«И все равно Россия сделала для Грузии немало хорошего»

— Такое часто бывает между государствами – поимка шпионов, конфликты, обнародование компрометирующих материалов, но это не всегда приводит к ссоре. Еще до этого случая Россия запретила ввоз грузинских вин, минеральных вод, овощей, фруктов – словом, основной грузинской экспортной продукции. Запретила потому, что они якобы некачественные. Как будто у нее было право так с нами поступать... Но я все-таки надеялся, что хуже уже не будет. Думал: вот встретятся Саакашвили с Путиным, обсудят все вопросы и найдут решение проблемы. Грузинская сторона должна была дать гарантии, что в Россию больше уже никогда не попадет некачественная грузинская продукция, а уж если такое случится, то ответственность должна нести наша сторона. Но, к сожалению, встречи в том формате, в том масштабе, который был необходим, на который я надеялся, так и не состоялось. Соответственно, решение проблемы найдено не было.

Вообще, когда одна проблема, затрагивающая широкие слои населения, остается нерешенной, это приводит к появлению новых проблем. Так и рождаются конфликты. Что касается последних событий... Иванов заявил, что Россия будет защищать своих граждан где бы то ни было в любом случае... Сами понимаете, речь идет не о Сибири или Краснодаре. Я знаю, что он имел в виду, и это меня беспокоит – Иванов подразумевал население Абхазии и Южной Осетии.

Но я думаю, что президенты должны встретиться снова. Обязательно. Неважно, где – в Москве, Тбилиси, Сочи, неважно, по чьей инициативе, хотя, наверное, инициативу должен проявить грузинский президент – стороны должны встретиться и выработать общую позицию по спорным вопросам.

Новые проблемы не должны затронуть широких слоев населения. Этого нельзя допустить. В России живет один миллион грузин...

— Вполне возможно. По моим подсчетам, в России 500-600 тысяч грузин, но, может быть, есть новые, уточненные данные. Нас ведь было пять с половиной миллионов, а осталось три с половиной. Многие уехали в США, в Европу, но подавляющее большинство уехало, конечно, в Россию. Я знаю, что очень много грузинской молодежи учится в московских, санкт-петербургских и других вузах. А уровень образования в России ничуть не ниже, чем в Европе, если не выше. Учатся они на русском языке и рассчитывают получить работу в России. А если конфликт будет развиваться, им это никак не пойдет на пользу.

— Да, Россия часто бывала несправедлива к Грузии, но свою роль по отношению к нам она выполнила.

— Россия помогла Грузии. Ираклий II, грузинский царь, который подписал Георгиевский трактат, знал, что делает. А что касается аннексии... С российской стороны трактат подписала Екатерина II с уговором пересмотреть его через двенадцать лет. После нее был император Павел, который считал, что Грузию ни в коем случае нельзя ущемлять в правах. Следующий император, Александр, поручил решить вопрос о Грузии пятерым своим советникам. Трое были за полную аннексию, двое за то, чтобы оставить Грузии независимость (одним из них, кстати, был Воронцов), но император прислушался к большинству. И все равно Россия сделала в Грузии немало хорошего. Например, она запретила продавать детей – а в Грузии это тогда было распространено: мальчиков в мамелюки, девочек в гаремы. Были, правда, определенные неприятности у духовенства, церковные службы велись в основном на русском языке... Но если б не Георгиевский трактат, то не было бы Грузии 19-го века. Не было бы Николоза Бараташвили, Ильи Чавчавадзе, Акакия Церетели и очень, очень многих других. Грузинские писатели, поэты, общественные деятели получали образование в Петербурге. Россия реально подняла социально-культурный уровень Грузии. Правда, после развала империи у нас был очень неплохой период независимости. Тогдашнее правительство Ноя Жордания пользовалось немалым авторитетом у населения. Но вскоре большевики заняли Баку – из-за нефти, затем Армению, а затем уж и Грузию...

— Да, несомненно, это была оккупация, но... наши сегодняшние отношения неприемлемы ни для России, ни для Грузии. У меня много знакомых в Москве, и я знаю, что они тоже очень недовольны сложившейся ситуацией. Нужно ее как-то нормализовать.

— Бизнес – это не решение. Надо думать о том, что в ближайшем будущем нам может быть гораздо хуже.

— А разве они уже не аннексированы Россией? Разве нет?
Еще тогда, после войны, после нашего поражения, абхазы хотели войти в состав России, и эту идею поддерживали многие российские политики. Но российское руководство оказалось дальновидным и не поддержало: ведь если можно Абхазии, то, значит, можно и Чечне, и Татарстану, и многим другим. Русские в России не составляют национального большинства, это надо учитывать.

— Нет, США нас не защищают, но помогают: вложили в страну полтора миллиарда долларов, помогли создать армию. Если бы у нас тогда были такие батальоны, как сегодня, мы б не потеряли Абхазию...

— Сможет. Но только в том случае, если Россия не будет ее притеснять. Взять хотя бы экономику: неужели вы думаете, что наше вино действительно можно продавать в Китай? Сколько оно должно там стоить? Кто его там знает? А россияне привыкли к грузинскому вину, чаю, цитрусам и другим фруктам-овощам. Нет, Грузии нужна Россия.