Сергей Доев: «Всем банкам – равные условия»
«Банк развития региона», один из лидеров банковской системы Республики Северная Осетия–Алания и член Ассоциации российских банков, доказал, что занимать ведущие позиции в мире финансов может и созданный с нуля региональный банк. В условиях сильной конкуренции на региональном уровне, когда в российской провинции доля «местных» банков неуклонно снижается, БРР с момента своего основания в 1997 году зарекомендовал себя как стабильное и системообразующее кредитное учреждение, способное удерживать в своей сфере деятельности лидерство в республике.
«Банк развития региона» даёт своим клиентам много новых возможностей: оперативное расчетно-кассовое обслуживание, кредиты как крупным корпоративным клиентам, так и малому и среднему бизнесу, потребительское и ипотечное кредитование, вклады в рублях и валюте, обслуживание экспортно-импортных операций, системы моментального перевода денег, операции с банковскими картами и многое другое.
Банк участвует в программе «Служба милосердия»: активно помогает организациям культуры, спорта, службам здравоохранения и образования. Это и адресная финансовая помощь, и льготы при банковском обслуживании для предприятий социальной сферы.
Банк является членом попечительских советов благотворительного фонда «Фонд Ларисы Гергиевой», регионального общественного благотворительного фонда «Успение», Северо-Кавказского суворовского военного училища.
А председатель правления банка Сергей Доев известен также как активный член армянской общины столицы Северной Осетии и давний прихожанин армянской церкви Сурб Геворк.
«Банк развития региона», один из лидеров банковской системы Республики Северная Осетия–Алания и член Ассоциации российских банков, доказал, что занимать ведущие позиции в мире финансов может и созданный с нуля региональный банк. В условиях сильной конкуренции на региональном уровне, когда в российской провинции доля «местных» банков неуклонно снижается, БРР с момента своего основания в 1997 году зарекомендовал себя как стабильное и системообразующее кредитное учреждение, способное удерживать в своей сфере деятельности лидерство в республике.
«Банк развития региона» даёт своим клиентам много новых возможностей: оперативное расчетно-кассовое обслуживание, кредиты как крупным корпоративным клиентам, так и малому и среднему бизнесу, потребительское и ипотечное кредитование, вклады в рублях и валюте, обслуживание экспортно-импортных операций, системы моментального перевода денег, операции с банковскими картами и многое другое.
Банк участвует в программе «Служба милосердия»: активно помогает организациям культуры, спорта, службам здравоохранения и образования. Это и адресная финансовая помощь, и льготы при банковском обслуживании для предприятий социальной сферы.
Банк является членом попечительских советов благотворительного фонда «Фонд Ларисы Гергиевой», регионального общественного благотворительного фонда «Успение», Северо-Кавказского суворовского военного училища.
А председатель правления банка Сергей Доев известен также как активный член армянской общины столицы Северной Осетии и давний прихожанин армянской церкви Сурб Геворк.
– Сергей, как Вы пришли в бизнес? Вы ведь начинали в непростое время, когда рушилась система, произошла переоценка ценностей. Как строился Ваш бизнес в Осетии и есть ли у него местные особенности?
– В бизнес я пришел слишком поздно: окончил университет по специальности экономика труда, попал по распределению в очную аспирантуру Московского института народного хозяйства им. Плеханова. После окончания аспирантуры в 1991 году вернулся в Осетию. К тому моменту в Москве уже зарождалось кооперативное движение. Здесь тоже начиналось банковское строительство, и бурно пошел в гору всем памятный бизнес на спирте и водке. Но я был далек от всего, что связано с реальным бизнесом: во время обучения в аспирантуре я занимался темой, абсолютно не имевшей никакого отношения к моей нынешней деятельности: «Совершенствование премирования рабочих промышленных предприятий в новых условиях хозяйствования». Все это было добросовестно и качественно сделано, но уже никому в то время не нужно. Тогда одним из главных требований к диссертации на соискание степени кандидата экономических наук было наличие новизны в исследовании. В моей работе новизны было достаточно. Из-за этой новизны у меня пришлось немного придержать защиту диссертации, потому что я предлагал дать предприятиям возможность самим определять уровень оплаты труда. А закон о предприятиях, где это все разрешалось, к тому времени еще не вышел.
