№ 9 (239) май (16–31) 2014 г.

Грузия – Россия: украинский кризис не привел к заморозке процесса нормализации

Просмотров: 2970

16 апреля 2014 года в столице Чехии прошла очередная встреча между представителями России и Грузии. После перерыва длиной в пять месяцев заместитель главы МИД России Григорий Карасин и специальный представитель грузинского правительства по взаимоотношениям с РФ Зураб Абашидзе снова обсудили текущее состояние двусторонних отношений и их перспективы в недалеком будущем. В условиях радикальной трансформации всей постсоветской геополитики даже среднесрочные прогнозы кажутся делом неблагодарным. Даже если их делают профессиональные дипломаты.

Наверное, пройди пражская встреча до начала украинского кризиса, о ней не стоило бы и писать подробно. Рамки диалога между Карасиным и Абашидзе ясны, возможности для выхода за них отсутствуют. Если первые раунды встреч официальных представителей России и Грузии несли на себе некоторый налет сенсационности (и как ему не быть, если до начала нормализации двусторонние контакты были сведены к минимуму), то затем на первый план вышла дипломатическая рутина, интересная лишь профессионалам и узкому кругу экспертов. Москва и Тбилиси предельно четко обозначили те красные линии, за которые никто из них не собирался заходить. Даже в Концепции внешней политики (2013) российское руководство прямо заявляло, что призывает Грузию признать «сложившиеся новые реалии в Закавказье». Понятное дело, такой оборот не мог удовлетворить никого из грузинских политиков – ни власть, ни оппозицию. Таким образом, по статусу двух частично признанных республик согласия не было и не предвиделось. При этом стороны в канун сочинской Олимпиады недвусмысленно заявляли о желательности кооперации по вопросам безопасности на северокавказском направлении. По ряду косвенных признаков (а о реальных фактах мы узнаем явно не через несколько месяцев или даже лет) можно судить, что и Москва, и Тбилиси остались довольны друг другом и «олимпийскую задачу» выполнили. За прошлый год грузинская продукция вернулась на российский рынок, а риторика относительно имперских поползновений и антироссийских действий была заменена заверениями в необходимости поиска прагматических выходов из тупиков.

Первый круг нормализации закончился. И чтобы появился второй, требовались чрезвычайные усилия первых лиц двух государств. И в ходе Игр в Сочи Владимир Путин даже благожелательно высказался за встречу со своим грузинским коллегой. Если бы она состоялась, то это были бы первые переговоры глав двух государств после «пятидневной войны». До нее любые встречи представителей Москвы и Тбилиси, скорее всего, были бы просто повторением пройденного. То есть тех тем, которые обозначились поверх споров о статусе и нежелания искать компромиссы относительно двух этнополитических конфликтов. Не факт, что после встречи Маргвелашвили и Путина ситуация бы радикально изменилась. Но, не исключено, были бы введены в оборот новые темы, например, либерализация визового режима со стороны России или открытие торговых представительств за невозможностью иметь полноценные посольства ввиду отсутствия дипломатических отношений.

Однако в отношения двух стран (да и не только в них) вмешался украинский кризис. Для Грузии Украина с самого начала постсоветской истории имела огромное значение. Достаточно сказать, что в нынешнем апреле исполнился 21 год с момента подписания двустороннего договора между Киевом и Тбилиси. Обе страны входили в ГУАМ (который рассматривался, как структура, нацеленная на минимизацию гегемонии Москвы на просторах бывшего СССР). И Грузия, и Украина объединялись на фоне опасений относительно сепаратистских угроз. И хотя двусторонняя кооперация достигла своего пика в период президентства Виктора Ющенко и Михаила Саакашвили, а потом пошла на спад, во время легислатуры Виктора Януковича базовые принципы в отношениях стран сохранились. И совсем не случайно то, что в канун своих первых ста дней четвертый президент Украины заявил о неготовности признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Стремительное развитие событий в Крыму крайне актуализировало в Грузии проблемы «сравнительного анализа». Крымская ситуация стала сравниваться с «пятидневной войной» августа 2008 года. И хотя в реальности эти истории имеют множество отличий и неповторимых нюансов, в сознании многих грузин они слились. Более того, смена статуса Крыма сопровождалась корректировкой российского законодательства о предоставлении гражданства.

