Россия воздерживается от любых изменений статус-кво на Южном Кавказе
Политика
Просмотров: 4099
Возвращение Владимира Путина в Кремль снова актуализировало дискуссию о перспективах внутренней и внешней политики России при старом-новом президенте. На первый взгляд сама постановка подобного вопроса выглядит искусственной. В 2004–2008 годах Путин, оставаясь главой федерального правительства, был ключевым игроком как на внутриполитическом поприще, так и во внешней политике. Однако сам глава государства крайне заинтересован в том, чтобы и в России, и за ее пределами его новый президентский срок рассматривался бы как новый этап не только его личной биографии, но и истории возглавляемой им страны.
В этом стремлении Владимира Путина предстать обновленным лидером политика в Евразии (и Кавказ – как важнейший приоритет этого направления) занимает не последнее место. Впрочем, не будем голословными. Буквально в первые же часы после инаугурации новый-старый глава государства подписал серию указов, одним из которых был документ с «говорящим» названием – «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации». В президентском указе Путин изложил основные контуры своего видения приоритетов России в ближнем и дальнем зарубежье. Нас в данном конкретном случае интересует Южный Кавказ. Содержались ли в документе некие новые подходы? И если да, то в чем заключалась их новизна? На первый взгляд никаких принципиальных открытий глава государства не делает. Он повторяет те же самые приоритеты, которые ранее он сам же и озвучивал. Однако системное изложение этих приоритетов позволяет лучше понять общее и особенное в кавказском курсе России.
Начнем с этнополитических конфликтов. Путинский указ четко и недвусмысленно выдяляет Грузию среди других кавказских государств, хотя прямо о ней и не говорится. Абхазия и Южная Осетия рассматриваются главой России как независимые государства, чьему продвижению на внешней арене Москва будет всячески помогать. Таким образом, территориальная целостность грузинского государства, о которой столь неустанно пекутся США и их союзники, даже не берется в теоретический расчет. Этой величины как будто бы вовсе не существует. Применительно же к Абхазии и Южной Осетии указ обозначает необходимость активного содействия их становлению «как современных демократических государств, укреплению международных позиций, обеспечению надежной безопасности и социально-экономическому восстановлению этих республик».
Сухой язык президентского указа не может позволить себе экспертно-аналитических размышлений по поводу двойственного и противоречивого статуса частично признанных республик. С одной стороны, процесс их международной легитимации запущен. Но их военно-политическая и социально-экономическая зависимость от России за последние годы возросла. И, понятное дело, это создает определенные противоречия между Москвой и двумя частично признанными образованиями.
Иной подход в президентском указе к нагорно-карабахскому и приднестровскому конфликтам. Упоминание ситуации на Днестре здесь сделано не для стремления продемонстрировать эрудицию или искусственно расширить аналитическое пространство. Просто обращает на себя внимание то отличие, которое присутствует в оценках двух конфликтов.
Так, Путин предлагает заниматься разрешением приднестровской проблемы на основе уважения территориальной целостности Молдовы и нейтралитета этой страны. Но при этом он хотя бы упоминает Приднестровье как непризнанное образование. Относительно ситуации в Карабахе предлагается «продолжать последовательную работу в интересах урегулирования конфликта во взаимодействии с другими государствами – сопредседателями Минской группы ОБСЕ и на основе принципов, изложенных в совместных заявлениях президента Российской Федерации, президента Соединенных Штатов Америки и президента Французской Республики, сделанных в 2009–2011 годах». Таким образом, в этой точке Южного Кавказа Москва декларирует максимальную степень готовности к кооперации с западными партнерами, что практически невозможно себе представить в Абхазии и в Южной Осетии. Но ни единым словом указ не обмолвился о Нагорно-Карабахской Республике. Ее как будто бы нет в природе. Между тем как без включения в мирный процесс населения спорной территории предмет спора так и не станет приоритетной частью политической дискуссии. Участие Армении в мирном процессе логично и оправданно. Но ведь не армяне в Ереване, Раздане или Дилижане будут проживать на оспариваемой сегодня карабахской земле! Наивно считать, что Москва этого не понимает. Однако геополитические интересы определяют основные цели и задачи на будущее. Россия, балансируя между Арменией и Азербайджаном, воздерживается от любых изменений статус-кво и от «окончательного выбора» в пользу одной из кавказских республик.
К этому остается добавить только то, что на мнение Москвы будет влиять много факторов. И дело даже не в «больших играх» с Западом. В июне 2012 года должны завершиться переговоры между Россией и Азербайджаном по поводу дальнейшей судьбы Габалинской РЛС. Сегодня есть два принципиальных пункта разногласий между сторонами. Во-первых, это сумма арендной платы, за радикальное повышение которой ратует Баку. Во-вторых, это сроки аренды, поскольку Москва выступает за более длительную пролонгацию своего присутствия. Не исключено, что к моменту выхода в свет этой статьи какое-то решение (неважно, позитивное или негативное) будет найдено. И оно тоже будет влиять на позицию России по другим вопросам кавказской повестки дня.
Впрочем, не указами едиными ограничивается деятельность старого-нового президента.
