Никита Мндоянц: Музыка – прибежище для души

Его сочинения публикуют музыкальные издательства «Композитор», «Jurgenson», «Музыка». Его произведения исполняют ансамбль солистов «Студия новой музыки», Credo-квартет, струнный квартет «Cantando», квартет имени К. Шимановского (Германия), Камерный оркестр Московской консерватории и оркестр «Musica Viva». О нем сняты документальные фильмы «Русские вундеркинды» и «Конкуренты».

Никита Мндоянц выступает с ведущими российскими оркестрами и известными дирижерами, дает сольные концерты. Его знают в Европе, США, Китае. Он преподает на кафедре инструментовки композиторского факультета Московской консерватории и является солистом Московской государственной академической филармонии.

Никите Мндоянцу 26 лет.

– Никита, Вы композитор или исполнитель?

– В мировой культуре есть немало примеров, когда музыкант объединял эти две ипостаси. Исполнительство и композиторство гармонично дополняют друг друга, первое позволяет понять процесс сочинения музыки не только теоретически, второе – глубже проникнуть в музыкальный текст. Я композитор-пианист, если так можно сказать.

– Какую музыку Вы сочиняете?

– Она относится к направлению, которое в большей степени связано с традициями. Ее исполняют музыканты, выступающие на филармонической площадке, что предопределяет музыкальный стиль. Это камерный жанр: пишу для квартетов, квинтетов.

– А для оркестра?

– Меньше. Симфонический оркестр – сложный организм, у каждого оркестра есть свой репертуарный план, и не все исполняют современную музыку. В Европе, например, в программу каждого симфонического концерта включено современное сочинение.

– Кто исполняет Ваши произведения?

– С 2012 года меня ежегодно приглашают на Международный музыкальный фестиваль камерной музыки в Висамбуре, во Франции, где исполняются мои произведения, некоторые впервые. В Висамбуре удалось познакомиться со многими музыкантами, мы готовим совместные программы и выступаем в разных странах. Не так давно в Америке прошла премьера моего нового фортепианного квинтета, его я исполнил с пражским струнным квартетом имени Цемлинского.

Сотрудничаю с Московским камерным оркестром «Musica Viva» под руководством Александра Рудина. У «Musica Viva» был интересный проект с молодыми композиторами – мы придумали необычный концерт, который назвали «Диалоги барокко и современности». Каждый из нас, а нас было четверо, написал для него классический Concerto grosso (кончeрто грoссо) «по-современному». В программе концерта чередовались барочная музыка Генделя, Телемана, Корелли и наши сочинения. Это был первый пробный шар такого сотрудничества, и я надеюсь, что оно продолжится.

Другой интересный проект – абонемент «Сказки с оркестром» Московской филармонии. Для литературно-музыкальной композиции по мотивам романа Марка Твена «Принц и нищий» я написал музыкальное сопровождение для оркестра. Это был очень интересный опыт, который дал возможность соприкоснуться со стилистикой английской музыки XVI века.

– Чем интересна, на Ваш взгляд, современная музыка для слушателей? Не происходит ли сегодня так, как на одном из концертов Святослава Рихтера, когда после исполнения сонаты Сергея Прокофьева его долго вызывали на бис? И присутствовавший на концерте Прокофьев сказал Рихтеру, что его вызывают так долго потому, что ждут, когда он сыграет наконец Шопена.

– Думаю, что со стороны Прокофьева эти слова были некоторым лукавством. Музыка Прокофьева вызывает бурную реакцию слушателей, так как в ней заложена огромная энергия. Конечно, музыка, которая связана с какими-то математическими конструкциями, не всегда найдет путь к слушателям. В музыке должна присутствовать эмоциональная составляющая.

Современное музыкальное пространство очень разнообразно, и в нем много направлений – это и смешение различных стилей, и использование современных достижений исполнительской техники, и минимализм, и перформанс. В русской современной музыке наших дней, на мой взгляд, превалирует стиль, который тесно связан с послевоенным авангардом. Долгое время музыка этого направления была для нас недоступна, и сегодня происходит своеобразное наверстывание. Но она уже не актуальна. Нужно искать свои собственные пути, и некоторые композиторы, как, например, Павел Карманов, делают это.

– Классики оказывают влияние на Ваше творчество?

– В период обучения классическая музыка была основой музыкального воспитания. Когда увлекся композицией, особенно близки стали композиторы XX века, Прокофьев – один из них. Позже в консерватории открыл для себя композиторов второй половины XX века – польских классиков Лютославского и Пендерецкого, конечно, Бориса Чайковского.

В консерватории познакомился и с миром Авета Тертеряна. Он впитал в себя все достижения современной музыки с технической точки зрения и при этом нашел абсолютно новый, уникальный, неподражаемый подход к созданию симфонической музыки. В ней слышен переход в совершенно иное музыкальное пространство, она очень сложная для исполнения, требует от музыкантов большой выдержки, особенно от дирижера, который должен собрать многослойную композицию в единое целое. Очень интересно использование Аветом Тертеряном армянских народных инструментов – зурны, дудука.

– А в Вашей душе звучит армянская музыка?

– Звучит. Это армянский фольклор, музыкальные обработки Комитаса. На подсознательном уровне интонационные элементы армянской музыки, безусловно, есть в моих сочинениях, и это отмечают. Принадлежность к армянской культуре прививалась с детства – народный эпос, сказки, мелодии, все это в моем багаже. Вместе с тем, не следует замыкаться в национальном, это сужает творческие возможности. Авет Тертерян – для меня пример. Он не ограничивал себя национальным, но при этом широко использовал его важнейшие элементы. Авет Тертерян на 100 процентов армянский композитор, и при этом он композитор «наднациональный».

– Кого из композиторов Вы считаете прародителями современной музыки?

– Любого из классиков можно в определенной степени назвать прародителем современной музыки. Струнные квартеты Бетховена, например, намного опередили свое время. То же можно сказать и о некоторых сочинениях Баха, определенные созвучия в его произведениях абсолютно не соответствуют тому времени. Прародителем современной музыки является и новатор Прокофьев, но он не стал бы таковым, если бы не было Стравинского, не говоря уже о Скрябине, который полностью перевернул музыкальное мышление.

– Композиторству можно научиться или это дар свыше?

– Как ремеслу – научиться можно. Но ремесло должно прилагаться к материалу – мелодии, гармонии, идее, музыкальному зерну. Никто из композиторов никогда не мог сказать, как это рождается в голове, и в этом смысле дар сочинительства можно назвать даром свыше. Высшая ценность музыки – ее воздействие, эмоциональная составляющая. Вот, например, у музыковедов есть курс гармонии, они сочиняют этюды в различных музыкальных стилях и теоретически могут воссоздать то или иное музыкальное построение, но это всегда копия, слепок с чего-то.

– Вы занимаетесь также исполнительской деятельностью…

– И даже в большей степени, чем композиторством. Выступаю с сольными концертами и с оркестрами. После успеха на ХIV конкурсе Вана Клиберна в 2013 году получил три года ангажемента в Америке. Меня регулярно приглашают во Францию, много выступаю в России.

– Конкурс Чайковского в сфере Вашего внимания?

– Участие в этом конкурсе достаточно сложно в психологическом плане, потому что выступаешь дома. Мне гораздо проще участвовать в конкурсе, который проходит в другой стране, там можно максимально сконцентрироваться на выступлении.

– Что дает участие в конкурсах?

– Позволяет начать широкую концертную деятельность. Конкурс Вана Клиберна – тому хороший пример. Его организаторы занимаются устройством концертов участников, а не только распределяют премии и призовые.

– Что Вы любите играть?

– Камерную музыку. Она дает большую свободу выбора репертуара, можно исполнять редкие сочинения, например, современного российского композитора Владимира Рябова. Я играю армянскую фортепианную музыку XX века, в том числе цикл «Шесть картин» Арно Бабаджаняна. Это великолепный пример соединения новейших техник и национального зерна, фольклора и додекафонии (техника музыкальной композиции. – Ред.). Этот цикл Арно Бабаджаняна я записал на диск для проекта «Антология советской музыки», ее издает фирма «Мелодия», а курирует мой отец Александр Мндоянц, профессор Московской консерватории. Уже вышло восемь дисков. Для антологии я записал также токкату для фортепиано Арама Хачатуряна и «Поэму» Эдварда Мирзояна. Это произведение уникально тем, что автор больше ничего для рояля не написал, так как сочинял оркестровую музыку.

В программе моих концертов произведения классиков XIX и XX веков – сонаты Бетховена, Прокофьева, «Картинки с выставки» Мусоргского, сочинения Шумана. Необходимо думать о публике: не только музыкально просвещать ее, но и давать радость и доставлять удовольствие. Исполнитель не имеет права «перегружать» слушателя.

– Кто из музыкантов для Вас авторитет?

– Прежде всего, отец, он мой главный наставник. Мне очень повезло с педагогами – Тамара Колосс и Татьяна Чудова в Центральной музыкальной школе, Николай Петров и Александр Чайковский в консерватории. Если говорить об исполнителях, бесспорный авторитет Святослав Рихтер, масштаб его личности неоспорим, он оказал влияние на мировоззрение многих музыкантов. По манере исполнения мне близок Григорий Соколов.

– Что для Вас успех и творческая цель?

– Для меня эти два понятия неразделимы. Если есть «внешний» успех, но при этом чувствуешь, что даже не подступился к намеченной цели, или пришлось поступиться художественными принципами, творческого удовлетворения нет. Случается и так, что композиторские удачи проходят незамеченными, что, конечно, омрачает радость. К сожалению, достичь счастливого совмещения творческого удовлетворения и успеха у публики нелегко. Также и в исполнительстве, успех достигается тогда, когда реакция публики на выступление совпадает с собственной оценкой. Если выложился на концерте на 200 процентов, заслужил признание – это то, ради чего я занимаюсь музыкой.

– Что бы Вы пожелали читателям нашей газеты в Новый год?

– Я хочу пожелать, чтобы они больше соприкасались с музыкой, которая в наше непростое время дает прибежище для души.

– Большое спасибо за беседу.

Беседу вела Мария Григорьянц