В контексте крымских событий в конце марта – начале апреля 2014 года в Грузии актуализировалась проблема армянонаселенного региона Джавахети (Джавахка). Значительная часть проживающего там населения регулярно выезжает на сезонные заработки в Россию (в особенности в южные регионы страны). Для них российский паспорт – не роскошь и не следование российской «имперской политике», а средство для облегчения въезда в РФ на фоне обязательности получения виз для граждан Грузии (вне зависимости от их национальности). Поправки же к российскому законодательству о гражданстве расширили возможности для его предоставления тем иностранцам, кто проживает в России и владеет русским языком. Использование данных критериев в случае с джавахкскими армянами выглядело вполне возможным, учитывая их владение русским языком и работу на территории РФ. При этом опасения Грузии подогревались не только традиционными страхами относительно повторения крымского или абхазско-осетинского сценария, но и нежеланием вступать в прямой конфликт с Ереваном, который в случае армяно-грузинского конфликта не смог бы оставаться в стороне. Впрочем, к середине апреля даже официальные органы власти Грузии стали констатировать: ситуация в Джавахети не дает поводов для алармизма.

На этом фоне процесс грузино-российской нормализации мог оказаться под угрозой. И хотя правительство старалось по максимуму воздерживаться от жесткого тона в адрес Москвы, оно не могло игнорировать мнение оппозиции, имеющей и парламентское представительство, и определенные симпатии среди населения и желающей воспользоваться всеми ошибками властей. В этой связи нет ничего удивительного в том, что парламент Грузии в начале марта единогласно поддержал резолюцию в поддержку территориальной целостности Украины, хотя стараниями «Грузинской мечты» в финальный текст не вошли слова о присоединении кавказской республики к санкциям Запада против РФ.

И вот в этой точке грузинская дипломатия оказалась перед серьезным выбором: либо сделать украинский кризис частью своего внешнеполитического (и также и внутриполитического) курса, либо, признавая озабоченность судьбой союзника, отделить повестку дня во взаимоотношениях с Москвой от растущей российско-украинской враждебности. На сегодняшний день никто не даст стопроцентных гарантий по поводу того, какой вектор возобладает в итоге. Но пражская встреча Карасина и Абашидзе свидетельствует, что прагматический взгляд на вещи возобладал. В этом плане весьма показательным было интервью президента Грузии телеканалу «Маэстро». Георгий Маргвелашвили, комментируя основные направления внешней политики страны, констатировал: «Естественно, в этой ситуации с нашей стороны было бы неверным сохранять полное спокойствие, делая вид, что (после событий в Украине. – С.М.) ничего не изменилось. Но, с другой стороны, очень важно, чтобы мы не впадали в истерику, трезво и спокойно оценивали те изменения, которые происходят, и те опасности, которые возникают в отношении нас». Выбор в пользу прагматики дался нелегко. Достаточно сказать, что встреча между представителями двух стран несколько раз откладывалась только в течение марта. Однако теперь она уже стала достоянием истории. Самое время обсудить ее значение и последствия.