– Но Вы защитились?
– Да. Я один из последних кандидатов наук Советского Союза. Я и учился, и защитился, как полагается. Но когда я сюда вернулся, мне нечем было заниматься, кроме преподавания в университете на экономическом факультете. На 0,25 ставки старшего преподавателя университета кормить семью не получалось, и я решил подрабатывать бухгалтером. Причем мы в студенческие годы в университете проходили теорию бухгалтерского учета, но о практике я представления не имел. Пришлось идти к знакомому, который за два дня объяснил мне, как делается баланс. Тогда профессия бухгалтера была востребована, и я в разных малых предприятиях и начинал потихонечку набираться опыта и зарабатывать на жизнь.
– Как Вы стали банкиром?
– Работать в банке стал практически случайно. Мой сосед был председателем одного из первых коммерческих банков республики - «Кредитпромбанка». Его дочь училась на заочном отделении, а я был преподавателем. В разговоре с отцом дочь похвалила меня как хорошего экономиста. Банкир поинтересовался у соседей обо мне и моей семье и вскоре предложил мне работать в банке. К сожалению, Газдаров Лазарь Муссаевич рано ушел из жизни. Фактически приказ о приеме меня на работу в «Кредитпромбанк» был одним из последних приказов, которые подписал Лазарь Муссаевич. Несмотря на то, что нам не пришлось поработать вместе с Лазарем Муссаевичем, я всегда помню, кто мне открыл дверь в банковский бизнес.
– Вы считаете свой банк успешным?
– Достаточно успешным. В тех обстоятельствах, в каких мы существуем здесь, в Осетии, более успешными трудно быть. Банк может успешно развиваться, только если в регионе стабильная экономическая ситуация. Наш регион не назовешь депрессивным, но таких денег, что вкладываются, допустим, в Краснодар, здесь не было и нет. Мне кажется, проблема в том, что многие в нашей стране считают, что Россия заканчивается Ставрополем. Крупные инвесторы за редким исключением с большой неохотой идут в наш регион. Мы пытались выходить на крупные московские банки с просьбой о различных формах сотрудничества. Нам отвечают приблизительно одно и то же: баланс у вас в общем-то неплохой, но межбанковский кредит мы вам не дадим, потому что у вас регион практически в зоне боевых действий.
– Многие, кто начинал успешно работать в регионах, старались расширить свой бизнес, переехать в Москву. Вы остались. Значит, есть в Осетии условия для развития и расширения бизнеса?
– У нас банков-то много, а конкуренция не очень сильная. Так что резервы есть. Не охвачены многие территории. Допустим, в некоторых районах республики есть только отделения Сбербанка и Россельхозбанка. У этих банков достаточно ресурсов для развития бизнеса, но довольно сложная система управления. Поэтому в тех районах Осетии, где есть наши подразделения, мы спокойно конкурируем с государственными банками в первую очередь за счет оперативного решения поставленных задач. В качестве примера: вроде бы простая задача – юридическое лицо хочет открыть расчетный счет в районном подразделении Сбербанка. У них это занимает две недели, сам проверял. В нашем офисе клиент потратит 1 день.
– Вы планируете расширяться?
– У нас иных вариантов нет, в масштабах России мы не очень-то крупный банк. Мы в той середине, из которой можно либо совсем упасть на дно, либо успешно подняться. А подняться можно, имея реальных инвесторов. А чтобы инвесторов заинтересовать, нужен существенный экономический рост в регионе, который зависит не только от наших усилий.
– Почему?