12 мая он провел встречу с лидерами Абхазии и Южной Осетии. С одной стороны, данная встреча должна была послужить демонстрацией неизменного курса Москвы по их поддержке. Но ее значение было не только в этом. Похоже, российское руководство пытается извлечь определенные уроки из юго-осетинского кризиса конца прошлого – начала нынешнего года. Встреча 12 мая была первой встречей Путина с победителем повторных президентских выборов в Южной Осетии Леонидом Тибиловым. И по последующей динамике событий стало ясно: Кремль согласился на продвигаемый Тибиловым проект радикального кадрового обновления. 23 мая 2012 г. стали известны ключевые министры нового правительства частично признанной республики. Среди них такие известные оппозиционеры, как Алла Джиоева, Родион Сиукаев, Анатолий Баранкевич. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Главное, чтобы в будущем Кремль воздержался от поддержки таких политиков, которые превращают восстановление республики в свой личный бизнес-проект, провоцируя недовольство, в том числе и действиями России.
15 мая в Москве прошло два саммита – неформальная встреча лидеров государств СНГ и юбилейный форум ОДКБ (в этом году организации исполняется 10 лет, а самому договору – 20). Что касается СНГ, то сам Путин давно уже скорее поддерживает существование этого объединения. Он не раз называл его структурой «цивилизованного развода», сыгравшей свою позитивную роль, но мало пригодной для перспективного развития. Сегодня российского лидера куда больше волнует проект Евразийского экономического союза. В неменьшей степени актуализируется и значение ОДКБ. Тем паче, что в 2014 году, с выводом войск западной коалиции из Афганистана, «афганский вызов» станет важнейшим приоритетом евразийской повестки дня.
В формате ОДКБ Кавказ нередко обсуждается. Однако никаких эффективных механизмов обеспечения безопасности Организация пока что не выдвинула. И это неудивительно, поскольку, в отличие от того же НАТО, являющегося «жизненным делом» не только США, но и их союзников (которые также раскошеливаются на альянс), ОДКБ – это в первую голову проект, за который платит и будет платить Москва. У других же союзников собственная мотивация выражена намного слабее. Есть сложности и с выработкой общей стратегии в области безопасности. Фактически в Организации свои клубы по интересам. Только Россия готова одновременно заниматься и проблемами Центральной Азии, и западными рубежами (Белоруссия), и кавказским направлением. Представим себе (не дай Бог, конечно) новую эскалацию насилия на Южном Кавказе. Армения, являясь членом ОДКБ, вправе с формально-правовой точки зрения рассчитывать на помощь союзников. Баку ведь никогда не исключал возможность силового решения карабахской проблемы. Но насколько будут готовы к однозначной поддержке Армении Казахстан или Таджикистан, чьи экономические контакты с Баку растут год от года? Да и у Белоруссии есть свои интересы к кооперации с прикаспийской республикой. Думается, что в случае реализации негативного сценария в Нагорном Карабахе Ереван вряд ли получит консолидированную поддержку со стороны всех членов Организации. Отсюда и интерес Еревана к выстраиванию отношений с НАТО и с США. Не в обход Москвы, конечно, а в дополнение.
Таким образом, на сегодняшний день говорить о существовании некой целостной кавказской политики России мы не можем. Есть определенные подходы к этнополитическим конфликтам, интеграционным устремлениям, но нет целостного видения и ценностной альтернативы, которая могла бы быть интересна кавказским государствам и обществам. Сразу же следует отмести обвинения в неких «имперских устремлениях». Москва уже давно доказала, что ее «ревизионизм» выборочный. Он не касается никого, кроме Грузии. Главной же целью является защита статус-кво. Впрочем, если кто-то, как Грузия, попытается его нарушить, то некоторые внешнеполитические новеллы исключать нельзя. Многое в политике России в турбулентном регионе будет зависеть от динамики российско-американских отношений. Пока же на сайте Белого дома в специальном комментарии, посвященном российско-американской «перезагрузке», говорится о том, что администрация Обамы по-прежнему имеет серьезные разногласия с российским правительством по поводу Грузии. 29 июля 2011 года сенат США принял резолюцию в поддержку территориальной целостности Грузии, которая содержала требование к России «прекратить оккупацию» (ее авторами выступили сенатор-республиканец Линдси Грэм и сенатор-демократ Джин Шахин). В 2010-2011 гг. ряд европейских стран (Литва, Румыния), Европарламент, Парламентская ассамблея НАТО также признали факт российской «оккупации» территорий Грузии. Понятное дело, грузинская тема не поссорит радикально Запад и Восток и не станет причиной второй «холодной войны». Но вот добавить свои «пять центов» или «пять копеек» в общее похолодание отношений либо из-за провала переговоров по ЕвроПРО, либо по другим проблемам безопасности или прав человека она может. В этой связи если не полный успех «перезагрузки», то хотя бы ее инерционное течение для Большого Кавказа будет отнюдь не бесполезным.
Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, обозреватель газеты «Ноев Ковчег»
Поставьте оценку статье:
Всего проголосовало 5 человек
Оставьте свои комментарии