Грузия – Армения: как расходятся встречные курсы
Армения и Грузия обменялись слонами. Недавно овдовевший шеститонный ереванец Грант переехал в Тбилиси к слонихе своего вида, в Ереван на его место перебрался обитатель тбилисского зоопарка Бунк. Как подчеркивает сообщивший эту новость «Интерфакс», подобный обмен – обычная практика. Разве что Грант пока проявляет куда больше внимания к еде, чем к слонихе, ради которой проделал столь дальний путь...
Может быть, если бы не лето, с его новостным дефицитом, этот сюжет, вполне анекдотичный, так и остался бы фольклором двух зоопарков. Но поскольку Грант двигался в Тбилиси курсом, почти параллельным тому, которым направлялся с визитом в Грузию президент Армении, история стала естественным фоном, возможно, приуроченным к необходимости продемонстрировать историческую дружбу между двумя народами.
Что, в самом деле, было нелишне – в это время и в этом месте.
Визит Сержа Саргсяна в Тбилиси, впрочем, и так не нуждался в дополнительной рекламе, для политических гурманов он был преисполнен смысла и совпадений, и вся наружная атрибутика была бессильна что-нибудь к этому добавить. Саргсян приехал в Тбилиси в разгар армянской интеграции в евразийские проекты и накануне подписания Грузией соглашения об ассоциации с Евросоюзом.
Совпадение – на любой вкус. И символическое, и в высшей степени конкретно-содержательное. Армения и Грузия – два разных выбора, политических и в определенной степени культурологических. Тбилиси, резюмировав все искания двух десятилетий независимости, точкой назначения в своем маршруте определил Брюссель. Ереван ждет окончательного приглашения в Москву. Встреча лидеров двух стран – пересечение двух стратегических траекторий, тем более логичное, чем объективнее вопросы, возникающие на встречных курсах, которым пришло окончательное время разойтись.
И будто символом всех этих вопросов обречена была стать судьба железной дороги из России через Грузию в Армению. Образ этой дороги действительно чрезвычайно подходил для системы символов. Возобновление движения по магистрали, которая за два десятка лет бездействия превратилась в груду бессмысленного и ржавого металлолома – там, разумеется, где его не растащили, – выглядит промежуточной развязкой всего того процесса всеобщей гармонизации, который должен, казалось бы, заботить все заинтересованные стороны.
Для Еревана это едва ли наполовину снятие блокады. Для Тбилиси – закономерное продолжение политической логики команды, сменившей Саакашвили, и железная дорога – почти идеальное ее воплощение: экономический прагматический интерес к сближению с обидчиком и при этом без политического подобострастия.
Для Москвы же это не только связь со своим последним на Южном Кавказе стратегическим союзником, но и фактическое возвращение себе части основных транспортных инфраструктур, в контроле над которыми Россия все последние годы только теряла. Что особенно принципиально в контексте имеющихся и готовящихся альтернатив вроде проекта железной дороги Карс – Ахалкалаки – Баку, очередного регионального начинания, за бортом которого в очередной раз здесь оказываются и Москва, и Ереван.
Возможно, именно в этой значимости для всех сторон, в знаменательности этих железных ставок и крылся главный изъян и камень преткновения всего мероприятия. Вполне, кстати, тоже символический.
Для Грузии столь логичное продолжение политической линии стало таким же логическим продолжением внутриполитического конфликта, обусловленного как раз полемичностью для многих этой самой политической линии. Железная дорога в эпоху сделанного западного выбора, в том числе и экономического, означает реальную переориентацию этой экономики в сторону, обратную от Брюсселя, потому что логистика устроена так, что дорога в Брюссель в этом случае пойдет только через Москву. И дело тут может оказаться не в идеологических схемах, а в конкретных цифрах. Наличие железной дороги принципиально изменит характер экономических связей и экономической мотивации, которая может весьма напомнить ту, которая имелась в те времена, когда солнце для Грузии восходило, как говорил один ее многолетний лидер, на севере.
Даже гипотеза на эту тему в нынешней Грузии способна спровоцировать бурную политическую дискуссию, и позиции власти в ней отнюдь не выглядят обреченными на успех. Тем более что, помимо внутриполитической коллизии, есть еще и внешнеполитическая традиция. В соответствии с ней немалая часть грузинской элиты полагает, что при любом политическом раскладе Тбилиси должен исходить из непременности союза с Баку. По понятным причинам в Баку идея возобновления работы дороги Москва – Ереван воодушевления не вызывает. Особенно на фоне весьма прохладного отношения новой власти к проекту Карс – Ахалкалаки – Баку, который в принципе мог бы с российской дорогой вполне ужиться – если бы не разделяющие Южный Кавказ линии разлома, которые стараниями всех участников процесса, в том числе и самой России, старательно консервируются.
И упомянутая грузинская дискуссия усугубляется новым мотивом: согласие с армяно-российским начинанием – согласие, которое Тбилиси не прочь дать – для оппонентов будет знаком торпедирования союза с Баку. А оно, в свою очередь, будет представлено как несомненный признак ревизии всего стратегического выбора, потому что альтернативой оси Тбилиси – Баку, выходит, станет союз с Ереваном, и значит, с Россией. Притом что отчасти это действительно так, даже если абстрагироваться от несомненных попыток оппозиции драматизировать ситуацию до неузнаваемости.
Логика неумолима, и потому тема связей Тбилиси с Ереваном даже в самых непринципиальных проявлениях становится материей крайне деликатной. Даже вполне рутинное по своей сути соглашение об обмене секретной информацией, заключенное в ходе визита Саргсяна в Тбилиси, грузинской оппозицией было представлено как предательское и ставящее под вопрос сотрудничество Грузии с НАТО.
На таком фоне Тбилиси и Еревану предстояло определить куда более содержательные позиции, хоть и не выглядящие столь эпохальными.
Армения без железной дороги живет уже два десятка лет. А вот быть отделенной от территории, которую она привыкла считать Большой землей, ей придется впервые. Она будет отделена Грузией, играющей по европейским правилам таможенной игры. И эта история может оказаться даже более интригующей, чем железнодорожные сюжеты.
Ведь происходящие реализации стратегических сценариев самым детективным образом противоречат наблюдаемой экономической арифметике.
Тбилиси и Ереван традиционно вспоминают о такой редкости, как соседская идиллия, и что соседи, грузины и армяне, друг с другом не воевали никогда (хоть в 1918 году несколько дней на войну были все же похожи). Словом, «Мимино», культурная близость, взаимное признание древности обоих народов – весь комплекс соседства, который при этом – поле для взаимного раздражения, которое никто не скрывает, вовремя, впрочем, оговаривая, что все это на уровне анекдотов.
И вот такая сложная геостратегия.
Устремившаяся в Европу Грузия, между тем, имеет в торговле с Европой баланс довольно скромный. Основные направления ее экспорта – Азербайджан, Армения, Украина, Турция и Россия. Импортные партнеры – Турция, Украина, Азербайджан, Россия, Китай. За пять месяцев 2014 года российско-грузинская торговля выросла более чем на треть. Экспорт в Россию вырос в 3,5 раза – и это без всякой железной дороги. Правда, речь идет, прежде всего, о вине и минеральной воде, объем винного экспорта в январе – мае 2014 года – 70 миллионов долларов, это 68 процентов всего экспорта, так что в абсолютных показателях ничего сверхъестественного. При торговом обороте с Россией в 303 миллиона долларов в год экспорт в ЕС – 253 миллиона долларов – тоже рост на 58 процентов.
Словом, динамика вполне гармонична. У Армении в структуре экспорта СНГ занимает по итогам последних четырех месяцев 23 процента, из которых российских – 19 процентов. Экспорт в Евросоюз – 33,2 процента. Без железной дороги, но и без ассоциации с Евросоюзом. И без Евразийского союза.
Железной дороги не будет – это уже почти окончательно ясно. Ассоциации с Европой – тоже. Судя по всему, даже если состоится евразийство, оно едва ли сильно поменяет картину, и предупреждение российского вице-премьера Шувалова о необходимости компенсировать странам ВТО разницу между таможенными показателями ВТО и ЕврАзЭС больше похоже на попытку выиграть время для урегулирования армянского членства в последнем, чем на реальную проблему.
Так что проблема Армении традиционно в ней самой, а никак не в интеграционном направлении, которое она предпочла выбрать таким, каким оно стало. Проблема в том, что у Грузии нет ни единого резона идти навстречу Армении ни в чем – ни в транспортной составляющей, ни в таможенной, разве что в обмене секретными документами и туризме. Наоборот, Грузия, возможно, создаст армянскому бюджету еще некоторые проблемы, о которых не говорится. Армянским экспортерам в Европу теперь, возможно, будет выгоднее регистрироваться в качестве экономических агентов Грузии – европейские преференции слишком привлекательны, а вот импорт через Грузию теперь для Армении может стать дороже, и здесь импортерам тоже что-то надо будет придумывать к своей выгоде.
В этой ситуации полноценное членство в евразийской интеграции может поставить перед Арменией серьезные вопросы – фиксированные и жесткие обязательства по отношению к евразийским партнерам, которые настроены к Армении, мягко говоря, не так лояльно, как Россия, могут оказаться куда большим минусом, чем те плюсы во взаимной торговле, которые пока выглядят сомнительными. Может быть, именно поэтому продолжающаяся размытость формулировок оставляет Еревану свободу маневра. И возможно, теперь границы былой комплементарности приходится сужать – среди партнеров по этому жанру отношений может оказаться Грузия. Но если это в Ереване рассматривают как очередной способ избежать окончательного выбора, то на сей раз он вполне может оказаться одним из последних.
Вадим Дубнов, Москва
Оставьте свои комментарии