингтону и Анкаре, что в случае, если они не проявят должного внимания к учету национально-государственных интересов Азербайджана, внешняя политика страны вполне может быть переориентирована на Москву и Тегеран. Однако зависимость Азербайджана от западного энергетического рынка достаточно высока, что не позволит Баку вести столь независимую геополитическую комбинацию.

На первый взгляд, в сложной борьбе за влияние в регионе Южного Кавказа Тегеран демонстрирует гибкость и упорство в отстаивании своих интересов и достигает некоторых успехов в регионе. В действительности проблема Тегерана в том, что он так и не достиг ни с Арменией, ни с Азербайджаном крупного принципиального договора аналогично тому, какой существует между Арменией и Россией или Азербайджаном и Турцией. Например, между Ираном и Арменией существует сотня договоров, безусловно, имеющих важное политическое и экономическое значение, в том числе договор о позициях обоих государств в случае войны в регионе. Но отсутствие «большого договора», который обозначил бы стратегические отношения между Арменией и Ираном, не позволяет выстраивать более тесные отношения, предполагающие режим политических консультаций.

Александр Сваранц, доктор политических наук