№8 (283) август 2016 г.

Владимир Евсеев: Процесс ожидаемого восстановления российско-турецких отношений будет трудным и противоречивым

Просмотров: 3876

Что вынудило Турцию пойти на сближение с Россией? Каковы политические и экономические интересы России в диалоге с Анкарой? Как развиваются взаимоотношения Турецкой Республики с соседними государствами и какова расстановка сил в регионе? Какие силы могут стоять за попыткой государственного переворота и какими могут быть ее последствия для страны? Об этом рассказывает Владимир Евсеев, заведующий отделом евразийской интеграции развития ШОС Института стран СНГ, военный эксперт, к.т.н.

– Владимир Валерьевич, какие интересы – политического, экономического характера – превалировали при принятии Россией решения восстановить отношения с Турцией?

– Серьезные внешнеполитические ошибки турецкого руководства, которые привели к существенному ухудшению отношений Анкары не только с Россией, Израилем, Сирией и Ираком, но и США и ЕС в целом, фактически привели страну к полуизоляции. Все это на фоне российских экономических санкций привело к снижению жизненного уровня местного населения, что создало президенту Реджепу Эрдогану серьезные препятствия для реализации его планов по изменению формы правления государством на президентско-парламентскую республику. В результате он был вынужден восстановить отношения с Израилем и начать аналогичный процесс в отношении РФ.

Конечно, извинения Анкары не были искренними, так как во многом они носили вынужденный характер. Но Москва их приняла, исходя из следующих обстоятельств. Во-первых, необходимо было добиться перелома ситуации в урегулировании сирийского кризиса путем полного освобождения Алеппо и перекрытия основного коридора по доставке через сирийско-турецкую границу боевиков, оружия и боеприпасов. Для этого был нужен хотя бы нейтральный статус Анкары.

Во-вторых, в преддверии саммита НАТО в Варшаве Бухарест выдвинул идею о создании в Черном море флотилии НАТО в противовес Черноморскому флоту РФ. В условиях действия Конвенции Монтре такая флотилия могла быть создана только за счет военно-морских сил Турции (другие причерноморские государства, включая Румынию, в отличие от России, серьезными ВМС не располагают).

В-третьих, активизация турецко-украинских отношений, в том числе по проблеме крымских татар, а также взаимоотношений с Баку и Тбилиси, создавала дополнительные препятствия для реализации в регионе российских национальных интересов.

Следовательно, при принятии Россией решения о начале процесса восстановления отношений с Турцией превалировали военно-политические интересы. Но при этом учитывался и экономический ущерб от введения в отношении этой страны собственных санкций, а также ответных действий со стороны Анкары.

– Не считаете ли Вы, что Турция пошла на этот шаг под давлением обстоятельств – ухудшения внутриэкономического положения, замораживания международных инвестиционных проектов, усиления позиций курдов, осложнения отношений с Европой, в том числе с Германией после ее признания геноцида армян?

– Полагаю, что существенное ухудшение отношений с европейскими государствами стало основной причиной, по которой Анкара пошла на улучшение отношений с Москвой. А иного и быть не могло, так как Турция фактически шантажировала ЕС по вопросу беженцев. Федеральный канцлер ФРГ Ангела Меркель, насколько могла, шла навстречу президенту Реджепу Эрдогану, но это наталкивалось на все большее сопротивление со стороны европейцев. Проявлением этого стало признание бундестагом (парламентом Германии) геноцида армян в Османской империи, что привело к ухудшению немецко-турецких отношений. И Ангела Меркель не смогла воспрепятствовать этому процессу, учитывая нарастание в Турции авторитаризма.

В Турции проблема курдов имеет внутреннее и внешнее измерение. С одной стороны, подавление курдов внутри страны позволяет мобилизовывать своих сторонников, но ведет к неизбежности террористических актов. С другой стороны, это создает серьезные проблемы со стороны США и ЕС. Особенно это касается сирийских курдов, которые для американцев стали основным инструментом борьбы с радикальной организацией «Исламское государство». Причем после установления контроля над большей частью границы с Турцией сирийские курды стали тыловой базой для своих соплеменников в Турции. Это делало принципиально невозможной победу Анкары над турецкими курдами.

Конечно, принятию указанного решения способствовало ухудшение внутриэкономического положения и замораживание международных инвестиционных проектов. В частности, Россия приостановила строительство АЭС «Аккую» и прекратила обсуждение выгодного Турции проекта по строительству газопровода «Турецкий поток». И эти негативные последствия могли многократно усилиться в будущем, если Москва воспрепятствовала вступлению Турции в создаваемое Евразийское всеобъемлющее партнерство.

– Высказывается мнение, что примирение с Россией – часть масштабной стратегии Турции, подразумевающей восстановление сотрудничества с Израилем, углубление стратегических связей с Саудовской Аравией и Катаром, ограничение возрастающего влияния Ирана в регионе, Вы разделяете его?

– Восстановление отношений с Израилем и начало этого процесса в отношении России стало для Анкары жизненно необходимым, причем по разным причинам. Так, турецкая армия нуждалась в современных израильских вооружениях, а национальный оборонно-промышленный комплекс – в израильских технологиях. Отсутствие контактов по линии спецслужб существенно ограничило возможности турецкой разведывательной организации «МИТ» (в реальности она занимается и контрразведкой). А открытие израильского месторождения газа «Левиафан» позволяло после 2018 года ослабить свою зависимость от поставок российского газа.

Сохранение российско-турецкого противостояния могло привести к тому, что на границах Турции возникнет Сирийский Курдистан, который будет дестабилизировать близлежащие территории внутри страны. Без существенного улучшения отношений с Москвой было трудно улучшить социально-экономическое положение Турецкой Республики.

Углубление же стратегических связей с Саудовской Аравией и Катаром для Турции носило больше эфемерный характер. Во-первых, их инвестиции в страну носили ограниченный характер. Во-вторых, Анкара уже не могла обеспечить в Сирии защиту их национальных интересов. В-третьих, такое сотрудничество усиливало в Турции внутреннюю нестабильность за счет террористической деятельности радикалов-исламистов.

В отношении возвышения в регионе Ирана все не так просто. Крупные инвесторы ждут итогов президентских выборов в США и подтверждения от новой администрации курса на постепенное восстановление отношений с Тегераном. Это решение будет принято не ранее весны 2017 года, но в июне следующего года в Иране состоятся собственные президентские выборы, в ходе которых к власти может прийти сторонник Махмуда Ахмадинежада. Это создает серьезную неопределенность как в отношении будущего американо-иранских отношений, так и усиления региональной роли Тегерана.

– Можно ли утверждать, что Турция продолжает использовать ИГИЛ в своих политических и экономических интересах?

– В нынешних условиях Турции придется максимально свернуть свое сотрудничество с «Исламским государством», которое, возможно, до конца нынешнего года прекратит свое организованное сопротивление на территории Сирии и перейдет там к разведывательно-диверсионным методам борьбы. Фактически это будет означать, что прекратится со стороны этой организации незаконный экспорт нефти и крайне ограничатся другие незаконные поступления в виде антиквариата, торговли людьми и т.п. Это лишит некоторых турецких официальных лиц источников дополнительного дохода, что ранее создавало базис сотрудничества с «Исламским государством».

Помимо этого, Катар как основной спонсор этой организации все больше теряет к ней интерес. В этом случае в Турции будет трудно заработать и на катарских финансовых ресурсах. Это, конечно, не исключает получения денег для «Исламского государства» от частных фондов аравийских монархий Персидского залива, но их объемы уже будут не столь значительны. А политические риски от продолжения такого сотрудничества существенно возрастут, в первую очередь со стороны администрации США. Это обусловлено тем обстоятельством, что президент Барак Обама хочет войти в историю как победитель «Исламского государства».

– Можно ли говорить о пересмотре позиции Турции в сирийском вопросе в сторону сближения с позицией России?

– Не думаю, что Турция принципиально изменит свою позицию в отношении отстранения от власти президента Сирии Башара Асада. Но она будет вынуждена учитывать ситуацию, которая в этой стране складывается не в ее пользу. Поэтому Анкара попытается минимизировать неблагоприятные для себя последствия от урегулирования сирийского кризиса. Главным для турецкого руководства станет недопущение получения сирийскими курдами автономии. Россия в этом отношении может Турции помочь, но только в обмен на закрытие турецко-сирийской границы (хотя бы частичное) для радикалов-исламистов. В качестве ответной меры РФ готова смягчить свое отношение к туркоманам в Сирии. Фактически это будет означать сближение позиции Москвы и Анкары по сирийской проблеме.

– Как, на Ваш взгляд, может повлиять возвращение Турции в орбиту международных отношений России на переговорный процесс по Карабаху? Может ли Азербайджан ужесточить свою позицию на переговорах?

– Объективно, после предотвращения в Турции попытки военного переворота, Анкаре сейчас не до Сирии или Нагорного Карабаха. В частности, турецкой власти сейчас нужно провести масштабные чистки во всех силовых структурах и изолировать, во всяком случае, на период проведения в стране референдума по вопросу конституционного устройства, активную часть оппозиции. Думаю, что в Баку это отчетливо понимают, что будет способствовать сохранению в зоне Нагорного Карабаха относительной стабильности. В дальнейшем многое будет зависеть от уровня восстановления российско-турецких отношений. Если эта тенденция приобретет устойчивый позитивный характер, то для Баку появится дополнительный фактор, удерживающий от военной конфронтации в Нагорном Карабахе.

– Конфликт с Россией несколько затормозил проникновение Турции в Закавказье, где она уже давно ведет свою игру, как Вы думаете, Турция возобновит свое «наступление» в регионе?

– Уменьшив свою активность в Сирии, Турция постарается это компенсировать на Кавказе, в первую очередь за счет укрепления отношений с Грузией. На этом направлении ей желательно противопоставить создание транспортного коридора Иран – Армения – Грузия. Учитывая сложное социально-экономическое положение этой страны, можно надеяться на позитивное развитие указанного сотрудничества. Свое влияние на этот процесс окажут предстоящие в Грузии парламентские выборы. Скорее всего, коалиция «Грузинская мечта» сможет сохранить свою власть, но у нее могут измениться партнеры. При этом я не ожидаю ухудшения российско-грузинских отношений.

– Какие последствия для Армении будут или могут иметь изменения в российско-турецких отношениях?

– Процесс ожидаемого восстановления российско-турецких отношений, который будет трудным и противоречивым, не несет для Армении каких-либо проблем. Наоборот, появятся новые возможности за счет активизации деятельности России на Южном Кавказе, в первую очередь в экономической сфере. В сфере же безопасности останется все без изменения: РФ останется гарантом безопасности Армении со стороны Турции.

– Отразится ли, по Вашему мнению, снятие ограничений в сфере экономических отношений с Турцией на выполнении государственной программы по импортозамещению?

– Государственная программа РФ по импортозамещению в сфере оборонно-промышленного комплекса (ОПК) никак не может измениться даже в случае серьезного сближения между Москвой и Анкарой. Оба государства имеют собственные программы в области ОПК, которые не предполагают какого-либо взаимодействия. Если армянские предприятия окажутся вовлеченными в производство российских вооружений и военной техники, то это не будет иметь к Турции никакого отношения.

В сфере продовольствия и легкой промышленности РФ может существенно расширить закупку турецких товаров, но это пока вопрос некоторой перспективы. Сейчас не решен даже вопрос по чартерным рейсам в отношении российских туристов. При этом доверие к Турции в значительной степени потеряно, что будет объективно ограничивать восстановление двусторонних экономических отношений. Этому же будет препятствовать и исламизация страны, которая в Турции может ускориться. Это будет способствовать сохранению (укреплению) российско-армянских экономических отношений.

– Возможно ли восстановление российско-турецких отношений в прежнем формате?

– Полагаю, что в прежнем формате российско-турецкие отношения не будут восстановлены даже в экономической сфере. Тем более это не произойдет в политической сфере, так как президенты Владимир Путин и Реджеп Эрдоган перестали доверять друг другу. В таких условиях российско-турецкое соперничество сохранится, но в ограниченных масштабах и в скрытой форме. В частности, оно будет проявляться по вопросу принадлежности Крыма и проблеме крымских татар.

– Как Вы считаете, «удар ножом в спину» может быть нанесен вновь?

– Считаю, что в ближайшей перспективе «удар ножом в спину» России со стороны Турции нанесен быть не может. Далее многое будет зависеть от способности Анкары остаться одним из региональных лидеров. Если это будет иметь место, а позиции России на Ближнем и Среднем Востоке усилятся, то в условиях исламизации страны может вновь появиться соблазн нанести Москве «удар ножом в спину». В случае же ослабления страны, в том числе по причине обострения курдской проблемы, Турция на это не пойдет из-за крайней болезненности ответных действий.

– Кто стоит за попыткой государственного переворота в Турции? Насколько могут быть замешаны в этом США?

– Несомненно, что в турецкой армии сохраняется оппозиция президенту Реджепу Эрдогану. Если бы последний оказался недееспособным (убитым) в результате ракетного удара самолета или вертолета, то поддержка со стороны армии государственного переворота оказалась бы намного более мощной. При некоторых условиях она могла даже привести к свержению действующей власти. По объективным причинам американцы в этом были заинтересованы, так как Реджеп Эрдоган был слишком своеволен, а в армии проамериканские позиции были исторически сильны. Поэтому в Вашингтоне внимательно следили за складывающейся ситуацией. Осознав неудачность попытки военного переворота, Вашингтон был вынужден поддержать действующую власть.

– Могут ли попытки государственного переворота повториться и насколько это может повлиять на российско-турецкие отношения? Насколько правы сторонники версии об инсценировке Эрдоганом государственного переворота с целью укрепления своей власти и авторитарного режима?

– Несмотря на масштабную чистку силовых структур, исключать в Турции новых попыток государственного переворота нельзя. Если такая попытка увенчается успехом, то это приведет к ухудшению российско-турецких отношений только в том случае, если страна станет инструментом американской внешней политики (как, например, Румыния или Польша). Однако это представляется маловероятным ввиду неизбежного сохранения имперских амбиций и серьезного влияния ислама на местное население. Это будет препятствовать укреплению американо-турецких отношений.

Полагаю, что разведывательная организация «МИТ» могла инициировать попытку военного переворота, чтобы обеспечить условия для успешного проведения в Турции референдума по вопросу конституционного устройства страны. И это будет способствовать укреплению не только личной власти Реджепа Эрдогана и его авторитарного режима, но и сохранению у власти нынешнего руководства «МИТ».

Беседу вел Григорий Анисонян

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 7 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты