Владимир Евсеев: Без участия Степанакерта за столом переговоров решить карабахский вопрос невозможно
О ситуации в Сирии, политике вовлеченных в конфликт государств, ситуации в Кавказском регионе, перспективах урегулирования нагорно-карабахского конфликта и позиции России редакции газеты «Ноев Ковчег» рассказал Владимир Евсеев, заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ, директор Центра общественно-политических исследований, к.т.н.
– Владимир Валерьевич, насколько реально соблюдение перемирия в Сирии после принятия резолюции Советом Безопасности ООН, по Вашему мнению?
– Если бы в мире работало международное право, если бы в Восточной Гуте существовало некое государство, с которым Сирия воевала, то в этом случае можно было бы надеяться на эффективность резолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Однако в Восточной Гуте находится радикальная организация «Джебхат ан-Нусра», которая фактически является филиалом «Аль-Каиды» (запрещены в РФ. – Ред.), и для нее резолюция СБ ООН абсолютно не указ, как и для других соединений боевиков, в частности, протурецких вооруженных формирований. Поэтому данная резолюция может оказать косвенное влияние исключительно на государства, которых мы считаем спонсорами терроризма.
– Какие это государства?
– В частности, Саудовская Аравия, которая поддерживает «Джебхат ан-Нусру». Но я не могу не сказать о том, что и Турция на самом деле поддерживает организации, которые очень близки к «Джебхат ан-Нусре». Это подтверждает инцидент в Идлибе, когда был сбит российский штурмовик, а это уже второй самолет, который Россия потеряла в Сирии, и к этому причастны протурецкие вооруженные формирования.
– Как и к атакам против мирного населения Латакии?
– Да, к ним также причастны протурецкие вооруженные формирования. Принимая эти факты во внимание, я не стал бы преувеличивать роль данной резолюции.
Безусловно, она отражает мнение международного сообщества, которое обязательно для исполнения, но радикалы-исламисты не будут прислушиваться к тому, что решают в Нью-Йорке.
Сегодня на территории Сирии присутствуют два государства, которые имеют самое серьезное дестабилизирующее влияние. Это США, фактически прикрывающие радикалов-исламистов. Второе – Турция, воюющая в кантоне Африн под предлогом борьбы с ИГИЛ. Так называемая борьба с террористами «Исламского государства» в курдском кантоне – абсурд. На самом деле Турция реализует в Африне собственные национальные интересы.
– Сохранится ли треугольник Россия – Иран – Турция?
– Треугольник Россия – Иран – Турция сохранится, но не потому, что Турция действительно стремится к стабилизации в Сирии, а потому, что у Турции сегодня плохие отношения с США, а последние поддерживают сирийских курдов. Процесс по сирийскому урегулированию, который развивается в этом году, к сожалению, является шагом назад по сравнению с ситуацией, которую мы имели осенью прошлого года. После определенных успехов в борьбе с «Исламским государством» сегодня мы имеем ситуацию, которая, возможно, даже хуже той, что была до победы над ИГИЛ. Достаточно посмотреть, что происходит в Восточной Гуте, Идлибе, насколько сложны и российско-турецкие отношения. Но я уверен в том, что Россия найдет вариант компромисса, удержит Турцию от американского влияния и, надеюсь, найдет свой ключ к решению вопроса сирийских курдов. Но без решения проблемы Восточной Гуты двигаться дальше нельзя, потому что это рядом с Дамаском. Рядом с сирийской столицей не должна находиться некая заноза, которая постоянно кровоточит. Поэтому до решения проблемы Восточной Гуты говорить о какой-либо стабилизации на территории Сирии трудно.
– Возможна ли война Израиля против Сирии? Израиль не раз заявлял, что готов начать военные действия – насколько они реальны?
– Основная проблема активности Израиля связана с тем, что Иран сегодня располагает серьезным военным присутствием на территории Сирии, причем на близких к Израилю территориях, в частности, на Голанских высотах. Ливанское движение «Хезболла» находится в относительной близости к израильской территории и потенциально может использовать ракеты для нанесения ударов по ней. Израиль очень беспокоит создание Ираном военной инфраструктуры, в том числе рядом с Дамаском. К сожалению, Иран порой провоцирует Израиль, и иранский беспилотник оказался в воздушном пространстве Израиля. Но ответ Израиля был неадекватный.
