Два народа – две модели восприятия мира

Сегодня исход иранцев и сирийцев в Армению продолжается. И что странно: если иранцы сразу почувствовали себя на местной почве, как у себя дома, то сирийцы все еще несколько неуверенно себя чувствуют. Обо всем этом я беседую с заместителем декана факультета востоковедения ЕГУ, иранистом Варданом Восканяном.

– Полагаю, что причина здесь кроется не в них, а в нас. Дело в том, что годы советского правления в Армении оставили свой отпечаток на психологии людей, на их отношении к иноземцам. Нынче фактически в одночасье произошла миграция 7000 сирийских армян из охваченной гражданской войной страны в Армению. Они привыкли жить в традиционно восточной среде. И нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что наша страна, для которой хоть и в целом не чужд менталитет восточной страны, все же сильно вестернизирована. Что же касается менталитета, то у сирийцев и иранцев он в основном тот же. С той только разницей, что иранцы оказываются в нашей стране не только как беженцы – они в основном приезжают на отдых, на праздник, приезжают, чтобы учиться. И, тем не менее, армянская община Ирана, некогда насчитывавшая около 180 тысяч человек, в последние годы в результате миграции сократилась аж до 60 тысяч.

– Заметьте, как быстро обосновались иранцы в Ереване: в центре города – банки, рестораны, магазины… Всюду слышна иранская речь, которая так схожа с азербайджанской.

– Да, большая часть прибывающих в Армению иранцев говорит на азербайджанском языке, но это надо воспринимать как должное, с учетом внутренней этики. Или же, к примеру, все мы читали произведения Раффи, где рассказывается о Сасанидской Персии, да и во всех учебниках истории говорится, что в 451 году Персия напала на нас, однако сегодня ни одному армянину и в голову не придет, памятуя события давней истории, расправиться хоть с одним персом. Надо исходить из реалий сегодняшнего дня. К тому же с иранцами нас связывает общая ареальная культура, что, бесспорно, больше сплачивает, сближает. Хотя и есть между нашими народами существенные различия, обусловленные религией и мировоззрением, тем не менее, жизненные ценности и их приоритеты те же.

И еще: многие иранцы относятся к армянам как к части своего культурного мира. Более того, есть и те, особенно это касается сельского населения, кто воспринимает Армению как иранскую провинцию за Тебризом. Они как бы и не замечают прошедших двухсот лет; им кажется, что со времен каджаров ничего не изменилось. Отсюда у них и ощущение некой дихотомии – Армения вне Ирана и Армения в Иране. Потому-то они и чувствуют себя как дома. В свою очередь, армяне Ирана в очень хороших отношениях с этническими иранцами. Еще в прошлом, выступая посредниками в контактах европейцев с персами, иранские армяне-христиане сумели занять важную социальную нишу. К тому же армяне в Иране внесли достаточно ощутимый вклад в культуру страны, в становление и укрепление этого государства. Возможно, именно с этим связано весьма позитивное восприятие армян в Иране. И еще такая деталь: иранцы проявляют искреннюю толерантность к нашим соотечественникам на своей земле. К примеру, некоторые армянские традиционные праздники (скажем, Вардавар) совпадают с днями траура в Иране. Однако армянам не запрещено справлять их, соблюдая все известные ритуалы, связанные с этим и другими праздниками.

– А с другой стороны, я не представляю, чтобы кому-нибудь из приезжих иранцев было позволено справлять какой-нибудь свой праздник, скажем, в траурный день геноцида армян.

– Многое здесь упирается и в модели восприятия мира. Так, армянская и иранская модели очень разнятся: мы смотрим на свою страну, как на крепость, которая окружена врагами, иранцы же – как на крепость, которая открывает свои ворота всем, включая врагов, наперед зная, что с течением времени, под мощным императивом своей культуры и мировоззрения они смогут приобщить к себе весь вражеский массив.

– Вот оно, имперское мышление! И это естественно: как-никак 80 млн иранцев против неполных 3 млн армян…

– При всем при том иранское общество – это очень открытое общество. Религиозного фундаментализма там и в помине нет, и армян они воспринимают как своих христианских братьев. Наша беда не в миграции иранцев в Армению, а в массовой эмиграции армян из Армении. Вот о чем бы следовало всерьез подумать. Мы и без того маленькая нация. Сегодня мы должны продвигать наши интересы с Ираном – мы живем бок о бок, и у нас не должно быть ограничений для сотрудничества.

Бытует расхожая мысль о том, что нынче Иран больше нужен Армении, чем Армения Ирану. Это совершенно не так. Мы равноправные соседи. Сами иранцы – политическая и культурная элита – прекрасно осознают это. Мы едины и в плане обеспечения безопасности – доказательством тому служит граница Армения – Арцах, которая проходит по реке Аракс. Эта граница имеет важное значение не только для Ирана, но и для Армении – обе страны соединяют газопровод и мост над Араксом.

Сегодня в мире существует тенденция противопоставлять религии друг другу – христианство исламу и т.д. Наши отношения – это идеальный пример братского сосуществования и уважения двух религий – древне-восточной христианской армянской и иранской мусульманско-шиитской цивилизаций. И для Армении, и для Ирана это очень важно. Это, наверное, парадокс, но наши отношения, особенно в области культуры и науки, настолько удачны и органичны, что даже не представляю, чем их можно улучшить. А что касается экономического сотрудничества, то здесь есть поле для деятельности. Речь идет о строительстве железной дороги Армения – Иран, которая является проектом стратегического значения.

– Есть мнение, что Армения могла бы решительнее использовать имеющийся между нашими двумя странами потенциал отношений, и в частности, в области энергетики.

– Все дело – в санкциях Запада относительно Ирана, которые сужают поле сотрудничества с Арменией. Энергоресурсы Ирана в настоящий момент находятся под эмбарго, и обмен иранского газа на электроэнергию, который сейчас ведется между Арменией и Ираном, в каком-то смысле является рискованным для Еревана. США и ряд других стран Запада подозревают Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома, однако Тегеран открыто заявляет, что его ядерная программа направлена на мирные цели. Иран также заинтересован и в качественно новом уровне отношений с Россией. Полагаю, что отчасти это делается с целью укрепления своей позиции по ядерной программе в переговорах с «шестеркой». Не случайно перед переговорами с Западом Иран явно показывает своему оппоненту, что он не один и что по эту сторону есть еще Россия…

Сегодня Армения и Иран осуществляют и планируют крупные проекты – такие, как нефте-

продуктопровод Тебриз – Ерасх и другие. И никакой из этих проектов не нарушает санкции ООН.

Тем не менее, даже при ограничениях за 2012–2013 годы иранцы по отношению к Армении использовали максимум своих возможностей. Я могу совершенно определенно сказать, что в настоящий момент Армения и Иран используют почти весь потенциал отношений. Хотя, если быть точнее, есть некоторый неиспользованный потенциал в познании друг друга на культурной стезе – в Армении не очень хорошо знают Иран, а в Иране – Армению.

– С чем связан тот факт, что иранцев так мало в Азербайджане?

– Я знаком с иранцами, которые побывали в Азербайджане. Они искренне были возмущены тем, что творится в соседней республике. В частности, высоким уровнем коррупции. Такой пример: когда иранские студенты Бакинского университета пытались выяснить, где находится кабинет профессора, сторож ответил лишь после того, как получил взятку… Доходит до того, что в общественной и политической элите роль первого врага распространяется то на армян, то на иранцев. Иранцы же стремятся к чистоте отношений – без всяких махинаций и драк. Все это я связываю с серьезным комплексом азербайджанцев, который, кстати, сохраняется и по отношению к нам. Это комплекс оторванной от иранской общности этнической единицы, которая всячески хочет доказать, что она независима, делает все возможное, чтобы подчеркнуть свое отторжение от Ирана. Поэтому они выступают то как потомки тюрков, то как потомки кавказских албанцев. Околонаучные круги Азербайджана и отсутствие классических научных традиций загоняют их в тупик. Посему они все время стараются что-то присвоить, даже присваивают имена иранских поэтов – Низами и др. Все дело в том, что раньше между шиитами Закавказья не было никакого различия, равно как и не было его между жителями Баку и жителями Тебриза...

– Вардан Степанович, Вы так много времени посвятили Ирану и иранцам, в чем же все-таки наше отличие? Может, в чем-то мы и уступаем им?

– Иранцы менее суетливы – этакая восточная неторопливость. И еще, что очень важно, они с особым пиететом относятся к понятию «учитель». Учитель в школе – самый уважаемый человек для них. У нас, к сожалению, потерян этот пиетет к преподавателю… А еще иранцы любят строгость – это у них в порядке вещей. Еще одно сравнение: если в армянских семьях женщина берет на себя обязанности на кухне, то у иранцев очень принято, чтобы на кухне стряпал мужчина. Иранский мужчина, как правило, очень хорошо готовит и делает это с особым удовольствием.

– Как же распределяются роли между женщинами в гареме, если всю нагрузку по еде мужчина берет на себя?

– Многоженство постепенно теряет свою актуальность. Потому что каждая из женщин впредь хочет иметь отдельный дом, у них и требований становится все больше. Урегулировать это законом практически невозможно. Так что куда удобнее завести одну, от силы две жены и завести с десяток детишек.

Кари Амирханян