Эти «ненормальные» армяне
Вообще-то велосипед изобретать не принято. Не зря человеку, который выдает общеизвестные истины за свои, говорят: не изобретай велосипеда. Велосипед, тем не менее, изобретают, точнее, изобретают множество вещей, применение которых в итоге оставляет от них одну идею: два (или три) колеса и цепную передачу.
Не принято изобретать и парус. Чего его изобретать; одно из древнейших изобретений человека, кусок плотной и прочной ткани, растянутый на мачте, используемый в качестве движителя водного или наземного транспортного средства.
Вообще-то велосипед изобретать не принято. Не зря человеку, который выдает общеизвестные истины за свои, говорят: не изобретай велосипеда. Велосипед, тем не менее, изобретают, точнее, изобретают множество вещей, применение которых в итоге оставляет от них одну идею: два (или три) колеса и цепную передачу.
Не принято изобретать и парус. Чего его изобретать; одно из древнейших изобретений человека, кусок плотной и прочной ткани, растянутый на мачте, используемый в качестве движителя водного или наземного транспортного средства.
И хотя известно много разных парусов: прямой, косой, левантийский, жесткий и пр., суть его от этого не меняется: это все тот же кусок парусины на мачте. Так что, не погрешив против истины, можно сказать об изобретателе паруса то же, что и об изобретателе велосипеда.
Теперь, правда, уже в прошедшем времени…
Армянский изобретатель Грант Азизбекян из Еревана изобрел парус и запатентовал его в Армении и в России.
Все известные до сих пор паруса имели один недостаток, который никому ликвидировать не удавалось, и поэтому совершенствование паруса сводилось к повышению его КПД. А недостаток этот следующий: всякое парусное судно, водное или наземное, нуждается в противовесе, который уравнивает силу ветра, стремящегося парусник опрокинуть. Если это наземный буер, возможно шире разносят салазки или коньки; буер приобретает остойчивость, но при этом существенно уменьшается его проходимость, так как нужна очень широкая дорога. Поскольку буера используются зимой на снегу или на льду, это не очень важно; правда, и недостаток от этого в достоинство не превращается.
С водным парусником сложнее: правда, можно и тут разнести точки опоры – получится катамаран, два соединенных параллельно корпуса; а три - это уже тримаран. Судно приобретает остойчивость, но шквалистый ветер может опрокинуть и его.
Противовес, удерживающий парусник от опрокидывания – это киль. Возможно более узкий, для уменьшения сопротивления воды с возможно большей площадью и весом. В результате сильно возрастает осадка, либо киль приходится делать убирающимся. В неспортивных парусниках для увеличения остойчивости их нагружают балластом. А балласт – он и есть балласт.
Паруснику с армянским парусом Г. Азизбекяна ни киль, ни балласт не нужны в принципе. Азизбекян от балласта избавился. Судно под его парусом не боится никакого ветра: ни слабого, ни сильного, ни урагана, ни шквала. Чем сильнее ветер, тем быстрее оно идет; тем больше оно стремится держаться на ровном киле. Направление ветра для него не имеет никакого значения; оно одинаково хорошо идет как по ветру, так и против ветра.
Новый парус потребовал разработки и нового корпуса; получилось что-то вроде паука-водомерки, практически с тем же принципом передвижения – по поверхности воды, а не в воде. Пришлось разработать и новую систему управления судном. Понятия: нос, корма, правый борт, левый борт потеряли свой смысл, стали условными: судно одинаково движется в любом направлении, с его изменением нос может стать кормой или бортом.
Минимальная осадка заметно повысила скорость движения; так как корпус практически не погружен в воду, парусник не плывет в воде – летит, протыкая гребни волн, отчего качка практически не чувствуется. И здесь опять приходит на ум сравнение с пауком-водомеркой, его принципом передвижения по воде.
На бумаге все гладко, подумает и скажет читатель. Но опытный образец грузоподъемностью 200 кг построен и испытан автором на Севане; испытания превзошли ожидания. Хорошо бы построить два или три таких парусника грузоподъемностью в несколько тонн и испытать их в море, организовать показательные заплывы и соревнования, найти заинтересованных компаньонов, организовать производство…
Однако Г. Азизбекян не Томас А. Эдисон и продать свое изобретение, коммерциализовать – не его стихия.
Где вы, современные Манташевы, Гюльбенкяны и Арамянцы?
Раздан Мадоян
Оставьте свои комментарии