Израиль может угрожать, но на самом деле он не станет развязывать крупную войну. Россия, со своей стороны, в состоянии предпринять некоторые шаги, в результате которых война Израиля с Сирией окажется слишком тяжелой. Ведь в результате последней атаки Израиля один израильский самолет был сбит. А между тем за всю войну, которую Израиль вел в Ливане, был сбит всего один израильский самолет. Из этого следует, что Израиль на самом деле находится сегодня в достаточно уязвимом положении.
– А что может предпринять Россия?
– Попытаться убедить Иран не провоцировать Израиль, в частности, не разворачивать ракетные комплексы в сторону Израиля с территории Сирии, не нарушать воздушное пространство Израиля с использованием летательных аппаратов. Россия может жестко потребовать от Израиля прекратить удары по территории Сирии. В противном случае Россия будет вынуждена позволить сирийской армии усилить систему противовоздушной обороны, возможно, также и за счет иранских систем, что фактически будет означать неприемлемый уровень ущерба для израильской стороны.
Я полагаю, что Россия, скорее всего, не позволит Израилю начать крупномасштабную войну. Более того, Израиль к такой войне сам не готов. Ведь у него есть и другие фланги – Ливан, где находится движение «Хезболла», сектор Газа, внутренняя нестабильность в результате решения США о переводе своего посольства в Иерусалим. Одним словом, ситуация для Израиля не настолько благоприятная, чтобы он начинал новую, тем более крупномасштабную войну.
Я считаю, что Россия – именно то звено, которое может найти компромисс, приемлемый для обеих сторон. При посредничестве России может быть найден такой вариант, когда Израиль прекратит военные удары, а Иран не будет провоцировать Израиль на нанесение авиационных ударов.
– Можно утверждать, что Россия является в регионе главным миротворцем?
– Конечно. Необходимо, чтобы в этом убедились США. Я думаю, что послание Владимира Путина Федеральному собранию имеет некие основания для США задуматься о том, нужно ли идти на конфронтацию с Россией. Может быть, с Россией лучше договариваться?
– Обратимся к Кавказскому региону. Грузия открыто проводит прозападную политику. Что будет со страной, если Турция выйдет из НАТО?
– Для НАТО и США как сердцевины НАТО очень важен доступ к военной инфраструктуре. Именно поэтому США требуют от государств, которым продает вооружение, доступа к ней. В течение долгого времени Индия, например, не шла на это, но, тем не менее, сегодня допустила США к своей военной инфраструктуре.
– Что означает такой доступ?
– Это возможность быстрого проецирования сил, то есть быстрая переброска войск на территорию данного государства. Если под давлением со стороны Германии или других государств Турция выйдет из НАТО, а я не думаю, что она сделает это по своей воле, то интерес НАТО к Грузии значительно возрастет. Грузинская армия не настолько сильна, но Грузия имеет важное стратегическое значение на карте Кавказа.
Размещение войск НАТО на территории Грузии создаст проблему и Турции, которая может занять достаточно негативную позицию по отношению к НАТО, и России, которая имеет интересы в Южной Осетии и Абхазии. Военное присутствие НАТО в Грузии также может удерживать Азербайджан, если он решит вступить в Евразийский экономический союз, и оказывать влияние на Армению, имеющую статус партнерства с НАТО. Главное, чтобы Грузия осознавала последствия размещения войск НАТО на своей территории. А эти последствия могут быть и экономическими, и политическими, и неизвестно, насколько они будут для Грузии приемлемы. Думаю, что, как только Грузия вступит в НАТО, возврат Южной Осетии в любой форме станет для нее невозможным, Абхазии – тем более.
Ситуация в Грузии сложная в том плане, что при правлении Саакашвили именно «под него» стране давали очень дешевые кредиты, и Грузия на этих кредитах немного поднялась. Сегодня такие кредиты Грузии никто не дает. Соглашение об ассоциации с ЕС мало что реально дало. Нарастающее влияние Турции и Азербайджана делает Грузию все менее независимым государством. Не исключено, что территорией Аджарии, например, станут управлять из Турции. Грузия может оказаться в такой ситуации, когда де-факто потеряет контроль над собственными территориями.
– Насколько руководство Грузии понимает эту опасность, по Вашему мнению?
– Я думаю, что грузинское руководство несколько идеализирует ситуацию. Ему кажется, что США смогут в любой момент удержать Турцию, если понадобится. Но приведу один пример. Сирийские курды тоже считали, что США никогда не допустят атак турецких войск на своей территории. Но в Африне началась операция «Оливковая ветвь», и турецкая армия стала убивать сирийских курдов. Для США главное – не союзники, а национальные интересы. По этой причине США не являются надежным партнером. И если в силу определенных интересов для США нужно будет «сдать» Грузию, они это сделают. К сожалению, в Тбилиси переоценивают роль США, как глобальную, так и региональную, а также их «спасение» от турок. Грузия может попасть в такое положение, когда на помощь не придет никто.
В этих условиях Грузии следовало бы иметь дополнительную точку опоры. Приведу еще один пример. Япония является союзником США, но это не мешает ей развивать военное сотрудничество в том числе с РФ. Грузия, к сожалению, такой опоры в лице России не имеет. Если бы она ее имела, то была бы более застрахована от непредсказуемой политики США в условиях, когда Турция и Азербайджан усиливают свое присутствие на территории Грузии. Понимания этого в Грузии сегодня нет. Надеюсь, что оно придет. Потенциальная опасность потерять территории страны либо де-факто и даже де-юре должна подтолкнуть грузинское руководство к более сбалансированным отношениям с Российской Федерацией и к активизации двустороннего сотрудничества, причем не только экономического, но и политического.
– Поговорим о нагорно-карабахском конфликте. С одной стороны, Азербайджан продолжает бряцать оружием, с другой – предлагает возобновить переговорный процесс. Как Вы это можете прокомментировать?
– Азербайджан не готов к крупномасштабной войне, войне с мобилизацией личного состава, к войне с мобилизацией населения страны. Для Азербайджана это серьезные экономические риски, угроза тем трубопроводам, благодаря которым живет азербайджанская элита, а не народ, которому достаются крохи с этого стола. Если в результате войны трубопроводы будут разрушены, наступит крах правящей элиты. И поэтому Азербайджан хочет проводить операции теми силами и ресурсами, которыми располагает вдоль линии фронта, то есть по сценарию апреля 2016 года. Полагаю, что Азербайджан нацелен на то, чтобы потихоньку, шаг за шагом, «откусывать» карабахскую территорию. Причем эта тактика в случае возобновления военных действия будет применена не только в зоне безопасности.
В таких условиях Нагорному Карабаху придется рассматривать возможность организации контрнаступательной операции. Если Азербайджан нападет на Республику Арцах, нужно будет не только сдерживать наступление его войск, но и на определенных участках провести локальную наступательную операцию. В чем может состоять успех наступательной операции? Могут быть заняты определенные территории Азербайджана, которые можно будет обменять, в том числе дать возможность армянам проживать в селе Талыш. Это абсолютно ненормально, когда 500 жителей села Талыш являются внутренними беженцами. Думаю, что в случае наступления одной стороны другой стороной должна быть применена тактика наступления в ответ на наступление.
– В прошлом году в СМИ активно обсуждался вопрос о сдаче неких территорий в зоне безопасности в ответ на некие обязательства азербайджанской стороны…
– Эти утверждения в СМИ не соответствовали действительности. Россия не может рассматривать вопрос о сдаче неких территорий хотя бы потому, что сегодня за столом переговоров нет Степанакерта. В 1994-1995 годах Степанакерт был равноправным участником переговоров. Наверное, в том, что Степанакерт перестал быть участником переговоров, есть определенная вина Еревана. Без участия Степанакерта за столом переговоров решить карабахский вопрос невозможно. Надо, чтобы он стал равноправным участником переговоров, в противном случае как можно обменивать территории? Ведь эти территории входят в Республику Арцах, а не в Республику Армения. Ереван не может обсуждать вопрос возврата неких территорий, если на это не дал своего согласия Степанакерт. Армения должна проявить твердость и жестко потребовать включения Степанакерта в переговорный процесс. Надо вернуться к трехсторонним переговорам. Но этого сегодня недостаточно.
