Русский доктор армянского народа

– Я знаю, Ваше прошлое, Вы ведь были главным врачом игровых видов спорта на московской Олимпиаде, во многом повлияло и на то, что Вас отправили в Ленинакан.

– Когда произошло землетрясение, людей в Министерстве здравоохранения для поездки отбирали очень быстро. Про меня прочитали, что обслуживал Олимпиаду, и приняли решение – «этот годится». В первый приезд в Ленинакан мы отработали около недели. Потом нас уже сменили военные врачи, медслужба МЧС, которая тогда, собственно, и зародилась. Из других стран и республик приехали специалисты.

То, что мы там увидели, это даже сложно описать. Провалы, жуткие пустоты, в которых остались сотни жизней, унесенных подземными толчками. Бетонные дома сложились, словно карточные, и раздавили людей. Многих приходилось оперировать в военно-полевых условиях. Да и те, кто остался жив, сами нуждались в помощи врачей или психологов. Многие люди не знали русского, а мы – армянского. Но в этой ситуации жестами, взглядами объяснялись – и понимали друг друга.

– А во второй раз с какой целью Вы приехали в Гюмри?

– Сразу после того, как прошли основные спасательные работы, началось восстановление разрушенных городов. Приехали десятки тысяч строителей из всех республик. Рядом с ними в палатках, в землянках ютились те, кто остался без крова. Водоснабжения не было, санитарная обстановка накалялась, боялись эпидемии. В этой ситуации в октябре 1989 года я и был направлен в Ленинакан в ранге замминистра здравоохранения РФ по Армянской ССР. Первое время активно занимались инфекционными болезнями, соматическими заболеваниями: всем необходимым мы были обеспечены, работали отчаянно, спать приходилось, без преувеличения, по 3-4 часа. Но в итоге мы всю зону бедствия заставили пить кипяченую воду. Грели ее титанами, на газе – до тех пор, пока не протянули электричество из Грузии. За это время со многими армянами установились теплые и даже дружеские отношения. Они называли, а многие и сейчас называют меня «доктор Борис».

– Борис Алексеевич, а что для Вас показалось самым поразительным в Армении?

– Я от всего сердца полюбил и Армению, и ее народ. Самым, наверное, поразительным оказалось то, что когда после землетрясения там осталось 4,5 тысячи сирот, уже через две с половиной недели все они были взяты в семьи. Их распределили без всякой указки сверху. Кого-то увезли в села, кого-то в столицу, но у всех появилась вторая семья. Я вообще не видел в Армении детских домов, их там нет. А в России число бездомных и беспризорных детей исчисляется сотнями тысяч.

Еще меня поразило, как быстро, буквально за месяц, армяне смогли наладить там быт и питание. Ведь погиб практически весь скот, пропало немало запасов пищи, но взаимовыручка местных жителей помогла в самые короткие сроки возобновить подачу горячей и сытной еды населению пострадавших районов.

И еще очень важное воспоминание, связанное с Ленинаканом, – это место по-настоящему объединило людей всех наций и народностей. Там я увидел интернационализм в том виде, о котором так часто говорили политики, так и не сумевшие его сохранить в нашем государстве. Жили вместе – казахи, русские, армяне, грузины. И никаких этнических трений между людьми не было. Вот уже 12 лет ежегодно в Покровском соборе города Воронежа проводится траурный молебен в память о жертвах землетрясения, и я, как участник ликвидации его последствий, рассказываю присутствующим о трагедии, что я видел там и лично перенес эту боль армянского народа.

– Я знаю, Вас принял армянский Патриарх. О чем говорили? Где встречались?

– Вазген пригласил меня в Эчмиадзин – резиденцию армянских Католикосов. Мы находились в огромном храме, сделанном из туфа, все там особое – и воздух, и аура. Чувствуешь себя настоящим человеком. Мы долго говорили. О добре, о братстве, о единстве Православной церкви, которая – не просто вера, но и основа культуры. Католикос сказал мне, что то, что я здесь делаю – это важно. Он благословил меня, и выходя от него, я помню, невольно подумал: «А ведь и правда, наверное, я неплохой человек…» А еще мы с ним выпили коньяк 1896 года из глиняных маленьких кувшинчиков. Этот коньяк армяне сумели сохранить даже во время резни, устроенной турками в 1915 году. Очень необычный и вкусный напиток.

– У Вас с армянской общиной сложились особые отношения. Что там скрывать: армяне могут всегда рассчитывать не только на Вашу медицинскую помощь, но даже на привилегированное положение…

– Честно скажу – да. Тепло я отношусь к армянам. Если б русские жили между собой так же, то многое в России было бы совсем иначе.

– Вы и спортсменам нашим помогаете. Команду футболистов недавно организовали.

– Это было несложно. Раз решили ребята играть в футбол, пусть получат эту возможность. Я просто позвонил в нашу федерацию, и их включили в календарь игр. Пока в соревнованиях будут участвовать ветераны из команды «РосАрм», а со следующего года – и молодежь.

– А как Ваша основная работа: не решили Вы проблему с тем зданием, что у «Реабилитации» несколько лет назад забрали местные власти и до сих пор не возвратили?

– В том-то и дело, что никак не удается его возвратить. У меня сейчас 300 сотрудников, в том числе 70 врачей. Обслуживаем 42 тыс. спортсменов и 6,5 тыс. работников концерна «Созвездие». 250 тыс. врачебных посещений в год. А с тех пор, как целое здание отдали Центру по обеспечению деятельности областного здравоохранения, мы лишились дневного стационара. По договоренности здание взяли на полгода. Прошло четыре года, но здание нам не возвращено. Сейчас совместно с ФСБ пытаемся строить новый корпус, где будет рентген и хирургия. А по ряду других направлений – проблемы. Поэтому необходимо вернуть наше здание. У меня уже были представители нового губернатора Алексея Гордеева. Все посмотрели и приняли решение – помочь. Сейчас составляем заявку на получение оборудования на 18,5 млн руб. Купим УЗИ, маммографию, аппарат для физиотерапии.

– Ну, а в Армению не хотите опять поехать?

– С удовольствием – если пригласят, буду очень рад съездить.

Беседовал Юрий Папоян