– Не все от нас зависит, скажем так. Создаются неравные условия для клиентов. Сложно вести конкуренцию, если против тебя действуют нерыночными методами. Есть клиенты, которых можно назвать мечтой любого банкира. К ним относятся монополии, те, кто продает газ, электричество, телефонные услуги. У них всегда есть значительные остатки на расчетных счетах. Раньше эти структуры были юридическими лицами и держали счета там, где их лучше обслуживали, там, где им выгодно. Они работали и с нашим банком, потому что, скажем, в государственных банках их не устраивало медленное обслуживание. Но условия игры поменялись, эти организации из дочерних предприятий превратились в филиалы с головными предприятиями либо в Краснодаре, либо в Ставрополе. И им просто велят перевести счета в Сбербанк. От меня клиенты уходят не потому, что я плохо обслуживаю, а потому что им сверху велели. А это уже не конкуренция, а перемалывание мелких банков. Или вот новые предложения крупных государственных банков – закрыть банки с уставным капиталом меньше 30 миллионов долларов. Это 690 миллионов рублей. А откуда я возьму 490 миллионов рублей на увеличение капитала?
А ведь крупные банки не пойдут работать туда, куда пойдет региональный банк. Мы сейчас планируем, например, создать офис в поселке Мизур – это на трассе, ведущей в Южную Осетию. Это депрессивный район, где раньше были шахты, сейчас нет ничего. Я уверен, что ни один государственный банк не откроет там свои офисы.
– А нужда там есть.
– Нужда там есть. Потому что там есть пенсионеры, которым пенсия доставляется почтой - не самый удобный способ. Если они хотят открыть или закрыть вклад, то должны ехать километров 50 до райцентра и там идти в тот же Сбербанк, где могут сказать: чтобы получить ваши деньги с вклада, нужно сделать предварительную заявку на завтра. В результате пенсионеру придется два дня ездить по 100 км туда и обратно на автобусе по горной дороге, чтобы снять с вклада кровные деньги. Как по-вашему – нужен пенсионеру такой депозит в банке?
– Вы говорите, что банк ваш вполне успешный. Умеете и знаете, как считать деньги. Многие ли к вам обращаются за помощью? Участвует ли банк в благотворительности или не стоит перед вами такой задачи?
– Задача есть. Стоит, например, во Владикавказе храм православный, мы значительную сумму перечислили на его строительство – открыли вклад и процент от него отдавали церкви. Стараемся помогать, когда люди к нам обращаются. Но думать, что банк может всем помочь, невозможно. Просьб очень много, бывает, приходится отказывать. Например, когда из Москвы просят, где денег столько, что нам бы хоть чуть-чуть.
Словом, тем, кто обращается с просьбами, стараемся не отказывать, но и на поток поставить этот процесс не можем.
– Как в Осетии устроились армяне? Как Вы считаете, могут они здесь делать карьеру? Благополучно ли живет община? Уезжают ли отсюда? Вообще, как, на Ваш взгляд, в Осетии удается уживаться столь многим национальностям? Вы здесь родились, выросли, все у Вас на глазах происходит – какое впечатление?
– Здесь у нас есть три пласта армянских. Есть семьи коренные, которые живут здесь со времени основания Владикавказа. Есть такие, как я, у кого дедушки и бабушки оказались здесь после геноцида. А есть люди, которые оказались здесь после распада СССР. Первые – хоть во многом ассимилированы, но они остаются армянами, их никто не заставляет жить по чужим правилам, все традиции, обычаи сохраняются. Показательно, что армянская церковь у нас никогда не закрывалась, мало кто может таким похвастаться. По количеству прихожан в церкви можно заметить, насколько увеличилось во Владикавказе армянское население. Я церковь упомянул в связи с появлением новых армян, приехавших сюда в последние годы. Многие из них уже устроены, не знают ни тягот, ни бед, обросли связями, деньгами. Они нашли свое место, многие уже получили гражданство. Самое главное – во Владикавказе нет такого московского выражения, как «понаехали тут». У каждого – своя ниша. Я не замечал, чтобы кого-то из этих людей останавливали на улице и спрашивали паспорт. Такого у нас здесь нет. Во время церковных праздников наша милиция с одинаковой ответственностью охраняет порядок и возле православных храмов, и возле армянской церкви.
– Церковь наша здесь объединила общину?
– Церковь армянская везде объединяет. Там, где ее нет – там тяжело.
– Какие-то обстоятельства личной жизни привели к тому, что Вы стали поддерживать общину, почувствовали, что, кроме бизнеса, есть еще и церковь?
– Я не из тех, которые пошли в церковь, когда это стало модно. Бабушка водила меня в нашу армянскую церковь лет с пяти. Крестили меня в 10-летнем возрасте в Святом Эчмиадзине. Глубоко верующим я не стал, пост не держу, мое поколение к этому не было приучено, но знаю, что по воскресеньям надо идти в церковь и зажечь свечи. А нательный крест ношу после смерти бабушки. Мне бабушкин крест перешел по наследству. Когда денег становится больше, чем нужно для того, чтобы одеться-обуться, поесть и семью содержать, всегда возникает вопрос – для чего они нужны, деньги? Сделать так, чтобы не только тебе было хорошо. Если есть возможность создать условия детям, учебники им купить, чтобы они изучали язык свой – почему бы не делать? А если есть возможность потратить деньги на ремонт или строительство храма, то можно надеяться, что живешь не зря.
– Отец Геворг, настоятель армянской церкви, говорит, что Вы очень ей помогаете.
– Не только я. Я не думаю, что нужно объяснять, что вложенное в церковь или церковную школу вернется нашим детям и детям детей. Армянская школа и армянская церковь всегда во Владикавказе стояли рядом на Армянской улице.
– Моя мама училась в этой школе.
– И мой дядя там учился. В советское время из школы сделали профтехучилище, а потом и его закрыли. Придет время, я думаю, и возникнет необходимость строить новую армянскую школу.
– Вы носите фамилию Вашего отчима, который Вас воспитывал. Вы принимаете все, что связано с осетинскими традициями?
– Моя жена – осетинка, и у меня была осетинская свадьба, по всем традициям.
– Кем Вы себя ощущаете - армянином, осетином, просто владикавказцем?
– Я абсолютно комфортно чувствую себя и с осетинами, и с армянами.
– Это, наверно, особенность этой республики и этого города.
– Тут нормально. Показатель этого – нет оттока русскоязычного населения.
– Вопрос, который хочу Вам задать, несколько личный, если не захотите, можете не отвечать. Во вполне зрелом возрасте Вы встретились со своим отцом, нашли сестру, брата…
– Мои родители развелись, когда мне было 3 года, в 10 лет у меня появился отчим. С отцом практически не общались, пока моя жена не сказала мне: «Отец есть отец, поедем навестим». Приехали в Лазаревское, дома не застали. Обратно шли, и оказалось, что прошли мимо друг друга… Я оглянулся, и он оглянулся. Так и встретились, начали общаться. Я узнал, что у меня есть брат и сестра. Правда, сложно было искать общий язык с ними – выросли они в другой семье, менталитет у них другой. Для них бизнес – это криминал, а к банкиру они относились, как к киллеру (смеется). Но потом привыкли.
– Сколько я за Вами наблюдаю, вижу, что Вы человек очень сдержанный, не очень разговорчивый и достаточно строгий. Но когда видите своего ребенка, говорите о ней, Вы совершенно преображаетесь: абсолютно счастливый человек. Что для Вас семья значит?
– Бизнес жесток, очень много бывает негативных эмоций, иногда кажется, что выжимает тебя, как лимон. Ты приходишь домой, и здесь должно быть комфортно, тихо, спокойно. У нас с женой детей долго не было – 18 лет. А когда появилась дочка, к сожалению, у нее оказались серьезные проблемы со здоровьем. Света живет с пересаженной почкой, которую ей подарила мама. Получается, что мама дважды дала жизнь ребенку. Отдельное спасибо врачам, которые умудряются пересадить почку взрослого человека ребенку в возрасте 1 год и семь месяцев. Она практически моя копия, моя дочка, настолько, что друзья подшучивают: а мама-то у нее есть? Она - большая часть моей жизни и никогда не плачет, когда я ухожу из дома. Знает, что я к ней всегда вернусь. Ей всего три года, но она понимает, что папа должен ходить на работу и зарабатывать деньги.
Беседу вела
Армила Минасян
Оставьте свои комментарии