Недостаточно тех мер, которые принимаются по линии сопредседателей ОБСЕ. Да, действительно, уровень взаимного доверия между сопредседателями сегодня достаточно высок, в частности между российским и американским. Но решение об увеличении числа наблюдателей, что называется, погоды не делает. Нужно предпринимать шаги, которые могут снизить вероятность войны. Среди таких шагов я вижу следующие. Создание международного механизма расследования инцидентов, создание постоянных пунктов наблюдения миссии ОБСЕ. Необходимо рассмотреть вопрос об их оснащении техническими средствами контроля, чтобы выявлять, какая сторона провоцирует ситуацию, и призывать ее к ответу. Этого механизма сегодня нет. Нужно рассмотреть вопрос об отводе тяжелых вооружений. Их наличие вдоль линии фронта в условиях боевого соприкосновения неизбежно приведет к началу войны. Тяжелые вооружения должны быть отведены с учетом географии населенных пунктов. Кроме того, нужно запретить использование некоторых видов вооружения – тяжелых огнеметных систем типа «Солнцепек», реактивных систем залпового огня. Угроза их применения по Степанакерту была реальна в апреле 2016 года. Нужно запретить использование авиации вдоль линии фронта. Думаю, что государства, которые вовлечены в Минский процесс, должны взять на себя определенные обязательства. В частности, России следует пересмотреть номенклатуру поставляемых вооружений Азербайджану. Из нее должны быть исключены те вооружения, которые могут быть использованы против мирного населения. Я считаю, что такие вооружения Россия Азербайджану поставлять не должна. Аналогичные шаги должны быть предприняты другими участниками Минского процесса.
– Чем вызваны, на Ваш взгляд, заявления азербайджанского президента относительно исторической принадлежности столицы Республики Армения?
– Думаю, что эти заявления могут быть вызваны теми событиями, которые происходят в Ереване – переходом Армении на парламентскую форму правления. Возможно, такого рода заявления – прощупывание ситуации после того, как в Армении произошел этот переход. Президент утратил многие свои полномочия, а премьер-министр еще не назначен. И Армения пока находится в состоянии некой неопределенности.
Я думаю, что одной из причин апрельских событий 2016 года стала относительно мягкая реакция армянской стороны в ответ на провокации Азербайджана. Когда был сбит армянский вертолет, реальной реакции не было. Реальной реакции не последовало и тогда, когда был нанесен удар по зенитно-ракетному комплексу «Оса». Не всегда Армения жестко реагирует на азербайджанские провокации. И у Баку складывается впечатление, что Армения к реальному противодействию Азербайджану в случае, если он попытается силовым способом решить вопрос Нагорного Карабаха, не готова.
Азербайджан пытается определить, насколько нынешняя власть в Армении будет готова к жесткому противостоянию в условиях, когда РА, с одной стороны, является членом Евразийского экономического союза, с другой – выстраивает отношения с Западом в рамках подписанного в прошлом году соглашения. Вот эта ситуация создает у Баку иллюзию того, что Армения не сможет так же стойко защищать Республику Арцах, как это было в 2016 году.
– Новая структура власти пойдет Армении на пользу, по Вашему мнению?
– Я рад тому, что на основе референдума февраля прошлого года в Нагорно-Карабахской Республике было принято решение о введении президентской формы правления. Противостоять сильному врагу иначе нельзя.
Что касается Армении, думаю, что переход на парламентскую форму правления, был инициирован в определенной степени Западом, для которого Армения становится в новых условиях более управляемой. Но если говорить о возможности новой войны в зоне Нагорного Карабаха, вертикаль президентской власти является более предпочтительной. Конечно, если война начнется, поддержка придет со всей Армении. Но в условиях, когда властная вертикаль выстроена жестко, противостоять врагу легче. Тем более что Армения де-факто находится в блокаде. Как у военного эксперта, у меня есть определенные сомнения относительно того, нужно ли было переходить на парламентскую форму правления сегодня. Возможно, вначале надо было бы прорвать блокаду, добиться стабилизации в зоне Нагорного Карабаха, а уже потом переходить на парламентскую форму правления. Это мое личное мнение.
Беседу вел Григорий Анисонян
Оставьте свои комментарии