Пожалуй, самым важным итогом встречи стала способность сторон отделить сложнейший украинский контекст от процесса нормализации двусторонних отношений. Теоретически все понимают, что объединение двух конфликтов не дает их решения, оно лишь умножает и без того непростые риски на пути их урегулирования. Но на практике нередки случаи движения в обратном направлении. Во многом именно по такой логике развивалась армяно-турецкая нормализация, в которой нагорно-карабахский конфликт и фактор Азербайджана оттеснили собственную повестку для Еревана и Анкары. Итог очевиден: примирение не состоялось. Оно не стало невозможным. Оно задерживается на неопределенное время. В этом плане недавние соболезнования Реджепа Тайипа Эрдогана мало что меняют в содержательном плане. Украинский кризис, однако, не закончился. И ситуация в Донбассе и на юге страны в целом дает немало поводов для беспокойства. Дееспособная власть на Украине не появилась, Запад и Россия не договорились относительно деэскалации, региональные различия не уменьшились, а, напротив, усилились. В этом плане любое изменение чревато и для отношений Грузии и России. Но по итогам пражской встречи есть надежда на продвижение именно прагматических подходов.

В Праге Москва заверила Тбилиси, что не будет мешать подписанию Грузией ассоциативного договора с Евросоюзом. Откуда вдруг такая толерантность? Причин несколько. Грузинский рынок в отличие от Украины для России не имеет значительной важности. Приток на него европейских товаров не создаст сложностей для российского бизнеса. В отличие от Армении Грузия не является главным стратегическим союзником РФ на Южном Кавказе. Тем более Москва прочла и усвоила недавний месседж Барака Обамы относительно «натовской прописки» для Грузии (как, впрочем, и для Украины). Между тем, для РФ именно НАТО является главным раздражителем. Впрочем, история тут не закрыта. Если ЕС пойдет по пути наращивания санкций (что вполне возможно, учитывая опасные тенденции на Украине), то реакция со стороны РФ может оказаться крайне болезненной. И того уровня терпимости к выбору Грузии, который был продемонстрирован недавно Григорием Карасиным, может уже не быть.

В столице Чехии стороны коснулись такой крайне чувствительной темы двусторонней повестки дня, как попытки разграничения со стороны Южной Осетии. У Тбилиси на этом направлении есть немалые сложности. С одной стороны, вопрос касается рядовых граждан-избирателей, которых правительство не может игнорировать. С другой стороны, признание данной проблемы означает латентное подтверждение того, что в Южной Осетии у Грузии есть государственная, а не административная граница. Как бы то ни было, а острая тема не стала камнем преткновения. Более того, во многом благодаря встрече удалось положительно разрешить проблему с задержанием грузинских журналистов на спорном рубеже.

Естественно, Карасин и Абашидзе затронули проблемы экономики и гуманитарной сферы. Однако на этих направлениях особых затруднений и расхождений не было и ранее.

Следовательно, пражская встреча завершила паузу в переговорном процессе, изначально возникшую из-за приближения новогодних празднеств, а затем под влиянием украинского кризиса. Он сильно повлиял на ощущения двух сторон, но не привел к заморозке процесса нормализации. Переговоры в столице Чехии не стали прорывом. И не могли стать, поскольку для реализации такового нужны сигналы «с самого верха». Но верхи сегодня заняты другими делами. Россия поглощена Украиной. Для нее это тест на право доминирования на постсоветском пространстве и на возможность стать отдельным центром силы в многополярном мире, наполнить эту формулу реальным содержанием. Думается, что в Кремле считают, что успех (хотя в политике все относительно) даст шанс для переформатирования постсоветского пространства в выгодном для РФ ключе. И если это произойдет и республики бывшего СССР почувствуют, что обходными путями и задними дворами в НАТО и в ЕС не попадешь, а все острые и спорные проблемы без российского участия не решатся, то стоит ждать потепления в отношениях и между Грузией и Россией. До тех пор пока сохраняется хотя бы иллюзия «проскочить» мимо Москвы и ее взоров, существует эффект конкурирующей геополитики и соблазн поиграть на противостоянии центров силы. Впрочем, у Грузии уже есть печальный опыт такой игры 2004-2008 годов. Российская же игра в Евразии еще не выиграна, а риски для ее дальнейшего ведения слишком велики и очевидны, чтобы их не замечать. Отсюда еще один урок Праги и процесса нормализации в целом. Сегодня он, как никогда ранее, зависит не столько от собственной динамики, сколько от внешних контекстов.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 11 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты